выглядевший так, словно какой-то чудовищный корабль выбросило на берег и он обернулся камнем.
Солнечное Копье и Водные Сады разделяли всего три лиги прибрежной дороги, но это словно были два разных мира. Там обнаженные дети загорали на солнце, в украшенных плиткой двориках играла музыка, и воздух был наполнен острым запахом лимонов и кровавых апельсинов. Здесь в воздухе висела пыль, дым и запах пота, а ночь была полна звуков галдящих голосов. Вместо розового мрамора Водных Садов, Золотое Копье было выстроено из глины и соломы, и его цвета были желтый и коричневый. Древняя твердыня рода Мартеллов стояла на самом восточном конце суши, состоящей из песка и камня, с трех сторон окруженная водой. К западу в тени массивных стен Золотого Копья глинобитные лавки и хижины лишенные окон лепились к стенам крепости, словно ракушки к корпусу галеры. Конюшни, таверны, винокурни и дома мягких подушек плодились еще западнее, часто вплотную к крепостной стене. За стеной было еще больше хижин. И так далее, так далее, как сказал бы бородатый жрец. В сравнении с Тирошем или Миром, и даже с Великим Норвосом город теней был не более, чем деревушка, но он был самое похожее на город поселение из всех, что имели дорнийцы.
Леди Ним прибыла раньше на несколько часов и предупредила об их приходе стражу, поэтому когда они добрались до стены, Тройные Ворота были открыты. Это были единственные ворота, расположенные друг за другом, которые позволяли путешественникам пройти сквозь Ветровую Стену прямо к Старому Дворцу, минуя узкие переулки, пыльные площади и шумные базары.
С приближением к Копейной Башне, едва она появилась в виду, принц Доран задернул занавески, но простолюдины все равно выкрикивали его имя, пока носилки проносили мимо. — «Песчаные Змейки довели народ до кипения», — решил капитан встревожившись. Они пересекли пустырь перед полумесяцем внешней стены и прошли сквозь вторые ворота. За ними ветер принес запах смолы, соленого ветра и гниющих водорослей. С каждым шагом толпа становилась плотнее. — Дорогу принцу Дорану! — крикнул Арео Хотах, постукивая топором по мостовой. — Дорогу принцу Дорану!
— Принц умер! — завопила женщина у него за спиной.
— К оружию! — вторил ей мужчина с балкона.
— Доран! — кто-то вопил высоким голосом. — К оружию!
Хотах обернулся, высматривая крикунов, но давление толпы было слишком плотным и почти треть народа кричала. — К оружию! Месть за Змея! — Ко времени, когда они добрались до третьих ворот, стража отпихнула вопящую толпу, чтобы немного расчистить путь носилкам принца, в этот момент толпа начала кидаться. Какой-то беспризорник в лохмотьях попал в копейщика полусгнившей свеклой, но когда он увидел на своем пути Арео Хотаха с огромным топором наготове, он отбросил приготовленный к броску фрукт и быстро ретировался. Другие продолжали кидаться лимонами, гранатами и апельсинами, выкрикивая: «Война! Война! К оружию». — Один из стражников получил в глаз, запущенным в него лимоном, а возле ног капитана приземлился апельсин.
Из носилок не было слышно ни звука. Доран Мартелл оставался за стенами своего шелкового укрепления, пока за спиной его кортежа с грохотом опустившейся решетки не замкнулись более прочные стены замка. Медленно ослабевал голос орущей толпы. Принцесса Арианна ожидала своего отца во внешнем охранном дворике, в окружении половины двора: старого слепого сенешаля Рикассо, кастеляна Сира Манфрея Мартелла, молодого мейстера Майлза в сером платье и с надушенной шелковой бородкой, два десятка дорнийских рыцарей в развевающихся туниках сотни оттенков цветов. Маленькая принцесса Мирцелла Баратеон стояла рядом со своей септой и Сиром Арисом из Королевской гвардии в неизменной белоснежной чешуйчатой броне.
Принцесса Арианна бросилась к носилкам. На ней были сандалии из змеиной кожи, со шнурками до колен. Ее прическа из гривы иссиня-черных кудрей была убрана в тонкий хвост, спадавший на спину. Возле бровей сверкали медные подвески в виде солнечных дисков. «Она так и осталась малюткой», — подумал капитан. Если Змейки, все как одна были высокими, то Арианна вся пошла в свою мать, которая была немногим выше пяти футов. Но под драгоценным поясом и прозрачными слоями пышного пурпурного шелка и желтой парчи скрывалось тело сложившейся женщины: сочное и округлое. — Отец, — произнесла она, когда занавеска была отдернута изнутри. — Солнечное Копье возрадовалось твоему возвращению.
— Да-да. Я слышал насколько. — Принц криво улыбнулся и погладил щечку дочери покрасневшей распухшей рукой. — Ты прекрасно выглядишь. Капитан, будьте любезны спустить меня вниз.
Хотах, вдев руку в петлю на рукояти, закинул топор за спину, и осторожно, чтобы не причинить боль в пораженных конечностях, подхватил принца под руки. Но даже тогда Доран Мартелл дернулся от боли.
— Я приказала поварам приготовить праздничный ужин, — продолжила Арианна. — Будут все твои любимые блюда.
— Боюсь, я не смогу ими насладиться по достоинству. — Принц медленно оглядел двор. — Я не вижу Тиену.
— Она попросила личной аудиенции. Я отправила ее в тронный зал ожидать твоего приезда.
Принц вздохнул. — Отлично. Капитан? Чем раньше я покончу с этим делом, тем скорее смогу отдохнуть.
Хотах внес его по длинной каменной лестнице Башни Солнца в громадный круглый зал под самым куполом, который сквозь толстые разноцветные стекла освещали последние лучи заходящего солнца. Они озаряли светлый пятнистый мрамор пола с бриллиантами сотней оттенков. Третья Змейка их уже ждала.
Она сидела, скрестив ноги на подушке под возвышением, предназначенном для трона, но сразу встала едва они вошли. В своем платье в обтяжку из светло голубой парчи с рукавами, украшенными миришскими кружевами она была самим воплощением невинности, словно Дева воплоти. В одной руке у нее было рукоделье, над которым она как раз трудилась, в другой — пара золотых игл. Ее прическа как всегда была великолепна, а глаза будто пара глубоких синих озер… и еще они чем-то напомнили капитану глаза ее отца, хотя у Оберина они были темными как дорнийская ночь. У всех дочек принца Оберина были отцовские змеиные глаза, внезапно дошло до капитана. А цвет не имеет значения.
— Дядя, — произнесла Тиена Сэнд. — Я тебя дожидалась.
— Капитан, помогите мне сесть на трон.
На возвышении стояло два трона, фактически близнецы, за исключением того, что у одного на спинке имелось золотое копье Мартеллов, а со спинки второго сверкало ронийское солнце, которое пришло в Дорн на парусах флота Нимерии, когда он впервые переплыл море. Капитан посадил принца в кресло с копьем и зашел за спинку трона.
— Сильно болит? — У Леди Тиены был нежный голосок, и выглядела она как сладкая спелая земляничка. Ее мать была септой, и вокруг Тиены витал почти неземной дух невинности. — Могу я чем-то смягчить твою боль?
— Скажи мне, чего ты хочешь, и дай мне отдохнуть. Я устал, Тиена.
— Я сделала это для тебя, Дядя. — Тиена развернула кусочек своего рукоделия. На нем был изображен ее отец верхом на песочного цвета коне в красных доспехах. Он улыбался. — Когда я закончу, я его тебе подарю, чтобы он служил тебе памятью о нем.
— Я никогда не смогу забыть твоего отца.
— Рада слышать. Потому что многие беспокоились.
— Лорд Тайвин обещал нам голову Горы.
— Он так добр… но меч палача не подходит для храброго Сира Грегора. Мы так долго молились о его смерти, поэтому для нас радостно слышать, что и он молит о том же. Я знаю, что за яд использовал мой отец. Нет ничего медленнее его и вместе с тем мучительнее. Скоро мы даже отсюда, из Солнечного Копья, сможем услышать, как вопит Гора.
Принц Доран вздохнул. — Обара накричала на меня, требуя войны. Ним устраивает простое убийство. А тебя?
— Война, — сказала Тиена. — хотя и не такая, какую хочет моя сестра.
