усталостью, постепенно замкнется слипающимися растворами век.
И щедрая Ночь 'выколи глаз' примирит и усмирит всех. 2
Целый год сотрудники центрального экономического органа и контор рангом пониже пребывали в неопределенном состоянии. Их структуру невыносимо долго мусолили полудирективные органы, но похоже, никак не могли договориться, сколько служащих 'резануть' беспощадным серпом: треть или целую половину. Наконец телевизионные волны слета народных избранников утихли, и за подслеповатыми чиновНИЧЬИМИ окнами установился мертвый штиль чуткого ожидания грозы и спасительного (щемящая неизвестность) ливня.
Разумеется, все эти напряженные дни здесь никто путем не трудился. Власти предпочитали заниматься постатейной разработкой миражевых бюджетов и бесконечным уточнением концепций собственного развития. А также отдаленными прогнозами туманной перспективы: на пятнадцать, тридцать и даже сто лет с соответствующим периодом полураспада - чем дальше, тем лучше. Людей грызла злая мука неопределенности.
Это было словно нарыв на измученной чиновной душе.
Многие бредили несбыточными садоводческими товариществами, дачными участками, греющими душу мечтами дожить свой трудовой век в своих загородных фазендах. 3
А тем временем, и даже раньше описываемых времен, скромной, но неразрывной цепочкой потянулись к жирным столичным синекурам провинциальные бонзы. Словно сельские держиморды в отставке - на жилье в соседний район. Новая энергичная метла стала вычищать ржавчину натужно-огромного аппарата. Этим веселым ребятам первым (нос по ветру) стало яснее ясного, что они оказались 'уполномоченными'.
Пересидев на царско-сельских дачах зыбкое время утверждения на самом верху своих новых должностей, они выезжали в стольный град на белом коне, жадно хватали квартиры и начинали сколачивать свои команды-землячества из окраинных районов страны.
Бывшие региональные генералы становились в центре заштатными клерками, несли с подвертывающихся дуриком трибун нечто несусветное, по въевшейся привычке отчаянно трясли портками перед начальством и благоговейно распахивали перед ним же дубовые туалетные двери. Что, впрочем, оценивалось в качестве демонстрации личной преданности весьма благосклонно. 4
Торившие жизненный путь (буераки и шишки) собственным горбом - без выгодных женитьб, волосатых лап и прочего крутого блата - вскоре ощутили всю горечь своей нелегкой доли.
Они стали изгоями в родном доме - намечалось очередное сокращение сладко гниющей управленческой головы.
Вначале прошелестел слух о том, что 'по-живому резать не будут'. Отправят на давно заслуженный отдых ветеранов и сверхсрочников-одуванчиков. Передовые женщины в знак протеста тут же с головой ушли в беременность. По всенародному радио ошибочно объявили, что в связи с непогодой вылет из аппарата откладывается до очередного антициклона.
Затем все слухи как бы замерли перед грозой, и были образованы тройки в каждом из подразделений чинуш. К подъезду подогнали все наличные 'скорые помощи' и... началось.
Экзекуция здесь велась 'по-отдельно' и по управлениям. Пощады не было никому: 'Подпишитесь вот здесь и освободите, пожалуйста, рабочее место. Не хотите? Все равно мы вас месяца через три вычистим'. 5
В новых условиях расцветающего хозяйствования, как на войне, первыми полною мерой страдали старики - женщины - дети, а наиболее защищенным оказалось хорошо вооруженное начальство. Его немного 'подраздевали', чуть понижали, но оставляли при аппарате. Вылетали в трубу главным образом низшие, крайние должности - самые слабые пескари и молодежь без подпорок.
В результате эти 'рыжие' оказались в первую очередь не у дел. Многие задушевные старикашечки, выкрикнув: 'Раз - два - три!' не прыгнули, а задержались у самого края обрыва - поджидать следующую волну сокращений.
Всем уцелевшим, изрядно потрепанным служащим (у них появился особый, затравленный взгляд на вещи) эта встряска явно пошла вперекосяк. Стали безропотны, внешне лояльны, кто смог - поборол душевную смуту. В предчувствии нового аппаратного отлива обострилась безумная война за бумажный авторитет.
Инакомыслящим надолго и прочно заткнули рты - ведь прежних говорунов не осталось и в помине. А за окованными медью воротами сформировался коллектив лишенцев. Бюрократическая столица стенала и выла. 6
Отставные чинуши спешно выталкивали из своих засиженных гнезд перезрелых невест. Не отставные чины еще плотнее обступили резко оскудевшие кормушки и, кротко опустив бесцветные глаза, решили биться за обладание желанным корытом насмерть.
Самая осмотрительная номенклатура мгновенно попряталась, дабы пересидеть эти гибельные времена в дальних странах с подходящим климатом.
Пролетариат точил зубы на чудом выживших перебросчиков сточных вод и закуклившихся бюрократов.
Мало что опасно для государства в такой же степени, как уволенные со службы или просто обиженные чиновники.
В их число попадают главным образом те, которых друзья не сумели на смутный период вовремя припрятать в посольских особнячках. Месть госаппаратчиков профессионально точна. Ведь они знают болевые точки страны и предусмотрели все буквально до мелочей. Скрупулезно созданная система человеческого 'подкожного страха' отработана ОТ и ДО. И она их же попыталась отторгнуть.
Наталкивают на размышления факты, когда бывшие ответработники, прихватив с собою лично им преданных рядовых аппаратчиков, устремляются в коммерцию. Жирно купленные клевреты сразу не предадут. Да и старые связи остались. И они благоденствуют на этой сытной ниве. Выдать их может только сверх меры поспешное устремление 'отмыть' неприметно нажитый капитал.
Державу перед очередными перевыборами снова стали ожесточенно кусать в голову заскучавшие было блохи. Чиновничья стая ворон, вспугнутая щелчком кнута, покружившись и возмущенно покаркав, в общем- то села почти на свои же места.
А единственная белая ворона была заклевана соратницами... * * *
ИНОПЛАНЕТЯНЕ Ты не хочешь слиться со мной в общем поступке как советовал доктор поэтому я расскажу тебе о том как и что делали другие молодые и немолодые люди с твоей Ветой у себя на квартирах и в гостиничных номерах ('Школа для дураков') ТАЙНЫЙ СРОК
Просыпаясь уже знаешь что делать ведь ночью тебе явился ангел и оброненное перо из его крыла стало живой черточкой того урока что выполняешь перед всевидящим оком Вечности и по ходу которого нужно дать описание детской тетради черных мгновений дневника своих путешествий всех мыслей посетивших тебя на лоне безответной смиренной природы и чувств во время и после встреч со своими недругами и друзьями да еще некий голос вторит окружающим шорохам жизни и ты едва различаешь тихие слова сзади-сверху объясни куда идет дождь сформулируй смысл жизни докажи всем что юность это падающая сгорающая звезда опиши завиток у ракушки и воронку убегающей из ванны воды перепляс детского волчка вблизи книги с волшебными сказками опиши все немыслимые коленца пения соловья и капли Вечности которые как бы осели из бездны в виде маковок православных церквей свой первый поцелуй и последнюю измену встречу с изначальным учителем и своей первой женщиной с самой первой смертью и могильщиком объясни т айну образования костей в чреве беременной и океанских трещин засасывающих самолеты и корабли потайные сверхзвуки океана сбивающие людей и предметы с палуб лодок и яхт вибрации ближнего и дальнего космоса источник душевного тепла да последний рисунок на обложке Книги жизни которая закрывается в свой тайный срок.
ГРЕХ
Парадоксы безвременья порождают бессонницу в нашем греховном мире что-то нарушено что-то не так с ходиками или с кукушкой не только мы но и наши потомки будут долго-долго с этим со всем разбираться пытаясь понять проживается ли каждая жизнь многократно или же следует веселиться юношам в юности своей и ходить по путям сердца своего и поступать по велению очей своих но только помнить что за все за это Бог призовет всех нас на суд и все же не надо праведникам пугаться пред ликом времени ведь подвиг их жизни зачтется им и всем их близким ушедшим и будущим всегда нужно помнить что Вечность и есть наш самый верный неподкупный справедливый адвокат и недреманный свидетель хотя все связанное с нею недостаточно ясно ощутимо и неопределенно а причина может резонансом отозваться
