Вестник мертвых

Настрадинова ВеличкаВестник мертвых

Величка Настрадинова

ВЕСТНИК МЕРТВЫХ

Когда над этой пустынной планетой взойдет Светило, вместе с ним на горизонте взметнутся белые язычки пламени. Будто Светило исторгает их из гладкой, словно полированной поверхности. Пламя разгорается, распространяется все дальше и дальше. И приходится отступать...

Вечно я бегу, бегу от этой адской звезды, мечтая о нашем добром солнце, от которого не нужно прятаться на каждый шестой час земного времени.

Вездеход скользит, как по льду... пейзаж такой унылый . .. такой прилизанный ... Все равно, что ты попал на бильярдный шар, время от времени заливаемый кем-то горящим спиртом. И как только метеориты не пробивают поверхность, которая, если верить пробам, не такая уж прочная?

До 'рассвета' нужно взять пробы с нескольких невзрачных вздутий-холмов, единственных возвышений на этой планете. Всего их триста пятьдесят три. Высота небольшая - от восьмидесяти до двухсот метров. С досады я назвал их прыщами.

Вездеход пополз к вершине холма под номером 136.

Почему именно к нему? Да просто потому, что он самый низкий. Сегодня мне лень карабкаться в гору.

Да и не все ли равно?

Зонд легко вгрызается в твердь. Интересно. Здесь 'полировка' не слишком крошится, как остальная поверхность.

С корабля сообщают о 'научном открытии' моего коллеги Мартина. Предполагается, что четырнадцать обратных лун соседней планеты искусственные. Надоели они мне со своими предположениями. Всем нам хочется напасть на след, оставленный разумом... Но его нет, нет... Вот тогда-то и начинаются всяческие предположения... насчет того, что мы все так жаждем...

Зонд подает сигнал: дальше слой особой твердости.

О, только не это! Это было бы невероятно!

- Я - 'Дагон'. На корабле, слышите меня? Странное явление. Зонд указывает на наличие неизвестной нам твердой породы. Жду указаний!

Там, на корабле, разумеется, требуют объяснений. Я их даю. Каждый может давать объяснения, даже тех вещей, которые самому ему не слишком ясны.

На помощь мне вылетает 'Черепаха' с экипажем.

Прибыв на место, она тут же начинает снимать с вершины холма один слой за другим, одновременно определяя их состав. Этот состав коренным образом отличается от проб, которые я добывал с помощью зонда. А вот и первая неожиданность! 'Черепаха', зубам которой нипочем любая твердь, останавливается и докладывает: 'Дальше - опасно. Твердость неизвестного вещества...' - и замолкает, не успев сообщить свое заключение о степени твердости неизвестного вещества.

Мы даем приказ оголить более обширный участок, после чего с нами начинают происходить странные явления, которые я постараюсь описать.

Сначала все мы испытываем ощущение, сходное с тем, которое появляется, если заглянуть в кратер просыпающегося вулкана - высвобождается энергия такой страшной мощи. Постепенно энергия словно бы канализируется, направленная исключительно на меня.

Прибывшие на 'Черепахе' Валентин и Тит утверждают, что после первоначального изумления почувствовали нечто вроде мгновенного прикосновения невидимого существа.

Не знаю, чем обязан такому вниманию и, наверное, никогда не узнаю. Чувствую себя охваченным какойто силой, как бы 'изучающей' меня, затем в мозгу вспыхивает неясная мысль: 'Обман. Биотоки' и категорическое заключение - 'Жизнь'.

Естественно, реагирую: 'Что это? Попытка телепатической связи?'

'Да', - мелькает в сознании.

Живой холм? Жизнь, скрытая в глубине планеты?'

'Отвергаю жизнь', - следует загадочный ответ.

'Но тогда, кто ты? Электронный мозг, оставленный уже угасшей цивилизацией?'

'Была жизнь. Отверг жизнь'.

'Раз ты не электронный мозг и не живое существо, то что ты тогда?'

'Мы - мертвые'.

Я озадачен.

'Значит, я разговариваю с мертвыми на мертвом языке?'

Молчание.

С корабля следует приказ немедленно покинуть планету. Аппаратура корабля уловила 'необычайные импульсы-мысли'.

Я уже не сомневаюсь: их источник - холм. Но что он из себя представляет? Гигантскую 'мыслетеку', оставленную исчезнувшей цивилизацией с целью установления контакта с живым разумом? Жизнь, которая не считает себя таковой? Самым приемлемым кажется следующее заключение: это электронный мозг, сохраняющий информацию, предназначенную для передачи иной цивилизации при встрече с ней.

На корабле соглашаются со мной. Однако, как только это решение принято за основу, в мозгу вполне отчетливо вспыхивает: 'Нет!' Затем следует навязчиво повторяющееся: 'Приходи после того, как угаснет пламя! Приходи...'

Hемедленно был созван совет, и на дисплее одна за другой побежали строчки текста предположений, выдаваемых электронными машинами и живыми мозгами.

К моему удивлению, все сходятся в одном: мне ничего не грозит, если я вернусь и продолжу 'разговор'.

Я возвращаюсь. Взбираюсь на холм. Ощущаю уже знакомое 'ощупывание'. Мысленно задаюсь вопросом:

'Если они мертвы, зачем им вступать в контакт с нами? Ведь они мертвы...'

'Не имеет значения, - следует ответ. - Предпочитаю быть мертвым. Ты живым. В этом разница'.

Я поражен: 'Ничего себе разница!'

'Весь вопрос в том, с какой точки зрения на это смотреть. Вы ищете, взываете, хотите перемен и встреч.

Мы достигли почти абсолютного: состояния без перемен. Лучшего состояния, поскольку оно вечно. Абсолютной жизни не существует. Ближе всего к абсолюту - смерть. Мы ее приняли'.

'Если принять 'абсолют' в смысле 'совершенства', то и мы стремимся к нему. Скорее всего, мы никогда не сможем его достичь, но достаточно самого стремления к совершенству, чтобы двигаться вперед'.

'И вас это удовлетворяет? Абсолют - это не только совершенство, но и неизменность. Зачем нужны перемены, если раз и навсегда можно достичь того, что вы называете 'счастьем'? Свои мысли переплетаются с мыслями чужих мозгов. Один из них, особенно высокоинтеллектуальный, подарил мысль: 'Подлинное счастье продолжается вечно и не может быть разрушено. Все то, что не обладает этими двумя свойствами, не есть подлинное счастье'. А единственное нечто, что продолжается вечно и не может быть разрушено, это смерть.

Следовательно, смерть - подлинное счастье'.

'Странное толкование Эпиктета. (Это имя мыслителя, который 'подарил' процитированное умозаключение). Выходит, ты ищешь в моих мыслях те, которые тебе ближе всего. Но я предпочитаю жизнь!'

После короткого 'молчания' в сознании вспыхивает:

'Тогда не тревожь моего счастья. Я с большим трудом достиг его и осознал: оно - вечно. Если ты настаиваешь на том, чтобы остаться в живых, уходи, прежде чем тебя коснется белое пламя, ибо оно охраняет мое счастье'.

'Больно мне нужно твое счастье'! - сказал я не слишком вежливо и бросился на своем вездеходе к телевой стороне планеты, где меня ожидал 'Дагон', чтобы переправить на корабль. Ступив в кабину, я почувствовал себя в безопасности и позволил себе расслабиться. И в тот же миг ощутил в себе нечто вроде смеха. Чужого смеха в своих мыслях! Значит, мертвые мысли могут смеяться! Ответ не замедлил себя