— Нет. Это такая загадка?
— Хотелось бы мне знать. Я Сэмвелл Тарли. Сэм.
— Рад знакомству. А какое дело у Сэмвелла Тарли к архмейстеру Теобальду?
— А разве он — Сенешаль? — смутился Сэм, — Мейстер Эйемон сказал, что его зовут Норрен.
— Уже последние два раза подряд это не так. Каждый год они меняются. Архмейстеры занимают должность по жребию, многие относятся к этой работе как к неблагодарному занятию, которое отрывает их от настоящей работы. В этом году черный камешек выпал архмейстеру Волгрэйву, но разум Волгрэйва блуждает далеко от него, поэтому Теобальд вышел вперед и заявил, что он отслужит срок за него. Он резок, но добрый малый. Ты сказал мейстер Эйемон?
— Да.
— Эйемон Таргариен?
— Некогда он им был. Большинство называло его просто мейстер Эйемон. Он умер во время нашего путешествия на юг. Откуда ты про него знаешь?
— А почему бы и нет? Он был не просто самый старейший из мейстеров. Он был самым старым в Вестеросе и своими глазами видел гораздо больше, чем выучил архмейстер Перестан. Он мог бы многое рассказать нам об истории правления своего отца и дяди. Сколько лет ему было?
— Сто и два.
— А что он делал в море, в его-то лета?
Сэм задумался, прикидывая, что он может рассказать. — «Сфинкс сам загадка, а не задающий загадки». Мог ли мейстер Эйемон иметь в виду этого сфинкса? Весьма маловероятно. — Лорд Командующий Сноу отослал его прочь, чтобы спасти ему жизнь, — нерешительно начал он. Он говорил на щекотливые темы о короле Станнисе и леди Меллисандре Асшайской, собираясь закончить на этом, но одно тянуло за собой другое, и вскоре он рассказывал о Мансее-Разбойнике и его одичалых, королевской крови и драконах, и прежде чем понял, что происходит, выложил как на духу все остальное. О зомби на Кулаке Первых людей, Ином на мертвом коне, убийстве Старого Медведя в Замке Крастера, Джилли и их бегстве, о Белом дереве, Малыше Пауле, Холодноруком и воронах, о том как Джон стал Лордом Командующим, о Черной Птице, Дарионе, Браавосе, драконах, которых видел Ксондо в Кварте, о «Пряном Ветре» и о том, что шептал умирающий мейстер Эйемон. Он не выдал только секреты, которые поклялся хранить: о Бране Старке и его товарищах, о подмене детей Джоном. — Дейенерис наша единственная надежда, — подвел он итог. — Эйемон говорил, что Цитадель должна послать к ней мейстера, чтобы вернуть ее домой в Вестерос, пока еще не слишком поздно.
Аллерас слушал внимательно. Время от времени он моргал, но ни разу не засмеялся и не прервал. Когда Сэм закончил, он положил тонкую смуглую руку на предплечье Сэма:
— Побереги свой пенни, Сэм. Теобальд никогда не поверит и в половину этого, но есть те, кто поверит. Пойдешь со мной?
— Куда это?
— Говорить с архмейстером.
«Ты должен сказать им, Сэм», — велел мейстер Эйемон, — «Ты должен сказать архмейстерам».
— Отлично, — он всегда мог вернуться к Сенешалю завтра, с пенни в руке. — Далеко идти?
— Близко. На Вороний остров.
Чтобы добраться до Вороньего острова лодка им не понадобилась: его соединял с восточным берегом древний, деревянный подъемный мост.
— Воронятня самое древнее здание в Цитадели, — рассказывал Аллерас, когда они проходили над лениво текущими водами Медовой. — В Век Героев он, предположительно, служил цитаделью лорду-пирату, который грабил идущие вниз по реке суда.
Сэм увидел, что стены увиты плющом и заросли лишайником, по зубцам вместо лучников прохаживались вороны. Подъемный мост ни разу не поднимался на памяти живущих.
Внутри было холодно и темно. Двор так же, как и много лет назад, когда впервые были уложены эти камни, занимало древнее чардрево. Резной лик зарос тем же фиолетовым лишаем, что огромными гроздьями свисал с бледных ветвей. Половина ветвей выглядели мертвыми, но кое-где шуршали красные листья, и именно там облюбовали себе место вороны. Дерево кишело ими, еще больше птиц громоздились в сводчатых окнах наверху, по всему двору. Земля была завалена их пометом. Когда юноши пересекали двор, один ворон, захлопав крыльями, взмыл вверх, и Сэм услышал, как остальные каркают друг другу.
— Покои архмейстера Волгрэйва находятся в западной башне, под белым гнездовьем, — сообщил Аллерас. — Белые и Черные вороны враждуют между собой словно дорнийцы и жители марки, поэтому их держат по отдельности.
— А мейстер Волгрэйв поймет то, что я ему расскажу? — удивился Сэм, — Ты ведь говорил, что разум покинул его.
— У него бывают и хорошие и плохие дни, — отвечал Аллерас, — Но тебе предстоит увидеться не с ним. — Он толкнул дверь в Северную башню и начал подниматься по лестнице. Сэм последовал за ним. Наверху слышались хлопки крыльев и тихое бормотанье, здесь и там раздавались сердитые крики, словно вороны жаловались, что их разбудили.
На вершине лестницы у окованной железом дубовой двери сидел бледный белокурый юноша, одних лет с Сэмом, он пристально всматривался правым глазом в пламя свечи, левый скрывался за прядью пепельных волос.
— Что ты там видишь? — спросил Аллерас, — Свою судьбу или смерть?
Белокурый юнец, моргая, отвернулся от свечи.
— Голую бабу, — ответил он, — Кто на этот раз?
— Сэмвелл. Новичок, пришел увидеться с Магом.
— Цитадель уже не та, что раньше, — пожаловался блондин. — Теперь берут, кого попало. Бездомных шавок, дорнийцев, поросят, калек, кретинов, а теперь и одетого в черное кита. Вообще-то я думал, что левиафаны серые. — Капюшон в зеленую и золотую полоски складками лежал на одном плече. Он был очень красив, хотя у него были хитрые глаза и жестокий рот.
Сэм узнал его.
— Лео Тирелл, — назвав его имя, Сэм почувствовал, будто ему вновь семь лет и он готов намочить штаны. — Я Сэм из Рогова Холма. Сын лорда Рэндилла Тарли.
— В самом деле? — Лео взглянул на него еще раз. — Да, думаю, это ты. Твой отец сказал нам, что ты умер. Или он просто выдавал желаемое за действительное? — осклабился он. — Ты все такой же трус?
— Нет, — солгал Сэм. Так приказал Джон. — Я ходил за Стену и сражался в битвах. Они зовут меня Смертоносным. — Сэм не знал, зачем он это сказал. Слова просто вырвались.
Лео расхохотался, но прежде чем он смог ответить, дверь за ним открылась.
— Входи, Смертоносный, — рявкнул человек в проеме. — И ты Сфинкс. Быстро.
— Сэм, это архмейстер Марвин, — представил Аллерас.
Марвин носил цепь из множества звеньев вокруг своей бычьей шеи. За исключением этого обстоятельства, он больше походил на портового головореза, чем на мейстера. У него была слишком большая для его тела голова, а то, как она сидела на плечах вместе с челюстью, создавало впечатление, что он оторвал и посадил себе на плечи чужую голову. Несмотря на малый рост, он был широк в плечах и в груди, имел круглый и твердый пивной живот, который растянул шнурки кожаной куртки, которая была надета на него вместо мантии. Жесткие белые волосы пучками росли из его ушей и ноздрей. У него был выпуклый лоб, нос был сломан в нескольких местах, а кислолист окрасил его зубы в пестрый красный цвет. И у него были самые большие руки, какие только встречал Сэм.
