Дреш моргнул – за себя и за нее, и глаза, ставшие общими, раскрылись в мир, в котором не было ночи. Царивший здесь свет, однако, ничего не освещал, ибо исходил не от солнца или луны, а от существ, его населявших. Там, где стояли привязанными Сигурд и Сигмунд, лучились буровато-зеленым сиянием две живые громады. Ее собственное тело, увиденное глазами Дреша, мерцало желтым.
– Если бы ты только видела, каким опаловым сиянием кажусь я! – без ложной скромности похвастался Дреш. – А вот и наш зверь. Видишь его?
Общим глазам предстало нечто, устроившееся среди буроватого тумана, которым стал лес. Ки пошла к нему сквозь смутное коричневое мерцание травы.
Существо было не то чтобы белым, – свет, исходивший от него, можно было назвать скорее прозрачным. Ки чувствовала в нем жизнь, но ничего похожего на тело признать не могла. Не то пустотелая башня, не то вертикальный тоннель, уводивший с надежной земли куда-то во тьму. Добравшись, наконец, к подножию существа, Ки сумела заглянуть вовнутрь и вверх. Там, как и снаружи, лился все тот же прозрачный свет. Здравый смысл Ки был положительно поколеблен.
– Входи! – В голосе Дреша отчетливо слышалось нетерпение.
– Как входить?.. – не поняла Ки. Он что, собирался загнать ее в пасть, или в ноздрю, или, может, в какое другое телесное отверстие неведомого существа?..
Двигаться, однако, ей не пришлось. Дреш издал некий звук – он напоминал слово, которое могло бы произнести создание, не наделенное ртом, – и Ки почувствовала, как у нее зашевелились волосы, а потом они с Дрешем не то провалились в бездну, не то воспарили куда-то ввысь…
Они стремительно мчались сквозь лучезарную внутренность твари. Ки не чувствовала прикосновения ветра к одежде, только волосы раздувались и падали на лицо. Она не могла понять, двигались ли они сами, или, может, сам эфирный зверь двигался мимо них? Любая попытка осмыслить происходившее оказывалась насилием над рассудком, вызывавшим смутную тошноту. Потом до сознания начал доходить шепот Дреша:
– …Ну-ну, Ки. Все в порядке, не бойся. Скоро все кончится. Я тут, с тобой. Ничего страшного не случится. Еще немножко, и все кончится. Не бойся…
– Я не дитя, чтобы меня успокаивать!..
Ки казалось, что она выкрикнула эти слова. На самом деле они были выдернуты у нее изо рта и заметались внутри существа-трубы, отскакивая и возвращаясь обратно к ней. Совершенно бессмысленные слова. Более того, она ощущала их телом, словно удары камней. Постепенно они распались и багровыми ошметками осыпались вниз.
– Ки, Ки, Ки!.. – Она чувствовала, что маг обращался к ней, старался утешить, но ни звука по-прежнему слышно не было. – Мы не говорим с помощью рта. По крайней мере внутри этого создания. А тебе вообще лучше помалкивать, только слушать. Нет, нет, держи свой разум в узде, не давай ему гадать о том, что он все равно не в силах постичь. Просто слушай меня. Еще настанет время, когда ты услышишь… когда ты ощутишь звук. Слух тут тоже будет ни при чем, ну да ты сама сразу все поймешь. Та боль, которую мы использовали, чтобы воззвать к этому зверю, та мука, которую ты не могла высказать… она вернется к тебе. Я заставил тебя метнуть ее в пространство, но физически она принадлежит только тебе. Большего я не в силах тебе объяснить. Будем доверять твоей интуиции… – Дреш помолчал, выжидая, пока уляжется паника, охватившая Ки, потом продолжал: – Ты ее узнаешь, не бойся. Ты сразу признаешь ее как часть себя, как нечто столь же знакомое, как твоя собственная рука. И как только узнаешь – хватай ее! Только смотри, меня не вырони. Обхвати меня левой рукой. Вот так, а правую держи наготове. Да смотри, когда ухватишь свой крик – держи крепко, не выпускай!
И Ки поняла, что послушается, несмотря на яростный гнев, клокотавший в ее душе. Время шло – не то стремительно мчалось, не то ползло черепахой. Немыслимый полет продолжался. Ки заметила, что мимо них начали проплывать иные сущности, находившиеся внутри эфирного зверя. Ки УВИДЕЛА раскаты похоронного колокола и дрожащий плач ребенка, свалившегося в колодец. Она не понимала, откуда она, собственно, знает, что именно представляют собой эти бесформенные комки света или колючих теней. Она знала – и все. Вот мелькнул крохотный, внезапно лопнувший пузырь: последний вздох короля, убитого из-за предательства друга. Потом Ки пронесло сквозь осязаемо жуткий оранжевый туман. Какого-то человека забили дубиной во сне – он так и не проснулся, только и успел, что страшно закричать перед смертью.
…Ки едва не промахнулась. Она заметила и узнала свой собственный вопль в самый последний момент. Он был бело-желто-черный, местами угловатый, местами вспученный. Его невозможно было ухватить горстью. Он был слишком велик. Ки отчаянно попыталась сцапать его, но не сумела, он заскользил мимо, но все-таки ей удалось сгрести его одной рукой в охапку и крепко прижать к себе.
Ей показалось, что ее рука попала внутрь быстро вращавшегося колеса. Ее бешено завертело, причем центром вращения служило правое плечо. Закружилась голова. Ки что было мочи прижимала к себе Дреша и свою боль и тщетно пыталась зажмуриться, чтобы только избавиться от видений проносившихся мимо миров.
Она почувствовала, как пойманная боль начала втекать обратно в ее тело. Сперва она была несоразмерно велика, потом, проникая глубже, к самому средоточию ее существа, сделалась меньше, но вместе с тем и острее. Когда же она достигла каких-то окончательных глубин, о которых Ки дотоле и не подозревала, неведомо откуда возник твердый пол, больно ударивший Ки снизу в подошвы, так, что отдалось в позвоночнике, а сверху стремительно обрушился серый потолок. Объяснений Дреша не понадобилось: Ки и без него поняла, что их вышвырнуло в какую-то реальность.
Ки опрокинуло навзничь, и она осталась лежать неподвижно: от удара дыхание на миг прервалось. Хуже всего пришлось спине и затылку; тем не менее, Ки чувствовала себя куда лучше, чем во время путешествия. Здесь, по крайней мере вокруг, было что-то твердое, ощутимое. Соответственно, прекратилось и ощущение туманной неопределенности, нерешительности и неполноты, мучившее Ки с того самого момента, когда Дреш вызвал через нее эфирную тварь. То – что бы оно там ни было, – с чем Ки воссоединилась внутри зверя, выжгло туман, и к молодой женщине вернулась способность самостоятельно рассуждать. А вместе с нею – и ярость.
Обретя вновь способность дышать, Ки осторожно прислушалась к своему телу, глядя при этом на потолок, изукрашенный серыми завитками. Потом приподняла голову, еще гудевшую после падения. Точка, с которой она созерцала комнату, при этом не изменилась, и так было до тех пор, пока она не села как следует, подняв с собой и голову Дреша. Ки ведь по-прежнему пользовалась его глазами. Она ощутила под своей рукой шевеление мышц: Дреш силился открыть рот. Только тут до Ки дошло, что она держала его не за каменную подставку, а прямо за лицо и хватки не ослабляла. Поняв это, она поспешно переменила положение руки.
– Вот спасибо, – ядовито пробурчал Дреш. – Я уж думал, так и помру парализованным в твоих тисках!
