превосходство над священными книгами иудеев и христиан. Согласно Корану, иудеи и христиане верят в того же Бога, что и мусульмане – это древняя вера праотца арабов и евреев Авраама (арабск. Ибрахима), и Бог уже посылал людям своих пророков и Откровение: евреям – Моисея (арабск. Мусу) и Тору, христианам – Иисуса (арабск. Ису) и Нагорную проповедь. Однако и иудеи, и христиане нарушили Завет, исказили и забыли Божье слово и, таким образом, сделались неверными [108]. Тогда Бог, в последней попытке наставить людей на праведный путь, послал им своего лучшего пророка – «печать пророков» Мухаммада – и через него передал свой Завет в наиболее завершенном и полном виде – Коран. Таким образом, согласно исламской доктрине, Коран – это окончательное слово Бога, обращенное к людям, мусульмане – особый народ, избранный Богом для последнего Завета, а ислам, восходящий к древней вере праотцов и вместе с тем содержащий «завершенное пророчество», занимает исключительное положение в кругу религий мира.
Повышенный культ Писания в исламе ярко проявился в догматическом споре о сотворенности или несотворенности Корана. Согласно первоначальной и ортодоксальной концепции, Коран не был создан: он, а также арабские буквы, с помощью которых он был записан, каждое слово Аллаха, сама книга Коран как физическое тело (прототип земных книг, мать книги, как сказано в 13-й суре) – существовали всегда, извечно и хранились на седьмом небе в ожидании прихода того, кто в наибольшей мере окажется достойным получить слово Бога. Этим человеком стал Мухаммад, пророк Аллаха.
Рационалистически настроенные противники догмата о несотворенности Корана, впервые заявившие о себе на рубеже VIII–IX вв., отрицали тезис о несотворенности под флагом защиты монотеизма. Допущение извечности и несотворенности Корана, учили они, равносильно наделению этой книги свойствами Бога, то есть, иначе говоря, признанию наряду с Аллахом второго Бога – книги; при этом они иронически именовали защитников догмата о несотворенности Корана «двоебожниками» (Климович, 1986, 84).
Спор о природе Корана не был узко богословской дискуссией ученых схоластов. В IX–X вв. он волновал широкие круги мусульман и нередко приобретал такую остроту, что вызывал тюремные заключения, телесные наказания и даже вооруженный мятеж (в 846 г.); «в Персии можно было встретить на улице носильщиков, споривших между собой, сотворен ли Коран или нет» (Бартольд, [1918] 1992, 40, 43). В конце концов победила ортодоксия: догмат о несотворенности Корана. Упрек в «двоебожии» был нейтрализован тезисом, согласно которому Коран «перед Творцом не есть сотворенное» (Климович, 1986, 94). Несогласные с несотворенностью Корана жестоко преследовались.
53. Откровение, вероисповедная ось Писания
За исключением Корана, который в е с ь – Откровение, текст Священного Писания в разных религиозных традициях обычно не начинается с собственно Откровения. Однако идеи Откровения были содержательным и генерирующим (порождающим) началом вероучения и его Писания, тем смысловым стержнем, вокруг которого складывалась конфессиональная литература.
Есть черты сходства в том, как происходило зарождение вероисповеданий и его книжно-письменного отображения: вначале информационное потрясение, познавательный прорыв или взрыв, экстаз, озарение внезапно охватывают харизматического лидера; затем его страстная проповедь, нередко безудержная, почти как инстинктивная потребность передать знание, которое даровано, открыто ему, но которое шире, больше, значительнее пророка. Оно переполняет его и как бы не может уместиться в слабом сознании одного человека: он т р а н с л и р у е т голос Бога. Позже, иногда спустя столетия, главное знание з а п и с ы в а е т с я. Затем Писание сакрализуется, т.е. осознается верующими как священное. Сакрализация не только вероучения, но и самого текста, содержащего Откровение, и даже языка, на котором Откровение записано, создает то психологическое и коммуникативное своеобразие конфессиональной практики, которое характерно для религий Писания. Это своеобразие можно определить как повышенно чуткое, религиозно пристрастное и пиетически напряженное внимание к духу, слову и букве Писания. При этом пик культа по отношению к Писанию приходится не на годы его создания, а на время охраны или защиты принятого канона религиозных книг (см. §90–91, 97–98, 100–101).
Кодификация писания и сложение религиозного канона
54. Два аспекта кодификации Священного Писания: правильность текста и правильность корпуса текстов
То «главное знание о мире», которое явилось информационным первотолчком новой религии, стало содержанием Откровения и смыслом проповедей посланника Бога (или мудреца, как в случае Будды или Конфуция), – это содержание нуждалось в письменной фиксации – для точности транслируемых смыслов и прочности традиции.
Обычно учение записывалось после смерти Учителя его учениками (адептами новой веры), иногда спустя почти тысячелетие (как «Авеста» в зороастризме). Некоторые рационалистические учения записывались самим Учителем. В частности, конфуцианские книги составлялись прежде всего как школьные учебные руководства, причем делал это сам Конфуций (551–479 гг. до н.э.), «самый знаменитый педагог Китая». Признание конфуцианских сочинений священными, как и сложение культа Конфуция (обожествление личности, храм на месте его жилища, ритуалы и молитвы, обращенные к Конфуцию), произошло через пять столетий – на пороге новой эры.
В истории разных письменно-религиозных традиций, рано или поздно, возникает комплекс сходных проблем, связанных с «правильностью» основных вероисповедных текстов, их верностью первоисточнику. Вопросы эти двух родов. Во-первых, возможны сомнения, верно ли был услышан, хорошо ли записан, не искажен ли при переписке тот или иной текст. Во-вторых, возникали сомнения и другого, более общего, рода – о составе в с е г о к о р п у с а вероисповедных текстов: не было ли пропажи важных записей? нет ли среди почитаемых книг «подложных»? Понятно, что для верующих в Откровение Бога потери или искажения священных смыслов представляются крайне опасными. Вот почему все религиозные традиции приходили к необходимости не просто записать, но к о д и ф и ц и р о в а т ь главные вероучительные книги.
Термин кодификация[109] – по происхождению юридический; это систематизация законов в едином законодательном своде путем устранения несогласованности, восполнения пробелов, отмены устаревших норм. В истории религии кодификация понимается как проведенное церковными авторитетами и принятое, одобренное церковью упорядочение конфессиональных книг, включая оба аспекта или уровня упорядочения – «микро» и «макро»: 1) установление «правильности» тех или иных текстов (т.е. языковой т к а н и текста – составляющих его слов, высказываний, их очередности) и 2) установление «правильного» с п и с к а (состава) текстов, т.е. тех произведений, которые образуют канон.
Эти две задачи кодификации Писания обычно решаются разновременно. Как правило, к согласованному мнению о каноническом перечне произведений лидеры конфессии приходят раньше, чем им удается выработать общее мнение о лексической и текстовой структуре каждого произведения, включенного в канон. Дело в том, что при определении списка текстов речь идет хотя и о крупных, но относительно немногих проблемах кодификации, в то время как общая проблема лексико-синтаксической адекватности текста первоисточнику может встретиться с сомнениями в подлинности, неискаженности текста в каждой его строке. Так, в частности, в иудаизме канонический список текстов «Ветхого Завета» (известный как Палестинский канон) был установлен в I в. н.э., между тем как выработка канонического текста всего «Ветхого Завета» потребовала работы многих поколений богословов-книжников – масоретов[110] – на протяжении 14 веков (I–XV вв.).
В ряде религиозных традиций часть «правильных» книг, именно книги Писания, признаются церковью священными (поскольку их происхождение исполнено святости: они были внушены или продиктованы Богом, т.е. являются «богодухновенными»). Священные книги образуют р е л и г и о з н ы й к а н о н[111] данного вероисповедания (церкви). Книги, входящие в религиозный канон (т.е. канонические книги), составляют Священное Писание, самую важную часть конфессиональной литературы.
Кроме канонических (священных) книг, к конфессиональной литературе принадлежат многие другие роды и виды церковных книг, в том числе Священное Предание и другие чрезвычайно ответственные церковные тексты (о чем подробно пойдет речь в §63–74). Таким образом, понятие «кодификация» применительно к конфессиональной литературе шире, чем понятие «канонизация».
55. Канонический текст произведения. «Собиратель Корана» Осман (856 г.). Ориген (185–254), его «Гекзапла» и зарождение текстологии
