сикось-накось или вовсе лежавшие на растрескавшихся порогах. Эти двери, а также высота по- старомодному прямоугольных оконных проемов навели Ки на мысль, что эту часть городка строила человеческая колония. Определенно, только люди могли проложить такие улицы, широкие и одновременно извилистые. Керуги предпочитали прямые и узкие проходы, по которым они и сновали, точно насекомые, кишащие в улье.
Остался позади еще один поворот, и Ки наконец разглядела дом, который искала. Черные стены высоко возносились над серыми развалюхами, – настоящая крепость, владелец которой, не иначе, боялся, что кто-нибудь вломится внутрь или станет подглядывать. Умелые каменотесы придали черным валунам, из которых были сложены эти стены, идеальную кубическую форму. Из-за этого они безо всякой известки прилегали один к другому невероятно плотно, не давая ни малейшей зацепки даже ползучему мху, куда уж там ночному воришке. Несмотря на сухую жару, камень блестел, как мокрый. Ки обратила внимание на большое засохшее дерево, стоявшее возле стены. Его ветви застыли в изгибе, сторонясь черного камня. Похоже, дерево зародилось, выросло и засохло в сени этих стен. Перерасти их дерево не успело: молния обуглила его ствол.
Двустворчатые деревянные ворота, своим цветом ничуть не отличавшиеся от стены, стояли распахнутыми настежь. Кони не особенно рвались въезжать внутрь. Сигурд фыркал, катая грызло во рту. Ки решительно пришлепнула вожжами по необъятным серым спинам. Сигурд фыркнул в последний раз, и фургон, скрипя, вкатился во двор.
Изнутри двор казался таким же покинутым, как те дома, мимо которых Ки только что проезжала. По углам виднелись скелеты засохших кустов, которые закатил туда ветер. Давно умершие деревья возвышались, словно руины когда-то ухоженного сада. Черный дом, стоявший посредине безжизненного двора, равнодушно взирал вокруг глазницами окон. Ки остановила упряжку, всматриваясь в эти окна. Они зияли высоко над ее головой. Прямоугольные окна, как было принято у людей. Зато в нижнем этаже не было ни окон, ни каких-либо иных отверстий, если не считать единственной двери – деревянной и очень крепкой с виду. А выше уровня окон опять простиралась гладкая, без малейших продушин, стена. Если там, наверху, и были какие-то помещения, то, верно, солнечный свет в них не проникал.
– Веселенькое местечко… – протянула Ки, обращаясь к коням.
– Эй! – Неожиданно раздавшийся голос заставил ее вздрогнуть. – Мне что, так и стоять весь день в дверях, ожидая, пока ты соблаговолишь обернуться, и напуская внутрь тучи мух и слепней?..
Оказывается, черная дверь приоткрылась. Ее придерживала пожилая матрона, одетая опять-таки в черное. Взгляд у этой особы был не намного приветливее только что прозвучавших слов. Тощая морщинистая шея и часто моргающие глаза вызвали у Ки мысль о черной птице, сидящей на перекладине виселицы.
– За возчиком не посылали?.. – спросила Ки, надеясь про себя, что тут какая-нибудь ошибка.
– Да, посылали, и ты, пожалуй, сойдешь. Ну так что, может, отклеишь свой зад от досок? Или вашему брату привычней торговаться, жарясь на солнцепеке?
Ки молча поставила фургон на тормоз. Хмуро велела лошадям стоять смирно и слезла с сиденья наземь. Вот это называется влипла. Что ж, без гроша в кармане проглотишь и не такое…
Ки подошла к двери. Хозяйка, или кем там она была, дожидаться ее не стала и сразу двинулась по коридору вперед. Ки прикрыла за собой дверь, и дверь хлопнула, пожалуй, громче, чем следовало. Черные юбки проворно шуршали впереди, удаляясь по коридору. Ки пришлось поторопиться. Солнечный свет сюда уже не достигал; вдоль стен стояли зажженные канделябры, но их было маловато, да и свечек в каждом могло бы быть и побольше. Тень Ки то пряталась у нее под ногами, то вновь протягивалась вперед. Дорожные сапоги гулко топали по полу. Женщина, шедшая впереди, вдруг куда-то свернула, и Ки трусцой пробежала несколько шагов, чтобы не отстать и не потерять ее из виду.
За поворотом совершенно неожиданно открылось гигантское помещение. Нигде не было видно ни слуг, ни каких-либо иных домочадцев; потолок возносился на неправдоподобную высоту; эхо шагов отдавалось со всех сторон, точно в пещере. Серые солнечные лучи вливались внутрь сквозь одно из окон, замеченных ею снаружи. Столбы света, в которых плавала пыль, позволяли рассмотреть посредине комнаты небольшой резной столик. Больше в пустой комнате не было вообще ничего. Женщина стояла подле столика в пыльном луче.
Ки помедлила, неуверенно оглядываясь кругом. Как прикажете торговаться и заключать сделки в подобном местечке? Ни тебе кресла, в котором можно было бы развалиться со скучающим и безразличным видом, ни тебе пива или вина, прихлебывая которое при необходимости можно скрыть миг раздумья и расчета… Если бы они взялись действительно договариваться на солнцепеке у ее фургона, Ки и то чувствовала бы себя более в своей тарелке. Однако женщина с птичьими глазами-бусинками не дала ей ни мгновения на размышления.
– Ты должна перевезти груз из Дайяла в Горькухи. Семь сундуков. Они должны быть доставлены в течение четырех дней, начиная с завтрашнего. Любая задержка приведет к вычетам. Четыре дня назначены, чтобы дать время слугам приготовить дом для размещения перевозимых вещей. Но после этого срока никаких задержек мы не потерпим!
– Кажется, я еще не говорила, что согласна на вас работать, – спокойно заметила Ки.
– А я, кажется, не говорила, что собираюсь тебя нанимать. И, будь моя воля, нипочем бы не наняла. К сожалению, Хозяин выбрал именно тебя, а его попробуй переубеди!
Только тут, с порядочным опозданием, до Ки дошло, что властно державшаяся старуха была здесь отнюдь не хозяйкой – в лучшем случае старшей служанкой. Ее манера держаться бесконечно раздражала Ки, но, видимо, это следовало списать на ее возраст и должность. Такие, как она, вечно подозревают младших слуг в праздности. Тем не менее вовсе ни к чему было заговаривать с Ки подобным тоном. Да еще и высказывать всякие там мнения.
– Повторяю: я еще не говорила, что согласна на вас работать, – сказала Ки, движимая духом противоречия. – К тому же я веду дела немного не так, как другие возчики, с которыми ты, наверное, сталкивалась. Во-первых, я жестко ограничиваю вес, который предстоит тащить моим коням, а во-вторых, всегда прошу половину вперед.
Она говорила холодно и спокойно, но про себя уже обдумывала дорогу через холмы, по которой можно было добраться в Горькухи в три дня, если не быстрее.
– Да знаю я все твои выверты, девка! – отрезала Глазки-Бусинки. – Я тебе что, какая-нибудь глупенькая-молоденькая служаночка, которая нанимает первого попавшегося возчика, в глаза его не видав и понятия никакого не имея ни о правилах, ни о расценках? Нет, возчица Ки, тебя выбирали долго и тщательно, хотя чтоб мне провалиться, если я понимаю за что!.. Груз, чтобы ты знала, будет нисколько не тяжелее, чем ты возишь обычно, и будет загодя упакован и размещен. Семья только настаивает, чтобы ты
