«Как жаль, что ты этого не сделала», — подумала Серсея. — «Ослепление какой-нибудь бедной престарелой септы тут же подтвердило Верховному Септону твою виновность».
— Твоих кузин допрашивают так же.
— Чтоб они за это провалились сквозь землю. — Выпалила Маргери. — Пусть все провалятся в семь адов. Алла милая и робкая, как они могут так с ней поступать? А Мегга… она смеется во весь голос как портовая шлюха, но глубоко внутри она просто еще маленькая девочка. Я люблю их всех, а они любят меня. И если эти воробьи думают, что они могут заставить их меня оболгать…
— Боюсь, их тоже обвинили. Всех троих.
— Моих кузин? — Маргери побледнела. — Алла и Мегга еще совсем дети. Ваше Величество, это… это отвратительно. Вы вызволите нас отсюда?
— Сделаю все, что смогу. — Ее голос был полон сострадания. — Вас охраняют новые рыцари Его Святейшества. Чтобы вас освободить мне придется послать сюда золотых плащей и осквернить это святое место кровопролитием. — Серсея взяла Маргери за руку. — Но я не останусь безучастной. Я схватила всех, кого сир Осни объявил вашими любовниками. Я уверена, они расскажут Его Святейшеству о вашей невиновности, и поклянутся в этом во время вашего испытания.
— Испытание? — Теперь в девичьем голосе явно прозвучал страх. — Должно быть испытание?
— А как иначе доказать вашу невиновность? — Серсея ободряюще пожала руку Маргери. — Правда, вы в праве выбрать вид испытания. Вы же королева. Рыцари Королевской Гвардии поклялись вас защищать.
Маргери тут же все поняла.
— Судебный поединок? Но Лорас ранен, иначе бы он…
— У него есть шестеро братьев.
Маргери уставилась на нее, потом выдернула свою руку.
— Это шутка? Борос — трус, Меррин — старик и медлителен как черепаха, ваш брат — калека, остальные двое в Дорне, а Осмунд — проклятый Кеттлблэк. У Лораса только двое братьев, а не шестеро. Если должен состояться судебный поединок, то я желаю, чтобы мою честь отстаивал Гарлан.
— Но Гарлан не состоит в Королевской Гвардии, — сказала королева. — Когда на кону честь королевы, закон и обычай требуют, чтобы ее защитник был выбран из семерых членов королевского братства. Боюсь, Верховный Септон будет настаивать. — «Я сумею его в этом убедить».
Маргери не стала отвечать, но ее глаза сузились от подозрения.
— Блаунт или Трант, — произнесла она, наконец. — Остается один из них. Вы этого добивались, не так ли? Да Осни Кеттлблэк любого из них порвет на кусочки.
«Семь адов». — Серсея изобразила оскорбленное достоинство.
— Вы неверно меня поняли, дочь моя. Все, чего я хотела…
— … оставить своего сына себе. У него никогда не будет такой жены, которую бы вы не ненавидели. И я не ваша дочь, спасибо богам. Оставьте меня.
— Не дури. Все, чего я хочу — это тебе помочь.
— Помочь лечь в могилу. Я просила тебя уйти. Может мне позвать моих тюремщиков, чтобы тебя выволокли отсюда, ты злая, подлая, коварная стерва?
Серсея собрала юбки и чувство собственного достоинства.
— Все это должно было тебя напугать. Я прощаю тебе эти слова. — Здесь, как и при дворе, никогда не знаешь, кто еще может подслушать разговор. — На твоем месте, я бы тоже испугалась. Грандмейстер Пицелль подтвердил, что снабжал тебя лунным чаем, а Голубой Бард… если б я была на вашем месте, миледи, я бы молила Старицу о мудрости и Матерь о ее милосердии. Боюсь, очень скоро тебе потребуется и то, и другое.
Четыре высохших септы проводили королеву из башни вниз. Каждая из старух казалась немощнее другой. Когда они добрались до низа, они направились дальше вглубь холма Визении. Ступени заканчивались глубоко под землей, где начинался длинный туннель, освещенный цепочкой неровно горящих факелов.
Она застала Верховного Септона в небольшой семисторонней комнате для приемов. Комната была простой и скромной с голыми каменными стенами, грубо сколоченным столом, тремя стульями и скамейкой для молитв. В стенах были вырезаны лики Семерых. Серсея решила, что резьба эта грубая и уродливая, но в ликах, безусловно, присутствовала сила, особенно в их глазах — шариках оникса, малахита и желтого лунного камня, что каким-то образом вдохнуло в лица жизнь.
— Вы поговорили с королевой. — Начал Верховный Септон.
Она подавила в себе желание сказать: «Это я — королева».
— Поговорила.
— Все люди грешны, даже короли и королевы. Даже я согрешил и был прощен. Но без раскаяния, нет прощения. Королева не сознается.
— Возможно, она невиновна.
— Это не так. Святая септа ее осмотрела, и подтвердила, что ее девственность нарушена. Она пила лунный чай, чтобы умертвить во чреве плод своего греха. Помазанный рыцарь поклялся на своем мече, что вступал в совокупление с ней и двумя ее кузинами. С его слов, другие тоже ложились с ней, и он называет много имен мужчин и знатных и простолюдинов.
— Мои золотые плащи уже всех схватили и препроводили в темницу. — Заверила она его. — Допросу был подвержен пока только один, певец, называемый Голубым Бардом. Он говорит возмутительные вещи. И даже в этом случае, я умоляю, чтобы моей невестке позволили пройти испытание, чтобы могла быть доказана ее невиновность. — Она запнулась. — Томмен так любит свою маленькую королеву, Ваше Святейшество, я боюсь, ему и его лордам будет трудно судить ее справедливо. Возможно, Церковь возьмет на себя проведение испытания?
Верховный воробей сложил свои тонкие руки домиком.
— Мне в голову приходила подобная мысль, Ваше Величество. Так же как Мейгор Ужасный однажды забрал у Церкви меч, так и Джахаэрис Миротворец отобрал у нас весы правосудия. Но кто иной лучше подходит для суда над королевой, кроме Семерых над нами и их служителей на земле? Это дело должен разбирать Святой суд семерых судей. Трое из них должны быть вашего, женского пола. Дева, мать и старица. Кто лучше сможет осудить женскую безнравственность?
— Это будет отлично. Кстати, Маргери имеет право требовать чтобы ее виновность или невинность была подтверждена посредством поединка. А раз так, то ее защитником должен быть один из семи телохранителей Томмена.
— Рыцари Королевской Гвардии служили полноправными защитниками короля с королевой со времен Эйегона Завоевателя. Корона и Церковь в этом единодушны.
Серсея прикрыла лицо руками, словно от горя. Когда она подняла лицо вновь, в одном глазу блеснула слеза.
— Да, сейчас настали поистине печальные дни, — произнесла она. — Но я так рада, что нашла в нас согласие. Если б Томмен был здесь, я уверена, что он бы вас поблагодарил. Вместе мы должны открыть правду.
— Мы найдем ее.
— Я должна возвращаться в замок. С вашего позволения, я заберу с собой сира Осни Кеттлблэка. Малый Совет желает его допросить, и самим услышать его обвинения.
— Нет, — просто ответил Верховный Септон.
Это было всего лишь слово, единственное слово, но Серсея почувствовала, словно на нее вылили ушат холодной воды. Она моргнула, и ее уверенность пошатнулась, всего лишь на волосок.
— Обещаю, сир Осни будет содержаться со всей строгостью.
— Здесь он под надежной охраной. Идемте. Я вам покажу.
Серсея почувствовала на себе взгляды Семерых, их глаз из нефрита, малахита и оникса, и ее, внезапно, пронзила дрожь страха, холодная как лед. — «Я королева», — сказала
