происхождении и назначении искусственного подобия звериного тела.
Испугаться я не успел, пусть и страшновато все же выглядело. Природная незлобивость Харма успокоила, да и явно мирные его намерения читались невооруженным глазом. Но вот удивления сдержать не удалось. Уж больно необычно было поведение кадавризированного посмертно пса.
— Харм! Хармушка, хороший песик... Ну что с тобой?! — сбивчиво забормотал я, повинуясь скорее беспокойству за него, чем любопытству. Мой гекопард и рогач Леах, навьюченные в дальний путь, тоже заволновались.
Четвероногий кадорг, скуля, продолжал подползать все ближе, пока не уперся живым мягким носом в заботливо выставленную навстречу ему ладонь. Остановился, запрокинул голову, приникнув стальной нижней челюстью к бронзовым лапам. И поднял на меня полные слез глаза. Просящие, казалось, не взглядом — словами: «Не оставляй! Не бросай меня здесь!!! Одного...»
Не могу я выдержать взгляд собачьих глаз в упор — с тех времен, когда сам смотрел на мир одним- единственным таким глазом. И никогда не смогу. Не найдется, что ли, в огромном темноэльфийском замке конурки для пса из семи металлов, движимых пятью стихиями! Маготехобслуживание ему я и сам делать могу, есть уже опыт. А если Хирра снизойдет хоть раз по загривку потрепать, так и живой части польза будет немалая.
Решено. И нечего попусту мучить собаку ожиданием. Пусть скорее, как брошенную деревянную тарелку, ловит долгожданную команду.
— Домой!
Пес недоверчиво приподнялся, вникая в смысл сказанного, так что пришлось повторить:
— Слышишь, Харм? Домой!!!
Радостно взвизгнув, кадорг вывернулся из-под руки, подпрыгнул едва ли не выше моего роста, с лязгом приземлился на все четыре лапы и принялся носиться вокруг меня неровными кругами — только фонтаны сорванного дерна вверх летели. То и дело он забегал вперед, к дороге, ведущей прочь из Мекана, и оглядывался, проверяя: не передумал ли новый хозяин? Идет ли уже за ним?
Чтобы не разочаровывать пса, я и в самом деле поскорее забрался в седло гекопарда. Пристегнулся всеми тремя ремнями, а длинный повод рогача высокородной ау Риер намотал на луку седла. Обернулся в последний раз на затихший в рассветном мареве лагерь Четвертой Отдельной КадБригады Оррей-Гайт и на подсвеченную лучами восходящего солнца кромку вековечных меканских джунглей, в сердце которых таится блуждающий остров Перводрева...
Что там городила Леах про самое важное слово, главный, необсуждаемый и неотменяемый приказ, что всю жизнь поворачивает на новый, лучший лад? Нечего и пытаться было высокородной угадать пароль, открывающий сокровищницу Судьбы. Даже знай она его теперь, ближайшие пять дюжин лет отгадка эта эльфи, которая теперь воистину стала Лесной, не поможет. Хотя не исключено, что за такой срок и дойдет до нее сам собой правильный ответ, который мы с Хармом уже знаем.
Домой! Вот оно, главное слово для любой живой твари, будь ты хоть пес, на девять десятых сделанный заново из мертвой материи, хоть Ночной Властитель человеческой крови. Домой!!!
Таков мой неотменимый и необсуждаемый приказ.
Часть третья
СОКРОВИЩЕ ДОМА ПОЙНТЕРОВ
1
Все не так, ребята...
Лестница здесь — девять шагов до заветной двери,
А за дверями — русская печь и гость на постой,
Двое не спят, двое глотают колеса любви,
Им хорошо, станем ли мы нарушать их покой...
Секс у всех человекоподобных рас, населяющих Анарисс, принципиально схож. А его отсутствие одинаково удручающе. Это я к тому, что месячные у эльфийских див не уступают их годовым. Но если последние выражаются в сотнях и тысячах звонких золотых, то первые — в долгих неделях воздержания. Хорошо, что наступает это безобразие раз в полгода, не чаще.
А если сталкиваешься с подобной напастью впервые за недолгое время супружества, возникают неприятные подозрения: не намеренно ли затягивается вынужденный пост? Тем более что причина к подобным размышлениям есть.
Официальный родственный визит — вот как это называется. Эльфийской точной наукой считаться родством я вряд ли когда-нибудь овладею. Поэтому гостя нашего для простоты именую попросту кузеном, не вникая в сложности его кровной связи с женой.
Тем более что не в ее близости или отдаленности суть. У Инорожденных с инцестом просто: родные по обеим линиям братья и сестры могут заключать брак после частичного изменения наследственности, родители с детьми — то же самое плюс магическая операция расторжения родства, меняющая память. Остальные без ограничений.
Так что кузены даже ближайшей степени родства друг для друга — законная добыча. Не говоря уже о столь запутанном. И если бы только это было причиной моих опасений...
Ни разу за все время брака Хирра не прикладывала столь чудовищных усилий к изменению своей внешности. Она у меня вообще довольно аскетична — для эльфи, конечно. То есть все силы и средства применяет лишь для того, чтобы оставаться в рамках раз и навсегда избранного стиля, не отклоняясь ни на шаг. Любой дрейф в сторону воспринимается моей высокородной как преступление. Что сам я навсегда запомнил по истории с костюмчиком для верховой езды цвета лайма...
Другое дело, что стиль этот сам по себе сногсшибателен и для женщины любой иной, не эльфийской, крови обозначения аскетического никак не заслуживал бы. Это уже расовая особенность, так они устроены, первые дети Отца. Если и есть слово, равно характеризующее Инорожденных любого цвета, то это «неудержимость». Во всем, начиная как раз с облика.
Сейчас это свойство получило приложение совершенно в ином направлении, нежели прежде. И оценить пределы, до которых дойдет стремление жены злостно изощряться над собой, я бы не взялся...
Утверждая меня в мрачных мыслях, гулко прозвенел обеденный гонг. Еще одно нововведение, которого прежде слыхом не слыхивал. В буквальном смысле слова.
Теперь успеть бы еще понять, где стрясется очередной прием. Иначе то, что у нас теперь вместо обычных обедов, обозначить не получается. Каждый раз на новом месте, сообразно положению звезд. Равно как и костюмы присутствующих. Во всяком случае, двоих главных действующих лиц того балагана, в который превратился у нас заурядный ритуал принятия пищи. Уразуметь правила, по которым подбираются цвета и фактуры ткани, лично я не в состоянии. Вообще это дело не мужское, а эльфийское. В самом худшем смысле слова. Если вспомнить самого повелителя звезд, Безымянного Бога, так особенно. Тот, помнится, и вовсе изначально не страдал устойчивой принадлежностью к какому-то одному полу, а со временем обрел способность менять его по собственному желанию. Проще сказать, был сам себе противоположного пола.
Так что потворствовать капризам одного из Побежденных Богов нормальному мужику нет никакого резона. Тем более меканскому ветерану, даже возведенному по прихоти Судьбы в эльфийское достоинство. Что, конечно, нисколько не облегчает жизнь. А в выборе тряпок этих переклятых — особенно.
Как мне теперь одеваться, скажите на милость? Как И порожденному? Смешно! С другой стороны, выглядеть, как разбогатевший цеховик или приказчик, не менее глупо. То, что носят ипподромные игроки,
