Аптека

Насибов ОрханАптека

Орхан Насибов

'АПТЕКА'

Этому дураку одной марихуаны было мало, ему таблеток подавай. Он мог их выпить за раз столько, сколько могла вместить его огромная ладонь. Его так и называли 'Аптека'. Главное правило наш  провизор уяснил еще сызмальства - все необходимые препараты  должны иметь яркие, броские цвета. Частенько приходилось слышать от него историю, как подростком он воровал с маминой тумбочки разноцветные пилюли дающие не менее разноцветные сны. Так он и жил, воруя свои разноцветные сны с раскладок для больных на медицинских постах, пробираясь в больницы под видом посетителя. При одном беглом взгляде на это существо казалось, что он набит лекарствами более, чем городская аптечная база. И правда, со знанием дела подбирая таблетки по оттенкам и формам, он раскладывал их по карманам, имея при себе и без того приличный запас. Но несмотря на свой профессионализм, все же и он 'давал петуха', нет он не ставил себе двойки - он платил, извиваясь после  очередной принятой ладошки не в очень художественных позах в уборной, проводя там часы, а то и дни братаясь с унитазом. Но это все его никогда так не забавляло, по сравнению с тем, о чем он любил рассказать...

Это стало происходить с ним совсем незадолго до его смерти. Вдруг он прозрел! Он стал видеть людей такими, какими бы они были на самом деле. Будь то на улице или в буфете, или даже в битком набитом автобусе люди превращались в зверьё. Да-да в зверьё. Так, впервые он увидел их выходя из сосисочной на углу родной улицы, где с дружками по привычке ловили свой кайф. В сумерках вечера на него чуть не наехал здоровый мерин в цивильном костюме и при галстуке, а дальше - больше, вся улица была переполнена, удавами в платьях, свиньями в жилетках, петухами в мундирах, и прочей гадостью. Впервые к нему тогда пришел 'мандраж ',хотя он и не знал еще значения этого слова. Он вернулся к себе за столик, где козлы - его дружки отрешенно слушали джаз со стеклянными от дыма глазами и уткнувшись в стол, накрывшись для верности руками попытался убраться в сон. Ой ладошки вы мои неразборчивые...

И с тех пор поехало, поскакало, поползло. Что ни день, то тюлень. Он даже привык к этому, называя вещи своими именами: '-Эй ты, выдра! подлей-ка пивку...' Уже и патрульный заходя к ним в сосисочную подтрунивал: '- Ну скажи, кто я, Лев? Тигр? Барс?' Но не хотелось неприятностей от этого осла в фуражке. И так все бы и жилось, если бы в один из вечеров не наведались бы в сосисочную два запоздалых посетителя. Было тускло и нелюдно как всегда в это время суток. 'Аптека' сидел в дальнем углу развязно откинувшись и досматривал свою разноцветную историю про дождик, рассыпающийся у его ног снопами желанных бусинок. Идиллию нарушило резкое непривычное сопение доносящееся от стойки. '-Эй вы, там, пора бы и ноздри прочистить!' -кинул он в силуэты на правах хозяина. Посетители обернулись. Сверкающие, налитые кровью круглые бычьи глаза не сказали от стойки ничего хорошего. 'Бычары !'- подытожил брезгливо 'Аптека'. Огромные извитые рога со свистом рассекли пространство. В один момент один из посетителей огромным прыжком оказался прямо над ним. Острая боль вспорола все тело...

Так и было записано позже в патрульном протоколе 'Забодал бык'.

13.11.97г. Москва