старейшинам и разговаривал с ними некоторое время шепотом.
— Белые люди, — сказал он потом, — могут спокойно идти через мою страну, мои воины будут сопровождать их, пока они этого пожелают. Только известно ли белым иностранцам, — прибавил он, — что за границей нашей страны неспокойно?
М-р С. сказал, что иностранцам это известно, потому они и хотят как можно скорее отправиться в путь и возвратиться.
— Это хорошо, — сказал Хинца. — Если будет опасность, мои воины предупредят белых людей; если будет нужно, они будут сражаться за них; если враги будут слишком сильны, белые люди должны будут возвратиться.
Затем Хинца приказал нескольким старейшинам убрать подарки и спросил м-ра С., сколько воинов потребуется, и когда иностранцы думают отправляться? На ответ, что достаточно будет пятидесяти воинов, и что отправится караван завтра, Хинца возразил:
— Это хорошо. Пятидесяти воинов достаточно, потому что мои люди едят очень много. К вечеру они будут готовы.
Совещание было кончено, и король, пожав руки путешественникам, отбыл со своей свитой. К вечеру в подарок от его величества была прислана старая корова. Готтентоты тотчас же зарезали ее и съели. Шли приготовления к немедленному выходу каравана.
На рассвете следующего утра отряд кафрских воинов пришел к полной готовности, со щитами и копьями. Все воины были красивые и молодые — между двадцатью и тридцатью годами. По просьбе Александра м-р С. сказал им, что если они будут хорошо вести себя, то получат подарки по окончании пути. Обещание произвело прекрасное впечатление. Быки были уже запряжены, лошади осмотрены, оставалось только трогаться. Целый день караван должен был идти по берегам реки Кае, которая протекала то среди холмов, то среди долин, то между стен строевого леса. К вечеру, когда солнце спустилось за холмы, кафры стали что-то кричать, указывая на несколько больших черных пятен на берегу реки, впереди каравана. , — Что они говорят?
— Морские коровы, — сказал переводчик.
—
— Конечно. Скажи, что мы остановимся и убьем их, если удастся, — сказал Уильмот переводчику.
— Нужно запастись провизией для нашей армии, — смеясь, сказал Суинтон, — а то овцы будут съедены очень скоро.
Кафры тотчас же пришли в движение. Они бегали по берегу взад и вперед, затем переплыли реку и остались на другом берегу, ожидая распоряжений путешественников.
Животные лежали на грязном берегу, на повороте реки, подобно стаду отдыхающих свиней. Некоторые были наполовину в воде, другие вышли из нее совсем. Двое лежали значительно поодаль от других, и около них толпились кафры, держась на почтительном расстоянии, за высокими кустарниками. Хендерсон, Александр и несколько готтентотов спустились к самой реке против того места, где лежали гиппопотамы, и выстрелили в них. Животные вскочили с места, как бы удивленные непривычным шумом. Три или четыре тотчас же погрузились в воду, но другие еще не совсем проснулись и смотрели в недоумении, не зная, что делать. Двое из бросившихся в воду были ранены, потому что они тотчас же выплыли на поверхность, как бы в агонии. Двое, лежавших отдельно, были пронзены копьями подкравшихся кафров. Они подняли головы, но были поражены метким выстрелом капитана и целым залпом из ружей Александра и готтентотов. Кафры забрали трупы гиппопотамов на берегу, выловили выплывших на поверхность воды и доставили их на противоположный берег.
Такой хороший запас провизии был действительно вовремя, чтобы прокормить целый отряд кафров. Но мясом гиппопотамов попользовались не только убившие их. Когда его начали резать, из всех соседних селений вышли кафры и растаскали порядочное количество кусков; но его хватило на всех и осталось еще для гиен и волков. Пока возились с гиппопотамами, совсем стемнело, и было решено остановиться тут же на ночь, так как не было опасности, что быки будут украдены окрестными жителями. За целость их отвечал королевский отряд. Кругом разложили громадные костры, и кафры вместе с готтентотами варили, жарили и ели мясо гиппопотамов. В виде десерта к ужину Александр выдал каждому из них табаку, так что они легли спать вполне удовлетворенные.
— Не мешает и нам поесть, — сказал майор, садясь за ужин.
— Мясо недурное, несколько напоминает телятину, — заметил Суинтон. — Однако где у нас Омра? Он что-нибудь опять набедокурил, недаром прячется.
— Чистая обезьяна этот мальчишка, — сказал майор. — Он умеет подражать каждому животному.
— Слышали вы, как он заставил танцевать нескольких готтентотов вечером, при закате солнца, когда мы были в миссионерстве?
— Нет. Как же это было?
— Бремен рассказывал мне, и я думал, он лопнет от смеха. Вы знаете, что здесь есть особой породы птицы, которых называют медовыми? Натуралисты зовут их Cuculus indicator. Я вам как-то показывал чучело, которое мне удалось сделать.
— Вы показывали мне так много образцов, что я многие уже забыл.
— Так я охотно расскажу вам еще раз об этой любопытной птичке. Ее отличительное свойство состоит в том, что она очень любит мед и достает его, где только может. Но когда пчелы устраивают свои ульи в отверстиях стволов старых пустых деревьев, то птичка не может достать мед без посторонней помощи. И вот она обращается за этой помощью к человеку. Она начинает летать вокруг какого-нибудь человека и особым призывным чириканьем манит его за собой к дереву, где нашла мед. Уроженцы Африки прекрасно знают эту птичку, и всегда следуют ее призыву. Она приводит их к дереву и затем умолкает и отлетает в сторону.
— Как это интересно!
— Маленький бушмен знает это так же, как и готтентоты. Увидав, что они пошли в лес, он пошел за ними и все время чирикал, подражая птичке и прячась в то же время за деревьями. Готтентоты шли на призыв, думая, что птичка боится и прячется. Проводив их довольно долго по лесу, мальчик привел их снова к тому дереву, от которого они отошли. Затем, показавшись шагах в ста от них, он начал плясать, кривляться и гримасничать совершенно так же, как Бигум, так что готтентоты приняли его за нее. Потом он сам рассказал Сваневельду, а этот Брамену.
— Ну потому он и не показывается теперь, как обыкновенно после своих проделок, — сказал майор.
— У него большие способности к рисованию, — заметил Александр.
— Да. Я дал ему как-то карандаш и клочок бумаги, и он нарисовал множество разных птиц, причем всех их можно было узнать. Но ведь бушмены вообще очень способны к рисованию; стены их жилищ всегда испещрены изображениями всяких животных. И подражают они тоже прекрасно.
— Верите вы в френологию? — спросил Александр Суинтона.
— Я никогда не могу сказать, верю или не верю во все подобные открытия нынешнего времени. Не проходит дня, чтобы какое-нибудь новое открытие не поражало наш ум и не показывало нам, насколько мало мы знаем. Большая ошибка заключается в том, что при подобных открытиях, на них основываются обыкновенно, как будто они правильны во всех отношениях, а не принимают их только за путь к дальнейшим выводам и открытиям. Общие основания френологии, конечно, верны, это ясно видно из рассмотрения черепов животных и людей, но я не верю во все эти деления и подразделения, которые так определенно делают все ученые френологи.
— А в месмеризм верите? — спросил снова Александр.
— То же самое. Есть
— Вранья много во всем этом, — сказал майор.
— Так бывает всегда в науке: пока нет в ней полной достоверности, этот пробел заполняют предположениями или тем, что вы называете «враньем».
— Однако предлагаю разойтись по домам; все спят, кроме нас троих.
Очевидно это было не так. Не успели наши друзья растянуться, как следует, на своих матрацах, чтобы заснуть, как услышали громкий крик: «На помощь!». Этот крик заставил их в одну секунду схватить ружья и, не одеваясь, выскочить из повозок.
