Тарантул

— Все в порядке, Миша. Значит, ты хорошо действовал, если они тебе доверяют. Теперь начинается самое главное. Нужно быть особенно осторожным и внимательным. Сходишь завтра к Горскому…

— Это к тому Горскому? — спросил мальчик.

— Да, да, к тому. Он тебе даст поручение. Соглашайся. Ты встретишься с Нюсей в десять около Витебского вокзала у трамвайной остановки? А там недалеко и он живёт. Ну, а мы с тобой увидимся…

Расспросив некоторые подробности, Бураков пожал мальчику руку, пожелал спокойной ночи и ушёл.

Взволнованный поручением, Миша даже забыл сказать о письме отца. Спать не хотелось. На столике стояла чернильница. Она навела на мысль написать ещё одно письмо. «Если то не дойдёт, это получит». Он поднялся к Николаю Васильевичу и постучался.

— Можно! Ага, Миша! Ну, как дела?

Николай Васильевич старательно смывал с рук следы жирной смазки. Вид у него был усталый, но чувствовалось, что он был чем-то очень доволен.

— Все в порядке, Николай Васильевич.

— Молодец! На «Волхове» работали хорошо. Когда выполнишь поручение брата, засажу тебя за учёбу.

— Есть. А я письмо от отца получил, Николай Васильевич.

— Неужели? Очень рад за тебя. Поздравляю. Где он?

— Он сейчас на фронт собирается. Ранен был, — гордо сказал Миша, — Я к вам попросить бумаги листочек и конверт. У меня дома есть, только я забыл.

— Пожалуйста, дружок. Чего другого нет, а этого добра у меня запас.

— Спасибо.

При свете коптилки, поджав под себя йоги, сидел Миша в своём кубрике над письмом, временами отрываясь и прислушиваясь к далёкой стрельбе.

«Здравствуй, папа!

Я получил твоё письмо и так обрадовался, что и сказать не могу. Написал ответ, а если он потеряется, то это письмо второе. Я писал, что мы с Люсей живы и здоровы, а мама умерла от бомбы…»

Дальше Миша почти точно переписал содержание первого письма, но в конце не утерпел и приписал:

«Пишу я тебе из своей каюты на большом судне, где я обязательно буду плавать механиком. А в порту стреляют наши зенитки по немецким самолётам. Не думай, папа, что я ничего не делаю для войны. Сколько могу, я помогаю. Осенью 1941 года мы ловили с ребятами немецких ракетчиков, а теперь диверсантов. Не думай, что враги есть только на фронте. Эти гады пролезают везде, а есть такие, что немцам продались и вредят нам. Не сомневайся, папа, всех предателей переловим. Голод у нас кончился. Теперь ты за нас не беспокойся.

Остаюсь твой сын

Михаил Алексеев».

Мальчик перечитал письмо, сложил и запечатал в конверт. Написав адрес, он спрятал письмо в боковой карман пальто, чтобы завтра утром опустить в почтовый ящик.

* * *

Как и предсказал барометр, ночью начал моросить мелкий дождик. Утро было пасмурное.

Точно к десяти часам Миша приехал к Витебскому вокзалу и издали увидел Нюсю. «Намалёвана картина… Не чернилом, не пером, — из лоханки помелом…» — с неприязнью вспомнил он детскую песенку.

— Здравствуйте, Миша, — сказала Нюся и неожиданно взяла его под руку. — Идёмте скорей, а то этот дождик моросит так противно…

Миша смутился и в первые минуты не знал, что говорить. Первый раз в жизни ему пришлось идти под руку с девушкой. Он исподлобья поглядывал на встречных пешеходов, опасаясь увидеть насмешливую улыбку, но почему-то никто не обращал на него внимания. «Увидел бы меня Сысоев с ней… Вот смеху-то было бы! С одного бока противогаз, с другого — это чучело…»

— Если бы вы следили за собой, Миша, одевались бы красивей, как Жора, по вас бы многие девочки вздыхали… Вам надо обязательно в парикмахерскую сходить…

С последним замечанием Миша согласился. Он давно не стригся, а парикмахерских открылось уже много.

Нюся продолжала болтать какие-то глупости, забавляясь смущением своего кавалера. Случайно она заметила торчавший из кармана его пальто край конверта. «Письмо… наверно, от девочки», — решила она, так как ни о чем другом думать не могла. Как опытная воровка, она свободной рукой незаметно вытащила письмо а спрятала его за борт своего пальто.

Вскоре они свернули в переулок и остановились у подъезда большого дома.

— Здесь. Я провожу вас до квартиры, — сказала Нюся.

Они поднялись во второй этаж. Нюся постучала в дверь, как показалось Мише, условным стуком. За дверью послышался мужской голос.

— Кто там?

— Виктор Георгиевич, это я — Нюся. Дверь открылась.

— Ну, проходите!

Преодолевая волнение, Миша старался запомнить голос этого тайного врага, этого человека с прямым носом и сжатыми губами, черты которого так внимательно изучал по фотографии.

— Входите, входите проворнее! Миша с Нюсей вошли. Дверь тяжело захлопнулась, щёлкнув замком.

— Виктор Георгиевич, это Миша Алексеев, Жора просил проводить его к вам.

Горский пристально посмотрел на юношу и холодно сказал:

— Знаю.

Миша спокойно снял противогаз и протянул Горскому.

— Зачем? Оставь у себя.

— Я вам больше не нужна, Виктор Георгиевич?

— Нет.

— Тогда я пойду… До свиданья.

Нюся ушла, и Миша облегчённо вздохнул. «Наконец-то отвязалась». Присутствие этой вертлявой, нахальной девчонки связывало его. «Какая-то она противная, навязчивая…»

— Проходи в комнату… Садись! — сказал Горский. Он остановился против мальчика, засунул руки в карманы и, покачиваясь на длинных ногах, начал говорить, раздельно каждое слово, словно вбивал в голову гвозди.

— Запомни раз навсегда. Малейшее неповиновение — смерть. Проболтаешься — смерть. Измена — страшная смерть всем родным. Помни — нас много. Мы — везде. От нас не скроешься. — Стало немного жутко от этого предисловия. — Точное выполнение приказа — награда, — продолжал Горский — Послушание — награда. Скоро кончится война, и награда двойная. Запомнил?

— Запомнил.

Горский снова прошёлся по комнате, затем приступил к объяснению. Задача оказалась очень простой. Нужно было поехать на Молококомбинат, вызвать одного человека и передать ему противогаз. С этим человеком условиться, как его легче и быстрее найти, чтобы в нужный момент передать часы. После передачи часов предстояло спрятаться от обстрела где-нибудь поблизости и ждать. Спустя некоторое время должен был произойти взрыв. После взрыва следовало надеть противогаз и дать сигнал химической тревоги. С сегодняшнего дня ежедневно, по вечерам, приходить на квартиру Кукушкиных. Дальнейшие приказания даст Брюнет.