— «На Дно»! — повторил старый негр. — Да где же этот порт?
Началось общее совещание. Никто не знал порта «На Дно» в Вест-Индии.
— Густав-Адольф, спроси его, это английский порт или французский, — приказал старик.
— Я говорю, английский порт «На Дно»?
— Нет, — ответил Ньютон, которого позабавила его ошибка. — Международный.
— Международный, — сказал по-французски переводчик.
— Спроси-ка, на каком острове? Густав-Адольф задал вопрос.
Ньютон страдал от голода и жажды, а потому не хотел продолжать этого забавного разговора и знаками попросил дать ему напиться и поесть.
Просьбу Ньютона исполнили, дали ему и есть, и пить, то есть принесли бананов, кусок соленой рыбы, кувшин воды.
После этого парус подняли с целью доставить пленника к властям, и через два часа шхуна бросила якорь. И при подъеме, и при опускании якоря негры страшно суетились и шумели Приказания негритянского капитана грохотали, как гром.
Скоро спустили шлюпку, в нее сел Густав-Адольф; капитан переоделся в самый свой по-негритянски нарядный костюм, тоже сошел в лодку и знаком позвал с собой Ньютона. Вскоре шлюпка подошла к пристани.
— Густав-Адольф, иди, — приказал старый негр, — и карауль пленника.
С этими словами капитан пошел к большому белому дому, окруженному строениями и возвышавшемуся ярдах в двухстах от берега реки. Густав-Адольф и пленник двинулись за ним. Ньютона тотчас же окружила толпа негров и негритянок, которые забрасывали вопросами Густава-Адольфа и капитана, но ни тот, ни другой не снисходили до ответов.
— Где господин де Фонтанж? — спросил старый негр.
— Спит, — ответил тонкий женский голос. Капитан был озадачен, никто не решался разбудить хозяина дома.
— А госпожа де Фонтанж?
— Она в своей комнате.
Новая беда: войти туда негр не смел. И капитан провел к себе Ньютона и там рассказал старухе- негритянке, своей жене, о том, как Ньютон попал на шхуну.
Глава XVIII
Невольницы, не узнавшие истории Ньютона, прошли в комнату своей госпожи. Они хотели разбудить в ней любопытство и, благодаря этому, узнать историю молодого англичанина.
Госпожа де Фонтанж сидела у себя в будуаре, оклеенном красивыми обоями, изображавшими сцены из истории Павла и Виргинии. Пол устилала циновка, на ней лежали маленькие персидские ковры. На мраморных столиках красовались безделушки, французские духи, вазы с чудными тропическими цветами. В комнате были балконные двери; в простенках блестели зеркала. Хозяйка будуара полулежала на оттоманке; подле нее стояли четыре невольницы-метиски; другие, разместившись на маленьких персидских коврах, давили лепестки померанцевых цветов, чтобы наполнить комнату благоуханием. Единственным чистокровным негром тут был мальчик лет шести в фантастическом костюме; он сидел в уголке и казался мрачным.
Де Фонтанж была креолкой, то есть родилась в Вест-Индии от французских родителей; она получила воспитание во Франции, четырнадцати лет вернулась на Гваделупу и скоро вышла замуж за видного офицера, брата губернатора. Она была мала ростом, но сложена, как статуя, с маленькими до смешного ножками. Ее правильное лицо порой теряло ленивое выражение и тогда оживало. Большие карие глаза, красиво очерченные брови, длинные ресницы, густые темные волосы, греческий носик, крошечный рот и нежный цвет лица делали ее красавицей. И ей было всего восемнадцать лет.
— Обмахивай меня веером, Нина, — крикнула она невольнице, стоявшей близ ее изголовья с большим веером из перьев страуса.
— Хорошо, сударыня.
— Маши, Каролина, мне на руки.
— Хорошо, сударыня.
— Ноги, ноги, Мими!
— Слушаюсь.
— Луиза, — томно проговорила де Фонтанж, — сахарной воды!
— Сейчас, сударыня.
— Нет, не хочу. Но у меня страшная жажда. Маншетта, вишневой воды.
— Слушаю, сударыня.
— Нет, лучше лимонаду. Шарлотта, принеси лимонаду.
— Сейчас, сударыня. — И Шарлотта ушла.
— Ах, что за жара. Как ты ленишься, Мими. Обвевай меня поскорее. А где барин?
— Барин спит.
— Счастливый. А где Купидон?
— Тут, сударыня. Он дуется в углу.
— А в чем он провинился?
— Украл жареную индюшку и всю съел.
— О, шалун. Сюда, Купидон. Негритенок подошел к оттоманке.
— Купидон, — сказала ему креолка, — ты съел целую индейку. Нехорошо, дружок, ты заболеешь. Ты понимаешь, что сделал глупость?
Купидон не ответил. Он опустил голову и еще больше надул губы.
— Знай, что ты воришка.
Он не соблаговолил ответить.
— Иди прочь и не смей подходить ко мне, — сказала ему хозяйка.
Пришла Шарлотта с лимонадом и рассказала своей госпоже, что Никола, который водил шхуну, пришел с европейцем-пленником. Это составляло целое событие, и любопытство креолки проснулось.
— Он красивый, Шарлотта?
— Да, очень.
— А где барин?
— Спит.
— Надо его разбудить. Поклонись ему, Селеста, скажи, что я очень заболела и хочу видеть его.
— Слушаюсь, — ответила невольница и, встав, уронила на пол апельсиновые цветы.
Вскоре в будуаре госпожи де Фонтанж появился ее муж, одетый в белый полотняный костюм. Он задал ей несколько вежливых вопросов, услыхал от нее о появлении Ньютона и замечание, что ей было бы интересно, если бы пленника допросили при ней.
Форстера потребовали в будуар. Де Фонтанж, отлично говоривший по-английски, узнал от молодого моряка историю его несчастий и перевел отчет Ньютона жене.
— Это красивый малый, — сказал де Фонтанж, — но что делать? Он — пленник; придется отправить его к брату.
— Нет, Фонтанж, дай ему платья и погоди отсылать.
— Зачем, друг мой?
— Я хочу выучить его французскому языку.
— Нельзя, дорогая, он пленник.
— Можно, господин де Фонтанж, — ответила она.
— Я боюсь…
— А я нет.
— Я не хочу.
— А я хочу.
— Нужно быть благоразумной.
— Нужно меня слушаться.
— Но!
