Джулия сидит на диване, зажав кисти рук меж колен. На крик Насонкина улыбается. Он распахивает дверцу шифоньера, копается в белье, находит полотенце, словно рыбак-счастливец громадную щуку, несёт его в вытянутой руке в ванную. И - застывает. Джулия, стоя спиной к нему в нише, укладывает свитерок на стул рядом с диваном. Ослепительно-белая полоска лифчика резко выделяется на матово-загорелой коже. Она расстёгивает пояс брюк, наклоняется, снимает их, также вешает на спинку стула, стягивает следом чёрные колготки, остаётся в белых трусиках, поднимает руки, высвобождает волосы, стянутые резинкой, встряхивает головой, поворачивается и видит Насонкина. Она тянется за одеждой, но спохватывается, просто прикрывает грудь поверх лифчика ещё и ладонями, смотрит с явным смущением.
Джулия. Вот... решила здесь... В ванной места мало... (Смущение её уступает место горделивому спокойствию, она выпрямляется, убирает руки. Идёт к ванной, на ходу быстрым движением расстёгивая лифчик, просто, обыденно, совсем 'по-семейному' говорит) Ну, идём? (Выхватывает у него из рук полотенце, исчезает в ванной, оставив дверь открытой. Шум воды стихает. Выглядывает) Ну, что, так и будешь стоять?
Насонкин (разводя руками, делая нелепые жесты и округляя глаза). Что, и мне раздеваться??!!
Джулия (внятно, почти по слогам). Колья, ты должен немедленно раздеться и идти сюда.
Насонкин. Совсем раздеться?!
Джулия. Нет, носки можешь оставить - если ты привык мыться в носках!
Насонкин. Но я хотел позже...
Осекается под её взглядом, ковыляет в нишу, стягивает ватными руками с себя брюки, рубашку. Подходит к столу, делает из горлышка пару добрых глотков. Осматривает свои семейные трусы, бросается к шкафу, выуживает голубые плавки...
Глик пятнадцатый
Квартира. Поздний вечер. Насонкин лежит в постели. Из кухни появляется Джулия с подносом, одетая, как в аналогичной сцене 'Ноттинг Хилла' - в одной мужской рубашке.
Джулия. Завтрак в постель.
Насонкин (блаженно лыбясь). Какой же завтрак? Ужин!
Джулия. Всё равно! Или сначала - под душ?
Насонкин (глянув на часы). Да воды уже нет, теперь только в шесть утра дадут.
Джулия. Почему только в шесть?
Насонкин. Потому что экономят шибко.
Джулия. Кто?
Насонкин. Да кто, кто! Наши чинуши... в кожаных пальто! Они почему-то уверены, что с десяти до двенадцати, с четырнадцати до восемнадцати и по ночам люди у нас не пьют чай, не стирают, в туалет не ходят, пожары не тушат и, уж тем более, душ не принимают... Радетели хреновы!
Джулия. А мэр, что же, не знает об этом?
Насонкин. Мэр?.. Вот у вас, в Нью-Йорке кто мэр?
Джулия. Рудольф Джулиани, чудесный человек! Мы его зовём - просто Руди, Руди Джулиани.
Насонкин. Ну, вот видишь, ДЖУЛИЯ, разве может человек с фамилией ДЖУЛИАНИ быть плохим человеком и мэром? А у нас в Баранове мэрит-рулит Юрий Ильинский - фамилия вроде тоже удачная, знаменитая (был такой артист), а толку...
Джулия (со смешком пытается стащить с него одеяло). А может, мы пока без воды обойдёмся?
Насонкин (удерживая край). Что ты! Погоди! Надо ж поесть!..
Джулия (с притворным ужасом). Колья, что я слышу?! Ты мне отказываешь? Ты уже меня не хочешь?!
Насонкин. Джул, ну не смейся, не надо...
Джулия. Всё! Всё, не буду. Давай, и правда, хоть кофе выпьем. (Наполняет из турки чашки).
Насонкин (садясь на постели). Джул, а я ведь всё мечтаю угостить тебя твоим любимым блюдом - 'французским тостом'. В Интернете выискал... Всё у меня есть или достать могу: и сливочное масло, и яблоки, и сахар, и яйца, и молоко, и даже сахарная пудра... А вот что такое 'круассаны', коих надо четыре штуки, - хоть убей, нигде узнать не могу
Джулия (смеётся). Глупый! Это - обыкновенные французские булочки... Я, и правда, их люблю - когда свежие, с хрустящей корочкой... Чтобы в следующий раз, как миленький, угостил меня круассанами с яблоками! (Поднимает руку, чтобы поправить волосы)
Насонкин (шутливо вытягиваясь и козыряя). Есть! (Быстро наклоняется и целует-чмокает сквозь рубашку её левую грудь).
Джулия (прикрыв ладошкой место поцелуя). А кстати, ты не знаешь, Колья, куда в тот раз подевался мой лифчик?
Насонкин (делая лицо валенком). Какой лифчик? Не знаю я никакого лифчика! Что я, пацан какой, что ли, лифчики тырить! Может, он куда за диван завалился, может, под подушкой остался... Ха, лифчик!.. Вы, между прочим, Джулия Уолтеровна, как нам отлично известно, в манхэттенском закрытом клубе 'Хогз энд Хайферс' (если я правильно произношу) сняли и подарили хозяину в коллекцию личных вещей голливудских знаменитостей, вот именно, свой лифчик!.. И не стыдно?
Джулия. Вау! Какие гадости ты про меня знаешь! А ведь после того случая и поползла сплетня, будто я голышом на столе в ночном клубе танцевала... Никаким не голышом! Сняла лифчик скромно, за дверью, в пустой комнате... Что, я виновата, да, если традиция такая?
Насонкин. Ну, вот, сейчас мы, опять, как в 'Ноттинг Хилл', разыграем сцену: ты будешь каяться в грехах молодости, я - тебя успокаивать... Знаешь, мы с тобой, наверное, так от кино никогда и не уйдём!
Джулия. Да-а-а... От кино не уйти... Ты знаешь, а я ведь вообще не понимаю - живу я или снимаюсь в каком-то непрерывном сериале... Другие актёры, смотрю, всё время как перед объективом, даже когда не снимаются, а я, наоборот, про камеры вообще забываю даже на площадке... Не представляю, как это ИГРАТЬ роль... (Смеётся) Помню, даже напугала Ричарда в 'Красотке', ну, в той сцене, где я ему ширинку расстёгиваю: он, бедный, аж отталкивать меня начал...
Насонкин (криво усмехаясь). А что, если б не оттолкнул?
Джулия. Колья, ты смешной! Но раз тебе так интересно - отвечу: я бы, конечно, и сама потом остановилась, но обнажила бы конец Гира перед камерой до конца - это уж точно! (Заливается смехом)
Насонкин (в восторгом). Я вот вспомнил, Фёдор Михайлович сказал однажды: хочешь узнать человека до конца - посмотри, как он смеётся... И ещё, Джул (вскакивает от возбуждения), вот что я подумал: тебе же надо играть женщин Достоевского! Да, да! Настеньку!.. Полину!.. Дуню Раскольникову!.. Настасью Филипповну!.. Грушеньку!..
Джулия. Да-а? (Ласково убирает чуб с его лба) Да-а?.. И сниматься у русских режиссёров?.. И жить в России?..
Насонкин. Ну, не обязательно... Снимают и у вас там кино по Достоевскому - Настасья Кински вон в 'Униженных и оскорблённых' Наташу сыграла...
Джулия. А тебе нравится Кински?
Насонкин. Да при чём тут 'нравится'! Хотя, да, в ней что-то есть притягательное...
Джулия. А ещё кто тебе нравится?
Насонкин (ёрничая). Памела Андерсон!
Джулия (мрачно). Я так и думала... Конечно, там есть на что посмотреть! (Показывает на грудь) Не то что у меня...
Насонкин (начинает бурно целовать её лицо, плечи, грудь). Джул!.. Смешная!.. Да какая Памела!.. Да разве есть на свете женщина красивее тебя!.. Что ты!.. Дурочка!.. Ты - божественна!.. Ты - совершенство!..
Джулия. Да? Да? (Смеётся, поднимает обеими руками над головой свои густые роскошные волосы) Скажи, а какая причёска мне лучше - длинная или короткая?
Насонкин (блаженно лыбясь). Ты сама знаешь какая - любая.
Джулия. Нет, ну правда, - какая?
Насонкин. Ну, если честно, мне не очень нравится, когда ты делаешь волосы тёмными и гладко зачёсываешь...
Джулия. Да-а-а?! Я так причёсываюсь только по самым торжественным случаям, когда надо выглядеть
