точному прочтению «буквы закона» (данного в «Торе») – путем выявления всех неявных и второстепенных, периферийных компонентов семантики слова, т.е. таких компонентов, которые служат как бы ф о н о м для значений явных и первостепенных; во-вторых, стремление к максимальной детализации общей правовой нормы, установленной «Торой», – на основе предвидения и разбора всех мыслимых спорных и трудных частных случаев, которые должны регулироваться данной нормой.
Вот пример юридической детализации, продиктованной стремлением понять «Тору» как можно более точно и полно и указать все случаи, к которым применим закон. В «Третьей книге Моисеевой. Левит», среди прочих установлений, сформулирован закон Яхве об оставлении края поля для бедных: «Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего, и оставшегося от жатвы твоей не подбирай <… >, оставь это бедному и пришельцу» (Лев 19, 9–10). «Талмуд» посвящает комментированию этого закона специальный трактат «Пеа» (др. –еврейск. пеа означает 1) край поля и 2) пошлина в пользу бедных). В трактате последовательно разбирается каждое слово или словосочетание закона, при этом толкователи стремятся предусмотреть, с одной стороны, все возможные недоумения или неоднозначные интерпретации т е к с т а закона, а с другой, – предвидеть все трудности применения закона в ж и з н и. Комментарий строится отчасти в вопросно-ответной форме: «Откуда видно, что пошлинам в пользу бедных подлежат не только хлебные злаки, но и стручковые плоды? – из слов: поля твоего. В таком случае можно бы подумать, что сюда относятся все произведения поля твоего, как всякая зелень, огурцы, тыквы, арбузы и дыни? – Эти все растения исключаются словом жатву, как не имеющие особенностей тех растений, которые требуют жнитва: подобно тому, как жнитво предполагает растение, которое идет в пищу, охраняется как собственность, произрастает из земли, убирается сразу и складывается для сохранения, так и все растения, удовлетворяющие этим требованиям, подлежат пошлинам в пользу бедных. Не подлежат (пошлинам): овощи, ибо они не складываются для сохранения, хотя уборка их совершается сразу; смоквы, ибо они не снимаются сразу, хотя и складываются для сохранения; относится это правило к хлебным злакам и стручковым плодам, а также к следующим древесным породам: сумаху, рожковому дереву, ореховому, миндальному, виноградному, гранатовому, масличному и финиковому» (Талмуд, 1902, I, 52). Далее следует пространное толкование слов край поля. Перечисляются четыре причины того, почему «установлено правило оставлять пеа непременно в конце поля: 1) в предупреждение ограбления бедных, 2) потери времени бедными, 3)для внешнего приличия и 4) потому что Тора употребила слово пеа, означающее ‘край’, ‘конец’» (с. 52). Так же подробно разбираются размеры и место края поля : определяется, в каких случаях земледелец не обязан оставлать край поля и как оставляют край два совладельца; кто именно считается бедным и оставляют ли край поля для бедных не-иудеев и т.д.
«Мишна» была систематизированным сводом законов. В «Талмуде» тематическая структура «Мишны» в целом сохранялась, однако тома новых комментариев и дополнений делали юридическое содержание «Талмуда» необозримым и затрудняли быстрый поиск нужной нормы. Требовалась новая кодификация иудейского права. В XII в. ее осуществил Маймонид, самый знаменитый иудейский философ средневековья, медик и рационалист. На основе «Талмуда» он составил полный систематизированный кодекс еврейского права в 14 томах – «Мишнэ-Тора». Кодекс Маймонида стал базовым руководством для иудейской юридической практики. В XVI в. на его основе был составлен новый кодекс, до сих пор авторитетный в ортодоксальном иудаизме.
86. Судьбы канонического права в христианстве
В отличие от иудаизма и ислама, в христианстве важнейшие принципы права содержатся не в конфессиональных, а в светских текстах, восходящих к дохристианским источникам. Христианские народы, подчиненные некогда Риму, по мере развития цивилизации, постепенно начинали принимать величайшее достижение античной культуры – римское право, тщательно кодифицированное и детально разработанное в самых жизненно важных областях – в гражданском и уголовном праве.
Юридические темы в конфессиональной книжности христиан связаны с особой областью права – с церковным, или каноническим, правом. Юрисдикции канонического права подлежали вопросы внутрицерковной организации, некоторые семейно-брачные и имущественные отношения.
Если в иудаизме и исламе основные принципы конфессионального права (как и гражданского) содержатся в Св. Писании – в Танахе и Коране, то источники канонического права у христиан связаны не с Писанием, а с Преданием. Это правила отцов церкви, решения вселенских и поместных соборов, папские декреты.
Церковные законы так или иначе связаны со светским законодательством и светской властью и вообще больше зависимы от местных условий (чем, допустим, христосологические разногласия). Поэтому в области церковного права задолго до официального (в 1054 г.) разделения христианской церкви на католическую и православную стали складываться черты, которые углубляли различия между восточным и западным христианством.
В Византии первую кодификацию церковных правил провел выдающийся законовед, до пострижения – антиохийский адвокат, а затем константинопольский патриарх Иоанн Схоластик (565–577).
Подготовленный им сборник церковных правил и императорских указов, касающихся церкви, назывался «Номоканон» (от греч. notnos – ‘закон’ и kanon – ‘норма, правило’). «Номоканон» в редакции патриарха Фотия (IX в.) был переведен на старославянский язык св. Мефодием (братом св. Кирилла-Константина). Эта редакция легла в основу русской «Кормчей книги» (XII в.) – сборников правил церкви и касающихся ее государственных постановлений (из «Русской правды», княжеских уставов, «Мерила праведного» и других правовых источников). «Кормчая книга» на Руси известна в нескольких редакциях, большинство ее списков относится к XIV – XVI вв.; последние печатные издания – к 1804 и 1816 гг.
На Западе первый сборник церковных законов был составлен в VI в. и подтвержден Карлом Великим в 802 г. Первая кодификация разных сводов была проведена в XII в. Наиболее полным собранием церковных законов стал сборник «Corpus juris canonici» 1582 г.
В католическом мире в средние века, в том числе в европейских университетах, каноническое право существовало и конкурировало с гражданским правом (jus canonice против jus civile, канонисты против цивилистов, или легистов). По мере секуляризации постепенно сфера действия канонического права во всех христианских странах сужалась до церковной жизни.
87. «Арабский судебник» Коран и хадисы
В 13-й суре Корана (аят 37) Аллах говорит о Коране: «И так Мы ниспослали его как арабский судебник». Действительно, в сурах 2, 4 и 5 (это более 500 аятов, примерно десятая часть Корана) собраны предписания по религиозным, гражданским и уголовным делам. Второй первоисточник мусульманского права – это хадисы, т.е. предваряемые иснадом рассказы о поступках и высказываниях пророка Мухаммада и его сподвижников (о хадисах и иснаде см. §65).
Вместе с тем, подобно тому, как «Тора», чтобы стать «иудейским судебником», должна была быть дополнена Устным законом – юридическим комментарием «Мишны», еще раз прокомментированным в «Талмуде» (см. §85), так и Коран и хадисы нуждались в юридическом толковании. Священные книги ислама не содержат непротиворечивого свода законов, и мусульмане никогда не вели судопроизводства по Корану Аллаха или Сунне его пророка. Те правовые нормы, которые выражены в Коране и хадисах, «следует рассматривать скорее как символ мусульманской идентификации и силу, связующую всех мусульман, чем как практическое орудие повседневной юридической практики: нетрудно усмотреть здесь аналогию одной из функций классического еврейского закона» (Грюнебаум, 1981, 54).
Основные сложности юридического использования исламского Писания (Корана) и Предания (Сунны пророка, т.е. хадисов) состояли в следующем.
Во-первых, суры Корана, услышанные пророком в разное время (а Мухаммад, как известно, слышал Откровение Аллаха и «транслировал» его людям на протяжении более 20 лет), часто противоречат друг другу, причем не только в метафизике, но и в конкретных юридических или ритуальных вопросах. Противоречие снималось с учетом времени «ниспослания» сур, и этот принцип был освящен в Коране: «Стирает Аллах, что желает, и утверждает; у Него – мать книги» (13, 39). Учитывать хронологию «ниспослания» стал уже сам Мухаммад, когда ссылками на изменившуюся волю Аллаха он оправдывал противоречия между разными сурами. «Считается, что аят, ниспосланный позже, отменяет предыдущий. В мусульманском богословии возникла специальная дисциплина – насха – наука об отменяющем и отмененном, исследующая взаимоотношения противоречивых аятов» (Пиотровский, 1991, 23).
Во-вторых, обращение к хадисам как к источнику права (например, как к собранию правовых
