– Пораньше пойдешь, побольше поймаешь! – прокричал кто-то.
– Пошли с ним и мы, – предложил женский голос, но мужчина указал своей спутнице в сторону таверны и со смехом сказал что-то, чего Вандиен уже не расслышал.
Он чувствовал, как губы его растягиваются в улыбку, а душу наполняет некое извращенное веселье. Итак, за дело, за дело!.. Утони, если придется, но уж сделай милость, утони красиво. Со вкусом.
Он все-таки умудрился бросить взгляд назад, на дорогу, петлявшую по крутому склону холма. Как бы он обрадовался, завидев там фургон на высоких колесах с желтыми спицами. Но фургона не было, и Вандиен знал, что нечего тешить себя напрасной надеждой. Он был один. А где была теперь Ки, об этом знала только луна. Может, решила последовать дурному примеру и тоже усиленно совала голову в петлю. Хотя нет, вряд ли. Она, похоже, раз и навсегда установила священные границы в своих взаимоотношениях с Заклинательницами Ветров. Ну что ж. Значит, ему нынче предоставлялся случай решить одну проблему, из- за которой они с Ки не уставали весело спорить. А именно, в каких случаях он умудрялся попадать в более дурацкие положения: когда был с ней – или все-таки в одиночку?..
Упряжка по обыкновению шарахалась из стороны в сторону. Слева и справа были деревянные мостки, а сзади скилий подгонял звук шагов Вандиена. На плече у него висела бухта веревки, которую принесла ему Зролан. Стрекало он засунул за пояс, чтобы, не приведи Боги, не потерять. С моря веяло холодом, но, спасибо, хоть не морозом. В общем и целом, отменный денек для празднества. Хелти загодя показал ему высокий откос, на который обычно восходила «праздничная» Заклинательница. Вандиен посмотрел в ту сторону, но не увидел на вершине ни клочка лазурных одежд. Ни дать ни взять они со Зролан в самом деле опередили ее. Небось, наподдала ему утром и теперь думать не думает, что он бегом бежит состязаться…
Тем временем деревянные мостки и уютные опрятные домики уступили место здоровенным сараям, сколоченным из всевозможного плавника, выкинутого морем. Камни мостовой сделались крупнее, лужи – обширней, и улица постепенно превратилась в дорогу. А потом и дорога разбежалась тропинками, выводившими на галечный берег. Перед Вандиеном открылся залив. Единственными зданиями на берегу были сараи для лодок и имущества, да еще причалы на сваях, понемногу выраставших из воды, ибо отлив уже шел своим чередом. Почерневшее дерево свай было сплошь покрыто ракушками и пышными водорослями…
Вандиеновы скильи вдруг начали шумно принюхиваться, а потом с удвоенной энергией потянули его в воду. Пришлось ему забежать вперед, оттирая их от моря. Он направил их мимо длинного волнолома, уходившего в воду, словно шипастый хребет давно умершего чудища. Скильи, казалось, с каждым шагом приходили во все большее возбуждение, косолапо шлепая по мокрой гальке, обнаженной отступающим морем. Вандиен наступил на скользкий клубок водорослей, поскользнулся и не упал только благодаря скильям, азартно тащившим его вперед. Скильи не только не боялись моря – они туда прямо-таки рвались. Глядя поверх их голов, Вандиен уже видел перед собою остатки стен и обломанные печные трубы старой деревни, медленно выраставшие из воды. Дальше под волнами было еще темно. Храм Заклинательниц не торопился возникать из пучины.
Шестнадцать плоских лап радостно зашлепали по мелководью. Едва ступив в воду, крайняя левая скилья вознамерилась немедленно распластаться на брюхе и замереть в блаженной неподвижности. Остальные завертелись кругом: им хотелось бежать дальше, но поднять свою товарку они не могли. Вандиен видел, как она пыталась еще и зарыться лапами в грунт. Три другие с визгом и писком дергали повод. Вандиен уже нагнулся к виновнице переполоха, имея в виду крепко прищемить кончик хвоста, но тут другая скилья с силой вытянула улегшуюся мускулистым хвостом. На крапчато-серой шкуре немедленно вздулся рубец, и лентяйка вскочила, отчаянно вереща. Упряжка снова устремилась следом за отступающими волнами. Вандиен трусил позади…
Скоро вода залила его невысокие рыбацкие сапоги. Она была холодна, но не настолько, чтобы занемели ступ ни. Свободные штаны сперва полоскались вокруг его икр, потом намокли и отяжелели. Шерстяная ткань, впрочем, по-прежнему хорошо удерживала тепло, и Вандиен с благодарностью это отметил, благо скильи увлекали его вперед существенно проворней, чем откатывался отлив. Как ни сдерживал их Вандиен, вода вскоре дошла ему до бедер. Тут уж он уперся и вынудил упряжку на некоторое время остановиться. Скильи послушались, но натяжение повода, который он крепко сжимал в кулаке, не ослабло ни на йоту. Как только он даст хоть чуточку слабины, упряжка опять рванется вперед.
Вандиену оставалось только гадать про себя, много ли толку будет с его четверки. Потом у него перехватило дыхание: он обнаружил, что скильи НЕ ПЛЫЛИ. Забравшись в воду по брюхо, они ничуть не смутились и с прежним рвением лезли вперед, даже не думая пугаться волн, вскоре укрывших и приземистые тела, и даже безобразные головы. Вандиен напряг зрение, высматривая поднимающиеся пузырьки. Но то ли волны мешали, то ли пузырьков попросту не было. Упряжка, полностью скрытая водой, продолжала усердно натягивать повод… Ну и ну! Спасибо и на том, что хоть слушались и тянули…
Затопленная деревня медленно возникала из морской глубины. Уходящая вода обнажала обрушенные стены домов. Стены были невысоки: вода обглодала добротную каменную кладку, оставив огрызки высотой Вандиену по колено. Все мелкие приметы быта рыбацкой деревни, естественно, бесследно исчезли давным- давно. Кое-что, наверное, выловили ныряльщики, остальное навсегда похоронил океан. В бывших комнатах коврами лежал мельчайший песок. Остатки дымовых труб обросли ракушками. Под порогами прятались крабы. Мало что вообще уцелело, кроме стен и каменных очагов. Все, что было сработано из дерева, сгнило в воде. Все, выкованное из железа, было разъедено до неузнаваемости. Много ли еще минует времени, спросил себя Вандиен, прежде чем не останется и намека на стоявшую здесь когда-то деревню? Сколько еще потребуется морю, чтобы вовсе уже не оставить камня на камне?.. И когда это время настанет, – будет ли Обманная Гавань все так же праздновать день Храмового Отлива? И вспомнит ли хоть кто-нибудь, почему справляется этот праздник?..
Вандиен слегка отпустил повод, и упряжка радостно устремилась дальше. Управлять скильями сделалось труднее: он теперь видел только туго натянутый ремень, указывавший на упряжку, словно жезл лозоходца – на закопанный клад. Солнце между тем клонилось к закату, на воде играли блики, немилосердно слепившие Вандиена. Когда поднялся ветер, он было забеспокоился, но это был всего лишь самый обычный вечерний морской бриз. Скильи неудержимо рвались в глубину. Вандиен спотыкался о камни давно развалившихся стен; когда упряжка свернула за угол затопленного здания, его буквально провезло по стене до угла. Он обдирал себе щиколотки обо что-то невидимое, спотыкался и вновь обретал равновесие. Вода была ему уже почти до груди. Приходилось сражаться и с неумеренным рвением скилий, и с собственной плавучестью. Вандиен понимал: если скильи собьют его с ног, его песенка будет попросту спета.
Он изо всех сил щурил глаза, потому что смотреть приходилось прямо в пламенеющий, огненно-золотой закат, не дававший разглядеть линию горизонта. Скильи затаскивали Вандиена все дальше, и холод, которым дышала морская вода, давал себя знать вполне ощутимо. Пухлая шерстяная ткань по-прежнему согревала его, но сама становилась пугающе неподъемной. С одной стороны, добавочный вес помогал удерживаться на ногах. С другой, если скильи все-таки повалят его, подняться будет ой как непросто.
– Значит, постараемся не падать, – вслух сказал Вандиен и расплылся в дурацкой улыбке, услышав звук собственного голоса. Шуршание волн и душераздирающие крики морских птиц были своего рода тишиной,
