точка не затерялась среди бескрайних гор и болот, еще не просохших после ночной грозы.
— Остин не должен был отпускать его одного, — пробормотала она вполголоса. — Натаниэль обязательно заблудится. Он или заедет прямиком в болото, или попадет в руки какого-нибудь дикого валлийца и примет от него мученическую смерть.
Но времени горевать по поводу судьбы Натаниэля у нее не было, так как глухой стук отодвигаемого засова предупредил Холли о вторжении в ее владения. Она гордо выпрямилась, готовая с достоинством встретить утреннего визитера.
Однако в спальню пожаловал не ее супруг, а Винифрида со стайкой щебечущих служанок, каждая из которых несла по ведру с горячей водой. Винни, молчаливая, как и прежде, не поднимала головы, но Холли обратила внимание на вновь появившийся у нее на щеках румянец. Губы служанки были сжаты в тонкую линию, точно она была готова разразиться смехом.
Ее беспрестанно мечущийся взгляд перескакивал с предмета на предмет, избегая только лица Холли и смятой постели.
— Наш господин подумал, что сегодня утром вы захотите насладиться горячей ванной, — Винифрида кивнула на белоснежную кипу белья, которую держала в руках. — И вам, наверное, нужно сменить постель.
Молоденькие служанки, наполнив водой лохань, толкали друг друга в бок, украдкой кидая хитрые взгляды на кровать. Винни отвесила ближайшей девушке по толстому заду увесистый шлепок.
Холли встала, приветствуя служанок. Она с такой величественностью склонила голову, словно рубашка ее была отороченной горностаем, а взъерошенные волосы — короной. Если кто-то думал, что она будет краснеть и заикаться от стыда по поводу этого запоздалого, но закономерного акта ее замужества, он страшно разочаруется.
Но Холли все же не удалось сдержать язвительные нотки, прокравшиеся в ее голос.
— Как это предусмотрительно с его стороны! Передайте моему супругу выражения признательности за его щедрость.
— Он решил, что мое общество будет вам приятно, миледи.
Услышав этот знакомый скрипучий голос, Холли почувствовала, как глаза ее застлала пелена горячих слез. Из-за спины Винни показалась Элспет, и ее изборожденное морщинами уродливое лицо показалось Холли самым прекрасным, какое она когда-либо видела. Всхлипывая, на этот раз от радости, нянька бросилась в объятия своей госпожи, и Винни с помощницами деликатно удалились.
Глухой стук упавшего на место засова вывел Холли и Элспет из оцепенения, вызванного их встречей, напомнив, что служанка теперь делит со своей госпожой ее заточение.
Элспет вытерла Холли глаза: многолетняя привычка думать о себе в последнюю очередь.
— О, миледи, вы даже представить себе не можете, как я за вас переживала. Сэр Остин метался по замку, словно одержимый, не спал и не ел по нескольку дней кряду. Мы все обходили его на цыпочках, разговаривали только шепотом, чтобы ничем не вызвать его гнев. Когда вчера вечером он направился к вам, я решила остановить его во что бы то ни стало — клянусь. Если потребовалось бы, я бросилась бы на его меч, но мастер Кэри зажал мне ладонью рот и держал так до тех пор, пока не стало слишком поздно.
Холли задумчиво прищурилась. Похоже, отец Натаниэль был не единственным ее защитником в Каер Гавенморе. Даже Винни, судя по ее виду, была рада тому, что женитьба ее господина получила естественное продолжение. Возможно, добрая женщина еще не рассталась с надеждой, что Холли принесет избавление роду Гавенморов от злополучного проклятия.
Элспет испуганно оглядела смятую постель. Узкие костлявые плечи служанки содрогнулись.
— О, дитя мое, он вел себя как зверь?
Холли надеялась, ее улыбка рассеет страхи няньки.
— Страшный и разъяренный. Но так ведут себя все затравленные медведи.
Высвободившись из объятий Элспет, она подошла к лохани и окунула руку в воду, от которой шел пар.
— Смею даже предположить, что нынче утром наш зверь терзается вполне человеческим раскаянием. Он освободил Натаниэля. Прислал тебя залечить мои оскорбленные чувства. Побаловал горячей ванной, чтобы омыть… мм… душу.
Холли повернулась к кровати, не в силах отмахнуться от навязчивых воспоминаний о том таинственном действе, что свершилось здесь в темноте. Сладостная дрожь возбуждения змейкой скользнула по ее животу.
— И чистое белье, чтобы избавиться от всяких напоминаний о его грубом поведении.
— Еще до рассвета он умчался из замка верхом, — осмелилась заметить Элспет. — Лицо у него было таким свирепым, что, думаю, назад он не вернется. А я скажу, так оно и к лучшему!
— Он обязательно вернется, — тихо, но убежденно произнесла Холли.
Ей лишь было интересно, что ожидает найти здесь мучимый угрызениями совести Остин. Свою жену, бледную и заплаканную, отскоблившую с кожи следы его прикосновений, встречающую его осуждающим взглядом? Или же женщину, трусливо забравшуюся под белоснежную простыню, укрывшуюся с головой?
Губы Холли медленно изогнулись в дерзкой улыбке.
— Элспет, дорогая, помоги мне разобраться с бельем.
Лишь к вечеру сэр Остин Гавенмор, потерпев сокрушительное поражение, возвратился в замок. Он взбирался на крутые каменистые склоны, преодолевая переполнившиеся от ночного ливня ручьи и протоки, гнал коня по бескрайним равнинам. Там, где прежде рыцарь искал лишь тяготы войны, чтобы испытать себя, теперь он жаждал обрести самую желанную награду: спокойствие.
