пробовали на прочность центральную власть, не зная, что принесут им Бьяджио и его новый Черный Ренессанс. И доносившееся из Талистана ворчание тоже внушало опасения: король Тассис Гэйл не скрывал своего отношения к щеголю, ставшему их новым императором.
Но Бьяджио не торопился. У него было время на отдых. Пусть завтрашний день принесет с собой войну, но сегодня он получил Железный трон. Ему этого было достаточно.
Через неделю после своего восшествия на престол Бьяджио созвал к себе Рошаннов. Эта тайная встреча состоялась в самой высокой башне Черного дворца. Зимний ветер проникал сквозь стены, неся стужу и заставляя колебаться пламя в огромном камине. В центре комнаты стоял большой круглый стол, за которым сидели Рошанны из Черного города и самых дальних концов империи. Все они по-прежнему обожали своего господина и громко подтвердили свою клятву служить ему до смерти. Император Бьяджио отблагодарил их всех золотом и поцелуями и дал каждому за верность земли и отличных рабов, купленных на остатки его личного состояния.
Наградив всех, Бьяджио перешел к делам. Среди его приказов было два довольно неожиданных.
Преследование Нарского Шакала больше не будет возобновляться. И никто не будет разыскивать Симона Даркиса. Агенты удивленно зашептались, но никто не посмел спорить или бросить на Бьяджио недовольный взгляд. Он был их господином. Остальное не имело значения.
После этой встречи Бьяджио вернулся в свои апартаменты. Он расположился в тех покоях, которые когда-то любил Аркус, — оттуда открывался лучший вид на столицу и его окружали собранные старым императором памятные вещи. Сувениры и безделушки как бы соединяли Бьяджио с Арку-сом и будили приятные воспоминания. Его скорбь наконец стала слабеть.
И Бьяджио часто думал о Дьяне Вэнтран и о ее словах. Ее гневные обвинения заставили нового императора задуматься. И усомниться, не действует ли и в самом деле снадобье на его разум.
Бьяджио сидел в одиночестве у окна и думал. Было уже за полночь. Вокруг высокой башни завывал ветер. Ему предстоит большая работа, и он нужен Нару здоровым. Он не принимал снадобья уже больше недели, и потребность в новой дозе становилась почти невыносимой. Но он знал, что Форто и Эррит смогли перенести синдром абстиненции, и не намерен был им уступить.
47
Шакал отдыхает
Нарский дредноут «Черный город» действительно отвез Ричиуса с Дьяной на Кроут и высадил там, где их не могли увидеть с лисских шхун. Они побрели в глубь острова, поражаясь тому, что видят.
Лисе поглотил Кроут. Теперь он принадлежал лиссцам, как того хотели Пракна и Джелена, — идеальная база кровавых набегов на империю. Бойня не ограничилась дворцом, а выплеснулась на окружавшие фермы и деревни, и лишь потом армия сирот опомнилась и занялась оккупацией вместо резни. Ричиус полагал, что Шайа приложила руку к этой перемене. Он увиделся с ней перед отъездом, на борту лисской шхуны. У Шайи был опустошенный, испуганный и совсем не юный вид. Она рассталась с юностью в ходе этой битвы, выменяв ее на месть.
Обратно в Люсел-Лор Ричиуса с Дьяной доставила лис-ская шхуна под сомнительным именем «Дельфин». Не слишком приятное это было путешествие. Лиссцы старались избегать Ричиуса, стыдясь своего предательства. «Лорда Шакала» больше не было, был только Ричиус Вэнтран — не король и уж точно не герой. И когда они с Дьяной наконец оказались в Фалиндаре, Ричиус взглянул на мир новыми глазами.
В Фалиндаре пахло слаще, чем раньше. Ветер был прохладным, вино крепким, а Дьяна с Шани снова были счастливы. Из Кеса вернулся Люсилер. Властитель цитадели был все так же озабочен, как и до своего отъезда. Между военачальниками Ишьей и Пракстин-Таром по-прежнему назревал конфликт, и Люсилер постоянно тревожился за непрочный мир, которого ему удалось добиться. Но Ричиус об этих вещах не думал. Он думал только о том, что остался жив и что ему по-прежнему сопутствовала удивительная удача, оберегающая его от смерти. Ему больше не хотелось слушать разговоры о войне. Больше чем когда-либо раньше он жаждал мира. Даже Арамур казался смутным воспоминанием. Королевство было для него потеряно, в этом сомневаться не приходилось, и Ричиус не собирался нарушить заключенное с Бьяджио соглашение. Империя теперь принадлежала Бьяджио. А в распоряжении Ричиуса был весь Люсел-Лор. Он устроит свою жизнь здесь — среди трийцев.
По крайней мере попробует.
Через неделю после возвращения в Фалиндар Ричиус отправился с Люсилером на охоту и наткнулся на то место, где они с Симоном срубили древний дуб. Теперь от него остался только пень. Трава вокруг него была сильно примята и усеяна обломанными ветками. Ричиус с печалью вспомнил то дерево. Оно было удивительное. И он тогда не понял, почему Симон воспылал такой ненавистью к дубу. Опустив лук, он уставился на пень, думая о Симоне. Пракна сказал ему, что Симон убежал из дворца. Значит, Эрис погибла. И никто не знал, где сейчас Симон и жив ли он вообще.
Ричиус сел на пень, забыв об охоте, и пригласил Люси-лера сесть рядом. Триец был рад отдохнуть: он устал пробираться через лес в поисках добычи. Оба долго не начинали разговора. Люсилер удивительно хорошо умел молчать. Он даже не задал Ричиусу очевидных вопросов, на которые невозможно было ответить: почему он уехал из Фалиндара, бросив жену и дочь, и почему чувствовал себя в Фалиндаре настолько несчастным. И он никогда об этом не спросит. Люсилер и без того хорошо знает Ричиуса.
А потом, спустя несколько долгих минут, Люсилер наконец заговорил.
— Холодно, — заметил он. Ричиус кивнул:
— Да.
Ощущать холод было приятно. Он напоминал Ричиусу об Арамуре.
— Ишья тревожится, — сказал Люсилер. — Не знаю, что мне следует предпринять.
Еще один вопрос, на который невозможно ответить. Ричиус пожал плечами:
— А это действительно твоя забота?
— Я повелитель Фалиндара, — ответил Люсилер. — От меня ждут решений. — Он вздохнул. Луч солнца осветил его печальные глаза. — Я еду верхом на леопарде и не могу им управлять. Пракстин-Тар — сумасшедший.
Ричиус поморщился. Он был по горло сыт безумцами.
— Мне кажется, что военачальникам нужна война, — продолжил Люсилер. — Не думаю, чтобы мне удалось их остановить.
— Если их природа требует убийств, то ты их остановить не сможешь, Люсилер. Постарайся при этом сам не погибнуть. Триец мрачно рассмеялся:
— Вот в чем теперь твоя мудрость, мой друг? Вот чему ты научился? Мне нужно что-то, кроме банальных изречений.
— Чем богат, тем и рад.
— А я думал — может, ты съездишь со мной и поговоришь с Пракстин-Таром? — спросил Люсилер. — Он помнит тебя по войне с Наром. Он знает, что Тарн тебя уважал. Если ты с ним поговоришь, он может послушаться.
— Нет, — возразил Ричиус. — Он не станет меня слушать.
— Ты так в этом уверен? Ты мог бы хотя бы попробовать. Ричиус покачал головой:
— Прости, не получится.
— Не хочешь?
— Не могу, — рассеянно ответил Ричиус.
Обещание, которое он дал Бьяджио, распространялось и за пределы Нара. Скорее даже, это обещание он дал себе самому. Не обращая внимания на вопросительный взгляд Люсилера, Ричиус смотрел в небо, наслаждаясь его красотой. И ничего не было на свете важнее этого неба.
