храма. – Союз дело доброе, но за что давать дружинникам льготы по торговле. Важнее же всего то, что все мы заслушались озерных горожан, сидящих на пути, который они называют великим водным. Янтарная Двина или Невская вода с Волховом да Ловатью и волок до Днепра. Разве этот путь нам уж так нужен? Разве он один на свете? По-вашему морская торговля будто все и дружинники излюбленные сыны богов и людей. По моему надо помнить, что есть и другие водные пути. Лаба с Влтавой[48], Одра да Морава. По обоим путям прямо попадаем в Дунай, а оттуда в греческие земли и в Азию. Там морские дружинники не нужны.
Возражать Липу вышел Гдан Рюрикович, богатый винетский купец, еще не старый человек, но уже наживший громадное состояние продажей янтаря в греческих и азиатских городах. По роскоши одежды он не уступал Липу.
– И по Лабе с Влтавой, и по Одре да Мораве я к Дунаю хаживал много раз, – объявил он. – Янтарь, жемчуг, камни драгоценные, золото и серебро этим путем возить и носить можно. Но волока для стругов и тяжелых грузов там нет и быть не может. Из Влтавы в Дунай рукой подать, да как через горы бойские переберешься? Так же из Одры в Мораву нелегко великие тяжести перетаскивать. Это не то, что янтарь или камни самоцветные, которые в котомке за плечами неси через какие угодно горы, если при тебе меч, копье да лук со стрелами. Лучижане народ добрый и смирный, и очень янтарь любят. А бои да чехи сущие разбойники и всегда в горных ущельях из-за угла режут. Бои старые жители тех гор, сильнее и лучше вооружены; чехи, недавно пришедшие неведомо откуда, отважнее и ожесточеннее[49]. С драгоценным товаром, при плохом оружии и без своих головорезов лучше среди них и не попадайся. Иначе как с целой ратью я и не хожу через их земли. А то одна встреча с этими подлецами убыточнее торговле, чем три кораблекрушения на море. А тебе, пан Лип, грешно небылицы панибратикам под сению великого Сварога рассказывать. Ты-то на Лабе да Влтаве торгуешь, и твои дворики крепкие, и в Липске и в Будеевице я не раз видел и многократно в них ночевал. Не спорь со мной. Я в Будеевице видел твои кузницы, а в Липске твое чугунное и медное литье, и здесь видал твоих работников при деле, а вся поморская земля знает, что нет в Винете оружейника лучше панибратика Липа Будеевича.
– Вы меня, панибратики, не так поняли, – мрачно произнес Лип Будеевич, – я непозволение свое беру добровольно назад и прошу его мощь, пана великого воеводу Потока Велеславича, и всех панибратиков волинских и узодомских и всех гостей иногородних простить мое слово. Поддержим днепровский путь, но не забудем и лабский, и одрский, а единение славянское всегда дело доброе.
– В этом ты прав, панибратик Лип Будеевич, – сказал великий воевода. – На Лабе стража полабская всегда да будет крепка и да пошлют боги охранителям ее, бодрицким и иным граничарам, благодать и одоление над всеми врагами. Залабские люди могут научиться, вооружиться, даже вождей найти в римских землях Галлии, к которым они примыкают, а не то и в Италии, где не мало людей, готовых выселиться куда угодно. Об этом всем нам не раз повествовали мореходы разных стран. Тогда они будут для нас весьма опасны. Все залабские народы родичи готов и саксов и язык их все один на другой похожи. Люди они храбрые, вождям своим преданные, богов своих чтущие. Их лучше иметь друзьями, чем врагами. Тогда залабские люди не к нам устремятся, а на новые места, где создавать надо, а не разрушать. Тогда дети Славы, одноплеменные народы от Лабы до Дона и за Дунаем, до южных морей, могут соединиться в одном великом союзе и никого не бояться, ни даже великого Рима.
Союз, хотя и не столь величественный, как явившийся в мечтах великого воеводы Потока, был заключен. Дружинники-варяги получили право на существование, не считаясь морскими разбойниками. Вече винетское разошлось, весьма довольное успехом. Не менее довольные отплыли и инородные гости. Только несколько городов отказались от участия в союзе. Это были или стесненные в своем положении, как Щецин, понимающая необходимость не сегодня-завтра подчиниться Винете, или же мечтающие о великом захвате соседних земель, как Свантоград.
ВАЛА И САРА
Водан царствовал долго над готами, саксами и над квенами, все более и более сливавшимися в один народ под влиянием дротов и дев-прорицательниц. Все они ценили мудрое правление царя.
Морская торговля и союзы со славянскими городами укрепились. Морские дружинники, как городские, так и вольные, зимующие в укрепленных собственных городах солеварнях, очистили море от бродивших по нем прежде морских разбойников. Не все города состояли в союзе, не все поддерживали дружинников- варягов. Но часто за это они терпели жестокие наказания. Щецин заставили подчиниться Винете, Холмоград заставили платить дань волховцам за вход в их реку, а Руссе да Славянску за выход в Ловать.
– Не мной создано это дело, – сознавался Водан. – Оно до меня назревало. Я к нему только присоединился вовремя. Боюсь только, что не так оно прочно, как бы я того желал. Рознь и зависть между городами все живет. Они должны кончить тем, что или соединятся под одной властью, или попадут под иго завоевателей, которые могут придти неожиданно из дальних гор и степей, как некогда пришли мы всех ссорящихся себе покорить. Если победители окажутся созидателями, какими были мы, благо будет народам. Если же это будут грабители, то стонать будет вся приморская земля.
Но говоря это, он мог не удержаться делать уступки обычаям народов, из которых сложилось его царство. Завоевав полуостров иотов, он послал княжить над ними сына своего Скольда, за горами вдоль всего моря он рассадил князьями прочих своих сыновей. Начало будущего дробления, подобного существовавшему на славянском побережье, было положено. Но дробление это слишком вкоренилось в нравы готов, саксов и всех залабских народов, не допускавших, чтобы хоть один сын царя мог в свою очередь не быть царем.
Другое горе Водана в старые его годы было то, что иоты опять зашевелились. К ним часто присоединялись, в грабительских их набегах, и горные квены, еще не вполне отставшие от своей кочевой жизни диких звероловов.
Желая покончить с этими разбойниками, царь Водан собрал значительную рать и направил ее во все горные притоны иотов. Но иоты укрепились на высоких крутых утесах и многие из их городков взять приступом не было возможности. Лучшие вооруженные воины Водана одерживали верх в боях на более открытых местностях. Иоты нападали в узких ущельях и побивая врага камнями с высоты крутых утесов, столь же часто оказывались победителями. Тем не менее, самому Водану удалось выгнать пришельцев из нескольких крепких положений. Обширную часть горного хребта и главных его отрогов расчистил мечом и огнем неустрашимый сын его Ингве-Фрей.
Раз иоты врасплох напали на царский отряд, шедший на соединение с двумя другими, высланными Ингве-Фреем. Готы были гораздо значительнее, и после нескольких часов боя иоты бежали в беспорядке, оставив на месте множество убитых и раненых. Но победителям дорого стоила победа. Старый царь лежал распростертый на земле с тремя стрелами, глубоко вонзившимися в живот.
Врач, осмотревший раны, приказал немедленно положить царя в лодку и везти в Сигтуну. Тотчас же был послан гонец к Ингве-Фрею, для извещения его о великом бедствии, постигшем народ. Стрелы были извлечены. Раны не угрожали, при хорошем уходе, близкой смертью, но в опасности их в будущем нельзя было сомневаться. Были повреждены и желудок, и печень. Река, близ которой происходило сражение, была на этом месте судоходна и впадала в море, близ Родслага Эрика. Поэтому доставить раненого в Сигтуну можно было скоро, не причиняя тяжких страданий. У Эрика были корабли большие и прекрасно
