подъехавшему следом Рикену. Он просто дождался, чтобы Джал остановил коня, спешился и снял с седла лук и колчан. После этого незнакомец сам сел в седло и уехал обратно по улице.
Оставшийся сидеть на передке повозки Ройс хранил полное молчание, дожидаясь, чтобы Джал Роб, нагруженный оружием, взобрался в убогую повозку и набросил на себя грязный брезент.
За несколько минут до полудня два талистанских солдата вошли в камеру Дела с парой железных наручников. Они были одни: Динсмор уже вышел к эшафоту. Не особо нежничая, солдаты сковали пленнику руки за свиной и толкнули к двери. Дел не сопротивлялся. В последний час своего заключения он почти смирился со своей судьбой. Словно в тумане он вышел из своей клетки и под конвоем солдат прошел по грязным коридорам башни, а потом — по винтовой лестнице. По дороге он считал ступеньки. К концу лестницы их набралось больше сотни. Его мысли цеплялись за мелочи, и в этом он находил опору. И хотя где-то в глубине его сознания притаился вопящий ужас, тело беспрекословно повиновалось ему. Выйдя на солнечный свет, Дел улыбнулся.
Издалека на него накатилась волна голосов. Толпа перед тюрьмой сильно выросла — и теперь все указывали на него пальцами и что-то громко говорили. Большинство лиц были бледны. Эшафот, который Дел видел из своего окна, теперь словно увеличился в размерах, а спил дуба оказался шириной с бочку и доходил до колен. В центре плахи торчал воткнутый в древесину гигантский топор, а рядом с плахой стоял его владелец — мускулистый мужчина в черных брюках и рубахе в обтяжку. На обтянутых тканью широких плечах и мощных руках перекатывались мускулы. На палаче не было маски: он выставил свою лысую голову на всеобщее обозрение. При виде Дела на его лице не отразилось никакой радости — только твердое чувство долга.
Однако на эшафоте стоял не только палач. С ним дожидался Динсмор, потея на солнце. Виконт глумливо поманил Дела пальцем. Наступила минута, которую так предвкушал Динсмор, и Дел не собирался позволить ему ею насладиться. Он примет смерть без крика и стона.
Солдаты втащили Дела на эшафот по невысокой лестнице. Дел осмотрел толпу. Среди арамурцев бродили солдаты в заметных зелено-золотых мундирах. Были среди собравшихся и знакомые лица, люди, которых Дел знал уже много лет.
Однако в своем оцепенении он не мог вспомнить их имена. Какие-то всадники остановились поглазеть на зрелище, и поблизости оказалась повозка, справа от эшафота. Дел узнал возницу, и на секунду его взгляд задержался на нем. Сердце так отчаянно забилось, что Дел испугался, как бы не потерять сознание. Запах тела громадного палача ударил в ноздри, словно вонь смерти. Дел поспешно отвел глаза от повозки.
Ройс!
А потом он услышал, что говорит Динсмор.
— ... за преступления против законного правительства Арамурской провинции, за подстрекательские речи, за клевету на наших почтенных правителей Элрада Лета и Тэссиса Гэйла и за упорный отказ действовать во благо Арамура, Дел Лоттс будет обезглавлен.
Взгляд Дела скользнул по толпе. Где Джал? Здесь ли он? Его зоркие глаза вырвали из толпы новые знакомые лица. Он увидел Рикена, остановившего своего коня рядом с повозкой: его лицо затенял капюшон, который прятал почти все, кроме его крупного крючковатого носа. Впервые за это утро Дел ощутил прилив надежды.
Динсмор шагнул к нему, спрашивая, хочет ли он что-нибудь сказать. Сидя в камере, Дел придумал зажигательную прощальную речь, но теперь он не мог припомнить из нее ни слова. Виконт ухмыльнулся.
— Прекрасно, — сказал он. — А теперь ты умрешь.
Палач извлек топор из плахи. Рикен сунул руку под попону. Солдаты пихнули Дела к плахе, пригибая ему голову. У Рейса задергалось лицо, а у него в повозке под брезентом что-то зашевелилось.
— ... и за упорный отказ действовать во благо Арамура, Дел Лоттс будет обезглавлен.
Из— под тяжелого брезента Джал слышал речь Динсмора. Он наложил стрелу на лук и зажал вторую в зубах. Высунув голову, он увидел, как виконт предлагает Делу сказать последние слова. Дел покачал головой, и палач взялся за топор.
Мир стал беззвучным и поразительно четким. Казалось, все отошло куда-то далеко, время потекло медленно, словно патока. Тейлур и Пэрри заняли места по сторонам эшафота. Рикен приготовился пустить стрелу. Воздух колыхнулся от звона обнажаемых мечей. Кто-то в толпе громко крикнул. Палач поднял топор.
И тут Динсмор увидел Джала. Виконт издал пронзительный крик, указывая пальцем на повозку и притаившегося в ней убийцу. Солдаты на эшафоте от неожиданности отпустили Дела. Момент настал.
— Я орудие в руках Твоих, Господи! — прорычал Джал сквозь стиснутые зубы. — Да направит меня во всем воля Твоя!
Джал пустил стрелу, и она вонзилась Динсмору в горло. Из шеи виконта выплеснулся алый цветок: стрела пронзила его насквозь, вылетев с другой стороны. Динсмор завопил, падая на колени и хватаясь за горло, будто пытаясь руками остановить кровь. Почти одновременно упал и палач: прозвенел лук Рикена, и стрела впилась ему в грудь. Гигант взревел, уронил топор и рухнул рядом с Динсмором. Солдаты на эшафоте растерялись — они испуганно озирались по сторонам, неловко вытаскивая мечи из ножен. Дел поспешно попятился от плахи. В толпе многие мужчины вытаскивали спрятанное оружие, поворачиваясь к талистанским солдатам.
Суматоха получилась замечательная. Джал взял зажатую в зубах вторую стрелу и наложил ее на тетиву. Зелено-золотой всадник мчался на него с громким криком, размахивая саблей. Он направлялся прямо к повозке. Джал прищурил глаз и натянул тетиву. Всадник яростно орал. Джал мысленно помолился и приготовился стрелять.
— Хоть я и живу в жилище демонов, но пью из чаши небес.
Он пустил стрелу. Она вонзилась в грудь всадника, сбросив его с несущегося галопом коня. Джал спрыгнул с повозки, перекидывая лук через плечо. Его конь уже был рядом, с пустым седлом, дожидавшимся его. Человек, который привел коня, сидел верхом на талистанском солдате, перерезая ему горло кинжалом. Джал вскочил в седло и обвел взглядом воцарившуюся вокруг сумятицу. Тейлур уже снял Дела с эшафота и усаживал его на своего коня. Руки у Дела все еще были скованы, и он неловко качался в седле, пытаясь не упасть. Ройс со своими людьми кружили по толпе, словно яростные осы, набрасываясь на талистанцев. Джал поспешно подъехал к эшафоту. Два солдата были мертвы. Палач лежал, захлебываясь кровью и ловя ртом воздух. Как ни удивительно, Динсмор все еще был жив. Зажимая обеими руками горло, он лежал на спине, на краю помоста. Когда он увидел Джала, его жирное лицо исказилось, он попытался что-то сказать, но издал только бульканье.
— За Арамур! — объявил Джал, поднимая меч. Он подвел своего коня к самому краю эшафота, где лежал
Динсмор. Опустив меч, Джал прижал его острие к груди Динсмора. — А теперь умрешь ты, — проговорил он, медленно налегая на меч.
Когда меч погрузился Динсмору в грудь, он содрогнулся, задергался, изрыгая проклятия. Глаза его вспыхнули, кровь фонтаном ударила изо рта.
— Будь, проклят! — побулькал он.
А потом его глаза погасли, дыхание прервалось — и он испустил дух.
Джал Роб смотрел на труп. Со всех сторон его окликали его люди, зовя его по имени и торопя ехать. Толпа рассеялась, и вокруг эшафота толпились только солдаты и верные ему Праведники. Они вели отчаянное сражение, зная, что к талистанцам вот-вот подойдут подкрепления. Тейлур уже устроил Дела позади себя. Ройс и Рикен громко кричали. Джал извлек меч из тела Динсмора. Лезвие блестело от крови виконта. Джал мысленно произнес молитву, прося прощение за этот грех.
Сильно уменьшив ряды талистанцев, и получив немало новых Праведников, Джал Роб отъехал от эшафота и бешеным галопом помчался к Железным горам.
Талистанцы за ним не гнались.
В горах наступила очередная спокойная ночь. Выставленные на соседних скалах часовые доложили, что преследователей не было. Час терпеливой работы напильником — и цепь, которой сковали Дела, распалась, хотя его запястья по-прежнему обхватывали металлические браслеты. Им предстояло остаться на месте,
