— Во-первых, как мне ни грустно, — сказал Александр, — но один из вас, друзья, должен остаться при фургонах. Если, впрочем, вы не захотите остаться оба. Я не имею права просить вас сопровождать меня в такое опасное путешествие.
— Что один из нас должен остаться здесь, — возразил Суинтон, — это совершенно верно, и я думаю, что майор был бы для этого более подходящий человек, чем я. Оставшаяся с ним часть людей будет доставать себе пропитание, охотясь вместе с ним, и, кроме того, у него гораздо больше такта и опытности, которые необходимы для охранения наших фургонов. Я же должен сопровождать вас, Уильмот, потому что могу говорить по-голландски, и переводчик без меня не обойдется.
— Возьмете ли на себя труд охранения фургонов в наше отсутствие, майор?
— Я надеюсь, что могу возложить на себя эту обязанность, — ответил майор, — хотя с большим удовольствием отправился бы с вами. Думаю, что вам нужно взять с собой тридцать кафров, Бремена и восемь готтентотов. Мне оставьте Сваневельда и остальных готтентотов.
— Да, это будет хорошо. Только кафрского начальника, мне кажется, вам тоже нужно оставить за собой.
— Нет. Он должен идти с большей частью своего отряда, он не должен отделяться от них. А я выберу подходящее местечко для фургонов и велю оградить его частоколом; по крайней мере, будет работа для готтентотов. Думаю, что я с ними полажу.
— Я не оставлю вам Омра, майор, — сказал Суинтон. — С нами будет четыре лошади, и он может ехать на одной из них. Пусть он будет при нас, а Магомед при вас.
— Можете взять также и Бигум на другую лошадь, — сказал майор. — Тогда у каждого из вас будет оруженосец.
— Нет, нет, было бы безжалостно разлучать вас с ней. Однако, времени терять нечего. Если великий начальник и воин Квиту идет сюда, нужно быть готовым к отступлению. Чем скорее мы уедем, тем скорее вернемся назад. Итак, в дорогу.
ГЛАВА XVI
Александр собрал готтентотов и, упрекнув их еще раз за их поведение, спросил, кто из них желает продолжать с ним путешествие, так как он решил оставить здесь часть каравана с майором Хендерсоном.
Несколько человек тотчас же вышли вперед, зачинщики бунта оставались сзади. Из этого Александр видел, что вышедшие вперед были вовлечены в бунт другими и теперь сожалеют о своем поступке. Он тотчас же принял их и вернул им ружья. Затем Александр сказал о своем намерении кафрскому начальнику, который отобрал тридцать воинов, и в течение трех часов все были готовы в дорогу.
Было условлено, в случае опасности в той или другой части каравана, отступать немедленно к только что учрежденной миссии Морлея на морском берегу. Если же все будет благополучно, майор будет ждать здесь возвращения Александра. С собой Александр решил взять только необходимые припасы в небольших связках, чтобы не затруднять людей при трудных переходах.
Через два часа они были у реки Умтаты после трудного пути через горы и овраги. На противоположном берегу они нашли кафрский крааль, где узнали, что нужный им начальник Даака живет в двадцати верстах расстояния. Переводчика они взяли из местных жителей.
Слухи о движении армии Амакиби подтверждались, и жители окрестных краалей собирались уходить со скотом в горы. Во всяком случае, времени в запасе оставалось еще достаточно. Армия на время остановилась, чтобы переждать, пока их начальник Квиту оправится от ран, полученных в последнем сражении. Кроме того, армия праздновала свою победу над кафрами. Воины гордились особенно тем, что победили врагов, несмотря на помощь им белых людей с огнестрельным оружием.
Получив эти сведения, путешественники решили продолжать путь по берегам реки Умтаты, которые были удивительно красивы. Множество гиппопотамов лежало на берегу и качалось на волнах. Не рискуя останавливаться для охоты днем, Александр обещал людям попытаться убить хотя одного гиппопотама вечером. После заката солнца они остановились на берегу реки, и несколько кафров и готтентотов стали охотиться. К ночи им удалось убить одного гиппопотама, мясо которого очень пригодилось им для увеличения запаса провизии. Взяв сколько было нужно, они отдали остальное местным жителям. Когда все сидели за едой около костров, кафрский начальник подошел к Александру и Суинтону и просил их через переводчика не говорить жителям о том, что кафры — воины Хинца. На вопрос о причине этого, он ответил, что Хинца взял к себе в жены дочь начальника этого племени и вскоре отослал ее обратно. Вследствие этого, между племенами возгорелась страшная вражда, хотя войны еще и не было. Александр и Суинтон приняли благоразумный совет и обещали ничего не говорить жителям о воинах. Разделив мясо гиппопотама, все расположились на отдых под большими развесистыми деревьями.
На следующее утро после часу пути проводник указал им крааль Дааки, происходящего от европейцев. Мычание коров и блеянье овец доносилось издали и указывало местонахождение крааля, состоящего из нескольких жалких хижин. Одна из женщин указала жилище Дааки, стоявшее немного поодаль. Александр и Суинтон слезли с лошадей и пошли пешком, видя, что Даака вышел уже к ним навстречу. Оба они пожали руку начальнику и сказали, что приехали издалека, чтобы повидаться с ним. Начальник приказал приготовить хижину для приема гостей.
— Вы не можете себе представить, Суинтон, — сказал Александр, — как я волнуюсь предстоящим свиданием.
— Легко представляю себе, дорогой Уильмот, — возразил Суинтон. — Ведь если верить рассказам, вы встречаете в нем своего кровного родственника и, вместе с тем, кафра по воспитанию и привычкам. Черты лица и весь вид его явно указывают на европейское происхождение.
— Это я уж заметил и потому убеждаюсь в истине предположений. Мне трудно будет говорить с ним, надо позвать переводчика.
Начальник вошел через некоторое время в хижину к гостям. Послали за переводчиком и разговор начал Даака, который подобно всем кафрским начальникам, желал получить от европейцев подарки. Он говорил о том, что он беден, что скот его пал, и что дети его лишены молока. Путешественники выслушали его и послали за бусами и табаком, которые и подарили ему. Затем они начали предлагать ему вопросы, из которых первый был, почему он живет так близко к морю?
— Потому что море моя мать, — сказал он. — Я пришел с моря, и оно кормит меня, когда я голоден.
— В этом ответе он, очевидно, хочет указать на крушение корабля, — заметил Суинтон. — Из рыбьих костей, которые мы видели около хижин, можно заключить, что жители питаются здесь рыбой, чего совершенно нет у других кафров. Потому он и говорит, что море его мать и питает его.
— Ваша мать была белая? — спросил Александр.
— Да, — отвечал Даака. — Ее кожа была такая же белая, как ваша. Волосы ее были такие же, как у вас — темные, только они были очень длинные. Но перед смертью, они сделались совсем белыми.
— Как звали вашу мать?
— Кума.
— Были у вас братья и сестры?
— Да. Одна сестра жива и теперь.
— Как ее имя? — спросил Суинтон.
— Бесс, — возразил начальник.
— Это подтверждает мои догадки, — сказал Александр. — Мою тетку звали Елизаветой, она могла назвать свою дочь своим именем.
— За кем была замужем ваша мать?
— В первый раз она была замужем за моим дядей, и у нее не было детей. Затем она вышла за моего отца. Оба они были начальниками, и я начальник. От моего отца у нее было пятеро детей.
Разговор продолжался еще некоторое время. Из него Александр и Суинтон узнали, что от детей Кумы, предполагаемой Елизаветы, произошло довольно многочисленное племя, с примесью европейской крови. В кафрской земле это племя славилось своей воинственностью и мужеством, оно часто вело войны с соседями, и потому почти все погибло. Сам Даака тоже был известен своими воинскими подвигами, но
