Никабаре?
— Говорили.
— Не тревожьтесь, правитель. Никабар одержим Лиссом. Когда вы нападете на Высокогорье, он не станет наносить вам ответного удара.
— Не будьте в этом так уверены, — возразил Лет. Он уже спорил с Зерно по этому поводу. — Вы недооцениваете, насколько Никабар предан Бьяджио. Когда мы нападем на Высокогорье, Бьяджио поймет, что мы угрожаем Черному Городу. Он нанесет нам ответный удар самым доступным ему способом: с помощью своего военного флота.
— Это не его военный флот.
— Не спорьте со мной! — взорвался Лет. — Это мне пришлось представать перед Протекторатом, а не вам, Зерно. Я знаю, что у Бьяджио есть подозрения. Прежде чем нападать на Высокогорье, нам надо подготовить флот. И это вы должны сделать!
— Мы будем готовы. Если Никабар приплывет, чтобы атаковать нас — и я подчеркиваю, «если», — то мы будем готовы.
— Да, и вы должны защищать Талистан от всей души. Вы готовы это делать? Тут речь идет не только о деньгах.
— Зерио знает, где лучше платят, — сказал герцог Баллах. — Я поручился за него, потому что уверен: он предан моим набитым карманам. Мне этого вполне достаточно.
— Да, я в этом не сомневаюсь, — проворчал Лет. — Вы оба продаетесь.
Герцог возмутился:
— Я не продаюсь!
Капитан Зерио расхохотался:
— А я продаюсь!
— Прекрасно! — рявкнул Лет. — Но знайте: мы не можем ничего предпринять, пока ваши корабли не выйдут на позиции. Нападения на Восточное Высокогорье не будет, пока мы не сможем защитить Талистан от Черного флота.
— Лет...
— Таков приказ короля. И мой собственный. Вы должны приготовиться. И вы заставите этих проклятых арамурцев работать усерднее.
Капитан Зерио низко поклонился.
— Как скажете, милорд, — сказал он и, резко повернувшись, ушел.
— Этот человек — бандит, — объявил Лет. — Я ему не доверяю.
— Он достаточно верен, — ответил Баллах. — Ему известно, кто оплачивает его долги. А у Зерио в Горкнее долгов хватает. Корабли будут готовы к назначенному вами сроку.
— Очень хорошо. Теперь вам осталось только убедить в этом короля. Он хочет встретиться с вами сегодня днем.
— Со мной? Зачем еще?
— Король беспокоится, как и я. Он хочет услышать заверения от вас лично. И пора заняться нашими планами. Судя по тому, что я слышал, Риктер со своими войсками, наконец, прибыла в Талистан. Король хочет, чтобы вы с ней увиделись.
По лицу Валлаха промелькнула улыбка.
— Риктер! О, это хорошая новость! Наконец-то дело пошло.
— Определенно, — подтвердил Лет. — Вы уже очень скоро сможете отомстить за свою дочь. Вы должны радоваться.
— Я обрадуюсь тогда, когда получу в сундуке голову Бьяджио. — Герцог печально покачал головой. — Признаю, что был ей не самым хорошим отцом. Но Сабрина была моей единственной дочкой! Она должна была стать королевой! Она не заслуживала того, что он с ней сделал.
Лета тошнило от притворной любви Валлаха к дочери. Валлаха интересовало только одно — золото. Дочь-королева могла бы сделать его гораздо богаче, чем сейчас. И поэтому он полон желания отомстить.
— Не беспокойтесь, Баллах, — сказал Лет. — Пусть Бьяджио и гений, но даже он не может изменить прошлого. И кошка, наконец, заплатит за мышкины слезы.
26
Тэссис Гэйл стоял в конце кладбища и молился, опустив голову. Перед ним высился семейный склеп — внушительное строение из резного известняка, где покоились останки его предков и детей. Мелкий дождь падал на его непокрытую голову, по траве ползли щупальца тумана. Тэссис Гэйл не замечал течения времени, но чувствовал, что стоит у склепа уже много часов. Из земли подобно клыкам торчали надгробия павших героев и воинов. У себя за спиной он слышал отдаленный скрип петель калитки. Дождь согревал его голову и шею, и, молясь, он держал глаза открытыми.
— Святой Отец, — шептал он, — утешь и направь меня. Покажи мне руку Твою в этой тьме, и я приму ее. Да будет воля Твоя.
В склепе лежали кости Блэквуда и Калиды — двух детей Гэйла. Они постепенно превращались в прах, и Тэссис Гэйл никак не мог понять эту тайну. Он был очень стар, и ему казалось неправильным, если человек переживает собственное потомство. Однако таково было проклятие Тэссиса Гэйла, и если судьба положила ему перенести такое, то он желал знать причину.
Но Бог не давал ему ответа.
Рядом со склепом находился еще один памятник, гораздо меньшего размера, поставленный совсем недавно. Это каменное изваяние изображало святое дитя, и было украшено одной печальной надписью:
«В память о смерти Алазариана Лета».
Гэйл сморгнул с ресниц капли дождя. Он составил эту надпись сам, сочтя ее достаточно туманной. Обстоятельства смерти Алазариана не позволяли ему сочинить более определенную эпитафию. По словам Шинна, Алазариан погиб во время нападения из засады, став очередной жертвой Праведников Джала Роба. Никто не мог точно сказать, где лежит его тело, так что вернуть его на родину оказалось невозможно. Шинн утверждал, что в горах слишком много мятежников. Дорийцу едва удалось спастись самому. Остальные бойцы отряда разделили горькую судьбу Алазариана. Однако только Алазариану был поставлен памятник рядом со склепом.
Тэссис Гэйл заплакал. Мощные рыдания сотрясали его тело. Ему все равно было, услышат его или нет. Алазариан был хорошим мальчиком, как его дядя Блэквуд. Еще одно преступление Бьяджио, еще одна отметка в его кровавом списке. Если бы не Бьяджио, никаких Праведников Меча не существовало бы. Тэссис Гэйл считал, что Бьяджио в ответе за все.
— Эррит был прав, — пробормотал он. — Бьяджио — дьявол. — Старый король поднял лицо к небу. — Слышишь ли Ты меня, Отец? Слушаешь ли ты меня?
Ветер усилился. Гэйл счел это ответом.
— Дай мне силы! — крикнул он. — Дай мне свергнуть этого дьявола!
Он перекрестился и снова устремил взгляд на одинокий памятник Алазариану. У подножия камня лежал венок из лоз и цветов. Гэйл сплел этот венок своими руками. Каждый день он делал для Алазариана новый венок и аккуратно укладывал его на одно и то же место. И каждый день предыдущий венок исчезал. Гэйл подозревал, что их забирают слуги, но на самом деле это не имело значения: он научился хорошо плести венки. Даже придворные дамы из замка хвалили его работу.
Можно ли это считать королевским делом? Видимо, нет. Однако это помогало ему занять руки и воспаленный мозг. Гэйлу порой казалось, что он ощущает первые признаки старческого маразма. Как он ни старался, ему не удавалось оттолкнуть жадные руки немощи. Вот почему он занимал себя мелочами, дожидаясь момента, когда можно будет вкусить мщение.
Рыдания прошли так же быстро, как и начались. Лицо Гэйла превратилось в бесстрастную маску. Он собрался было еще помолиться, но не стал. Подумал было уйти из-под дождя, но не ушел. Он продолжал стоять, словно еще одно надгробие, не шевелясь, прислушиваясь к шуму ветра. Иногда, если как следует вслушаться, можно понять, о чем говорит ветер.
— Господин?
