Дискотека пустела. Ее сборный механизм-организм таял, превращаясь в отдельных напуганных людишек.
Еще одно тело забилось на полу в агонии. Заляпанные до локтей влажные руки со скрюченными пальцами зависли в воздухе; шарил по азотному дыму медленный взгляд: неужто кончена на сей раз работа? А чье это лицо кривляется тогда от страха среди громад аппаратуры?
Микрофон прыгал в дрожащей руке диск-жокея, и динамику еще удалось разнести по набережной последний, усиленный металлом вопль.
- Мы упадем... - заткнулась запись, и все стихло, так что дальнейший плеск реки сделался удивительно громким, и хорошо стало слышно, как неторопливо и тяжело переступает через похожие в азотной дымке на айсберги тела медлительный пустовзглядый убийца...
2
Правильней было бы уйти с той злополучной дискотеки еще раньше - хотя Альбине и посчастливилось избежать страшной участи оставшихся там навсегда, теперь она страдала от немилосердной сонливости: дежурство начиналось с шести утра.
- Чего мы такие невеселые? - встретил ее вопросом вечно сидящий на столе 'братишка' - семнадцатилетний паренек, подрабатывающий тут на учебу в медицинском.
- А тебе не все равно? - проверив, правильно ли застегнуты пуговицы халата, нехотя отозвалась Альбина, и опустилась на свой рабочий стул. Между прочим, мне вчера предложили руку и сердце... И я, кажется, дала согласие.
- Прискорбно, - хмыкнул 'братишка', сползая с журнала.
Альбина поморщилась, подыскивая в уме эпитет, достойный этого хаменыша, взяла освободившийся журнал в руки, и в конце концов решила промолчать.
Не о пустяках ей следовало сейчас думать - о своей жизни со всеми грядущими в ней переменами. Вот если бы еще не так хотелось спать...
Удостоверившись, что продолжения не будет, 'братишка' спрыгнул со стола и поплелся за половой тряпкой. Альбина проводила его сонным взглядом, затем ее глаза закрылись сами по себе и все - журнал, больница, все, что ее окружало - начало отдаляться. То, что надо было делать сегодня, то, что тревожило ее вчера - все это теряло смысл. Спать, спать...
'Стоп, - каким-то чудом она успела затормозить это несвоевременное сползание в сон, - сперва - журнал...'
Она вздохнула, разлепила тяжелые веки, уставилась на неровные каракули сменщицы и поняла, что хочет кофе. Много. Крепкого...
Встав так резко, что перед глазами вспыхнула на миг серая пелена, Альбина зашагала к сестринской.
По дороге она лишь чудом не споткнулась об брошенную посреди коридора швабру: 'братишка' уже восседал на подоконнике, плюща кончик носа об стекло.
- Скотина... - чуть слышно прошептала девушка.
- Чего? - отдернулся от стола 'братишка'.
- Ничего... разбросал тут! - Альбина с трудом сдержалась, чтобы не выругаться намного покрепче.
'Видел бы меня сейчас Руди! Вот она, вся моя 'интеллектуальность'! Цена ей - одна недоспанная ночка да грязная швабра', - от этих мыслей Альбине стало совсем горько, но раздражение развеялось, прихватив с собой часть сонливости.
Она поторопилась дать согласие. Альбине не хотелось в этом сознаваться, но это было так. Кто просил ее говорить 'да' человеку, с которым ей всегда придется следить за собой, как разведчику в чужой стране, чтобы не оттолкнуть, не разочаровать?
- Сейчас уберу, - глупо хихикнул 'братишка'. - Понимаешь там такой прикол: пациент из 'дурки' мотанул... Вон ловят!
И в самом деле - возле подъезда виднелось столпотворение медицинских халатов и шапочек. Между ними мелькала традиционная синяя пижама, на этот раз подкрашенная красноватыми пятнами неясного происхождения. Примечательней всего в ЧП гляделось то, что санитары медлили наваливаться на 'синего' всем скопом - держась осторонь, вроде как уступая ему дорогу, но в то же время сохраняя вокруг него кольцо, предотвращая полное и безостановочное бегство.
- Ну и что? - со скучным видом отвернулась от стекла Альбина: за пару секунд зрелище успело ей наскучить: кроме того, ее ждали не сваренный еще кофе и больные, которые вот-вот должны были начать просыпаться.
- Да так, - снова сплющился, прижимаясь к окну, нос 'братишки'. Люблю приколы...
- Ну-ну, - Альбина отпихнула ногой рукоятку швабры и продолжила свой путь.
С кофе следовало поспешить - среди пациентов случались и 'жаворонки', готовые в срочном порядке написать жалобу главному врачу, если медсестры нет на месте хотя бы несколько минут.
Тем временем развивались события во дворе.
В какой-то момент 'синяя пижама' выхватил из круга за белый халат санитара и подмял беднягу под себя. Он передвигался неторопливо, будто страдал от редкостной лени, и неясно было, почему никто из санитаров не воспользовался моментом и не прыгнул на него сзади. Когда среди младшей медицинской братии нашелся такой смельчак, 'синяя пижама' уже разгибался.
Два цветных пятна смешались на миг, потом синее попятилось, и под его ногами осталось нечто бесформенное и пестрое, кажущееся издали скорее розовым чем красно-белым.
'Братишка' на подоконнике только ахнул от потрясения, и от чувства, близкого к странному восторгу: ему не приходилось раньше бывать свидетелем настоящего убийства.
Побуревшая от крови синяя пижама двинулась обратно, к выходу, и вновь за ней потянулось белое человеческое кольцо, водоворотом огибая поалевшие тела коллег.
- Ни хера себе... - просипел наверху паренек.
- Что случилось? - замерла у порога 'сестринской' Альбина и в тот же миг что-то гулко ударилось в металлическую дверь примыкающей к лифту служебной лестницы.
- Там... там... - нелепо затряс головой 'братишка', показывая жестами за окно. Хоть и с опозданием, ужас происходящего дошел-таки до него.
- Что?
Новый удар по железу получился еще сильней; из ближайших палат стали доноситься возмущенные голоса.
- Никакого покоя, а еще больница!
- В такую рань... ну и порядки!
- Что это за шум?
- Прекратите безобразие - люди спят!
'Началось', - разочарованно отметила Альбина. О кофе теперь следовало забыть.
- Сейча-ас! - протяжно отозвалась она, и разочарования поубавилось: произошел редкий случай, когда голос Альбины звучал на удивление чисто, как у профессиональной певицы. - Иду-у!
Дверь палаты распахнулась, выпуская наружу мужчину с седым ежиком на голове. Это был человек из тех, одно только присутствие которых способно испортить другим настроение как минимум на день. Эта его особенность была заметна уже по тому, с каким высокомерием смотрел он на девушку: оно было уместно на лице большого начальника или миллионера, но уж никак не пациента бесплатной государственной лечебницы для малоимущих.
- Вы ответите за эти безобразия! - зашипел он, тряся в воздухе пальцем и багровея. - Вы что, не понимаете, что это действует людям на нервы?
- Тише, папаша, - совсем уж некстати встрял 'братишка'. - Все идет как надо.
- Кто там? - сглотнув, Альбина повернулась в сторону двери.
Ответом ей послужил новый стук, сопровождавшийся шуршанием обвалившейся побелки.
- Похоже, это тот самый псих, - забыв про багрового пациента, предположил 'братишка' и от волнения укусил себя за указательный палец. Может, звякнуть вниз?
- Нет, вы мне за это ответите! - не унимался.
- Тише, гражданин! - неожиданно для себя рявкнула Альбина. - Вы бы хоть сами не шумели, а с остальным мы разберемся!
