— Со мной... — затихли эхом слова моей высокородной.
— Если же содею иное, не опуститься мне выше неба и не знать ни жизни, ни смерти! — Включенное в текст проклятие нарушителю было столь же малопонятно и угрожающе, как и в прошлый раз.
Все время, пока мы произносили слова клятвы, камни на алтаре ярче и ярче наливались изнутри радужным сиянием, и теперь оно прорвалось вовне, разбегаясь неровными волнами по залу, плещась о стены и выхлестываясь в окна. Радужные блики скользили по лицам, неожиданно меняя их выражения. Старика они на мгновение сделали молодым, завитую стерву — по-настоящему симпатичной, но тут же и страшной, как чудовище. Одинаковые Арбитры на мимолетный миг стали неимоверно разными, а лицо Хирры отозвалось неожиданной теплотой и мягкостью. Дедова внучка, напротив, на долю секунды стала такой же грозной, как моя высокородная в худшие времена. Но не злой.
Интересно, что увидели они на моей физиономии?
Как и в случае с Низкой клятвой, дело закончилось светящимися браслетами из искр на наших с Хиррой руках. Может быть, мне померещилось, но пара искорок сверкнула также у дедушки с внучкой.
Впрочем, после фокуса Древнейшего с Зернами Истины я уже ничему удивляться не стал. Похоже, этот эльфийский род посильней всех остальных Инорожденных будет, что Дневных, что Ночных, вместе взятых. Раз то, что остальные только вплотную сделать могут, эти двое на расстоянии берут без скидки на пол и возраст — что старый, что малая.
Осознав сие, я перетрусил уже всерьез. Получается, что парочке Древнейшей Крови наши обходные маневры на испытании были как на ладони видны. Отчего же они смолчали? Из непонятной благотворительности, что ли? Или Древнейшие с иными эльфами в таких контрах, что Дню с Ночью и не снились? По крайней мере, нынешним Дню и Ночи...
Одни вопросы! Внучка еще туда-сюда, по молодости лет могла и не словить. А вот на ее многопрадеда я уставился в полной оторопи с изрядной примесью опаски. Не стараясь уже, чтобы не заметил, — куда тут - спрячешься!
Тот не преминул усилить произведенное впечатление. Со свойственной ему манерой шутливого добродушия эльфийский дедушка осчастливил меня, а заодно и всех прочих, довольно невразумительным заявлением, которое лишь началось как обычное подбадривание.
— Не тушуйся, малый! Лет через полтораста я буду Келлу, — тут он звонко хлопнул медовую смуглянку по круглой попке, — пристраивать младшей женой в хорошую семью. Вот тогда попотеешь. В старшие-то она не годится, легка слишком...
Присутствующие скривились, как от несмешной шутки. Оглянувшись, я обнаружил на лице Хирры весьма странное выражение. Сам же я так и стоял дурак дураком. При всем желании списать услышанное на маразм мне показалось, что старик говорил очень серьезно...
На этой странной ноте вся церемония, прием и прочие мероприятия как-то скомкались и стремительно покатились к завершению. Дедова внучка упорхнула едва ли не раньше всех. Ускакала на одной ножке по пятнам света, падающим из частых переплетов высоких окон, словно городская девчонка по квадратам классиков, расчерченным в уличной пыли, одним махом взлетела на шканцы флайбота и лишь оттуда послала воздушный поцелуй на прощанье. И теперь уже не почудилось — горячим воздухом в щеку меня толкнуло вполне отчетливо.
Многопрадед деловито-запросто сгреб с нашего семейного алтаря в поясную сумку последнюю из Реликвий, оставшуюся во власти эльфов, махнул рукой на прощание и пошел себе. Арбитры торопливо, как игрушечные болванчики, откланялись, пятясь к выходу и незаметно озираясь. Кажется, оба никак не могли решить, к чему и к кому здесь не стоит поворачиваться спиной...
Вконец подавленную Леах, похоже, теперь надо было попросту кантовать к выходу. Как бочку, ногами катить без малейшего ущерба. Что-то подобное Арбитры с ней и проделали, правда, со свойственными Инорожденным изяществом и предупредительностью, сообразив, что самостоятельно покинуть замок высокородная ау Риер не сможет при всем желании.
Когда воздушный корабль отчалил от балкона, я повернулся к Хирре и неожиданно для самого себя спросил:
— Что этот дед имел в виду, когда говорил о замужестве своей многоправнучки?
— Ничего страшного, не обращай внимания. Он не всерьез, — задумчиво и как-то невпопад, хотя совершенно в тему, ответила первая и единственная пока супруга.
— Да нет, это я насчет старших и младших жен, — произвел я поправку на ветер. — У эльфов что, полигамия?
— Многобрачие. Сколько Низких клятв между разнополыми партнерами, столько и сторон в браке. Старшинство по времени соклятия. — До моей высокородной дошла суть вопроса, и она торопливо утолила неуместную любознательность мужа и господина.
— И сколько же максимально? — Меня уже заклинило, любопытство не давало остановить расспросы.
— Раньше до двухсот пятидесяти шести доходило. Но это давно было, еще при Хтангской династии, — так же торопливо-походя, думая о своем, проинформировала жена. — Сейчас больше дюжины редко случается.
Дюжина, значит. Таких вот, как моя высокородная. Еще какая-нибудь светлая эльфь. Или, упаси Судьба, Древнейшая — дедова внучка. Этого Собачьему Глазу Пойнтеру, теперь уже хотя бы и на трех, нет, четырех реликвиях темноэльфийскому уарсу, хватит по самое «не могу»!
Опять почудилось, что при этой мысли вдруг шевельнулся на щеке горячий отпечаток губ медовой смуглянки. Словно охотничья метка, клеймо будущей добычи. Ну уж нет, хватит с меня! Обойдусь без дальнейших дурных предчувствий. В свете последних откровений больше ничего нового узнавать о себе, многогрешном, да и об Инорожденных в целом как-то уже не хотелось.
Будь они хоть Дня, хоть Ночи, хоть самой что ни на есть Древнейшей крови!
2
Собаки запасная нога
Чтобы я еще когда-нибудь куда-нибудь поехал с эльфийской дивой высоких кровей... Разумеется, кроме моей высокородной. Она хотя бы не будет все три дня пути повторять одну и ту же несмешную шутку.
Ну вот, снова эта завитая стерва вылетела на своем рогаче вперед, задорно оглядываясь: «Попробуй догони!» Словно мне делать больше нечего, кроме как всю дорогу до меканского Та-Ханха за ней гоняться. То ли она этого не понимает, то ли не хочет понять — до сих пор не уразумею.
Нахлестывая рогача стеком, с развевающимися зелеными рукавами и гривой, которая теперь сделалась огненно-медной, Лесная Леди скрылась за поворотом. Никак не привыкну к ее новому обличью. Первый шок высокородная ау Риер обеспечила еще до отбытия, прямо у ворот Забвения, скинув капюшон изумрудного плаща. Не знаю, сколько она извела «ведьминого меда», но результат был потрясающий.
— Тебе же нравятся девки-дешевки? — мурлыкнула она, накручивая на палец прядку, сверкающую полированной медью. — Рыжие-бесстыжие...
Тут Лесная дала маху. И насчет цены, и насчет цвета. Рыжий, наряду с пепельным, я всегда считал
