- Я мышонок Тик-Так, живу в вашем холодильнике.
- В холодильнике? - удивился Макар.
- Да. Я слежу за тем, чтобы он хорошо работал.
- Ух ты! И тебе не холодно?
- Нисколько. Я окружаю себя шубой из теплого воздуха.
- Но как ты туда попал?
- О, это долгая история. Когда-нибудь я расскажу ее тебе. Но сейчас мне пора. Говори, чего тебе хочется, добрый мальчик.
Синицын принялся лихорадочно соображать. Но, как назло, ничего не приходило в голову. Спать вот хочется...
- Ну что же, - пискнул мышонок. - Ложись спать, утро вечера мудренее...
И мышонок Тик-Так, вильнув золотым хвостиком, исчез.
Макару еще сильнее захотелось спать. Глаза так и слипались. Он добрался до кровати, кое-как разделся и только нырнул под одеяло, как заснул беспробудным сном. Последнее, что слышал, был противный крик Обормота под дверью.
ХРУСТАЛЬНЫЙ СТАКАНЧИК
Проснулся Макар от жгучих лучей солнца, бивших прямо в глаза. Он сладко потянулся и тут вспомнил все сразу: незаконченную стенгазету, Дашу, испорченную скатерть. И говорящего мышонка с золотым хвостиком.
'Ну и сон мне приснился!' - подумал он.
Стенные часы пробили десять.
- Ой! - спохватился Макар. - Сейчас ребята придут.
Вскочил и подбежал к столу. На белом листе ватмана горел необычайной красоты заголовок: 'Пионер'. Буквы переливались радугой, от них нельзя было оторвать глаз. Долго сидел Макар, глядя на это чудо, потом, все еще не веря себе, потрогал буквы. Нет, это ему не снилось.
Синицын ущипнул себя за живот и сказал:
- Какой дурак! Ведь это мама нарисовала... Пока я спал.
И тут же испугался: заметила пятно? Он стащил со скатерти стенгазету и ахнул - скатерть была совершенно чистая, белоснежная. Но что Синицына поразило больше всего: тут же, посреди стола, лежала новенькая книжка в бело-золотом переплете. 'Маленький принц'!
Макар кинулся к полке. Вот лежит точно такая же книжка, в таком же переплете, только потрепанная. Он схватил ее и начал листать двумя руками сразу обе книги - одинаковые...
Он так увлекся, что не услышал, как в прихожей зазвенел звонок. И только когда в дверь забарабанили кулаком, Макар спохватился, быстро накрыл обе книги и, прыгая на одной ноге, стал натягивать брюки. Потом на цыпочках подбежал к двери: 'Вот я вас удивлю!'
Перед ним с испуганным видом стоял Зина Живцов.
Он вытянул шею и заглянул в прихожую через плечо Синицына:
- Ты один?
- Конечно. Мама давно на работу ушла.
- Это хорошо, - Зина облегченно вздохнул и перегнулся через перила. - Поднимайтесь!
- А кто там?
- Поспелова и Лысюра... Понимаешь, у нее шнурок на ботинке развязался... - Живцов отвел глаза.
- А, понятно! Вы мамы моей боялись? Из-за того, что скатерть испортили...
- Предположим, скатерть-то испортил ты, - послышался голос Лысюры. - Но все равно, мало ли что бывает.
- А вот увидите, что бывает! - заорал, не выдержав, Синицын. Заходите скорей!
Глаза Даши загорелись любопытством. Она первой подбежала к столу.
- Ах! Как красиво!
- Что? Что там? Вот это сила!
Насладившись восхищением друзей, Синицын сдернул стенгазету со скатерти:
- Отгадайте, где пятно?
- Это же новая скатерть! - удивилась Даша.
- Никакая не новая. Это та самая, вчерашняя.
- А где же тогда пятно? Так просто его не сведешь...
- Оно само исчезло за ночь - вот!
Лысюра досадливо поморщился:
- Брось заливать, Синицын. Ты еще скажешь, что заголовок сам нарисовался.
- Конеч... - начал было Макар, но вовремя прикусил язык: поднимут на смех. Как пить дать, поднимут.
А Генка уже разглядывал книги.
- Так у тебя два 'Маленьких принца'? А вчера плакался, что не можешь дать для библиотеки. Жмот!
- Нет, правда, вчера была одна, - оправдывался Макар. - А ночью... другая появилась. По моему желанию.
Ребята переглянулись, захихикали.
- У тебя температура, Синицын? - Генка почему-то повертел книжкой у виска. - Мелешь что попало.
- Можешь не верить, - насупился Макар. - Забирайте стенгазету.
Ему захотелось пить, и он пошел в кухню. Дверца холодильника открылась с мягким щелчком. На полке прямо перед глазами засверкал в лучах солнца удивительный стаканчик.
Он был словно из хрусталя, за прозрачными стенками алели крупные ягоды клубники, утопавшие в белоснежном мороженом, которое горкой вздымалось над краем стаканчика. А в горке торчала маленькая хрустальная ложечка.
Макар взял ложечку и зачерпнул. Такого мороженого ему не приходилось пробовать никогда в жизни: оно таяло на языке и благоухало дивным ароматом. Синицын жмурился от удовольствия и поджимал то правую, то левую ногу.
Потом спохватился: надо же угостить и друзей. С сожалением вздохнув, он пошел в комнату.
- Мороженое! - обрадовались все. - Тащи ложки, быстрее!
И четыре ложки - в том числе и хрустальная - опустились в стаканчик, безжалостно опустошая его. И вот зазвенели, заскребли по дну.
- Все, - Живцов со свистом обсосал ложку. - Эх, маловато!
- Повеселились - и за работу, - Лысюра отодвинул в сторону стаканчик и развернул сборник задач.
- Ой, смотрите! - взвизгнула не своим голосом Даша, и все застыли, вытаращив глаза.
Хрустальный стаканчик, стоявший у края стола, был снова доверху наполнен мороженым. Когда это случилось, никто не заметил. А самое удивительное: теперь в нем было не клубничное, а шоколадное мороженое.
- Фокусы Кио... - простонал Лысюра.
- А я знаю, а я знаю! - захлопала в ладоши Поспелова. - Мы отвернулись, а Синицын подменил стаканчик.
- Ничего я не подменял! - возмутился Макар. - Вот еще! Я сам только что увидел это мороженое.
- Ну, если и подменил, спасибо, - все снова схватили ложки.
Через две минуты стаканчик был совершенно пуст, но теперь его поставили в центре стола и не сводили с него глаз. И дружный крик вырвался у всех: стаканчик тотчас наполнился доверху желтым сливочным мороженым. У Живцова слетели на колени очки, Даша застыла с открытым ртом, а Лысюра озабоченно щупал свой пульс.
- Пятьдесят один, пятьдесят два... - шептал он. - Восемьдесят ударов в минуту - это нормально или нет?
- Не знаю, - замычал Зина. - Я не рентгеновский кабинет.
И только Синицын посветлевшими глазами посматривал на окружающих. В голове у него родилось смутное подозрение... Но он твердо решил пока молчать.
Придя в себя, Даша с опаской взяла в руки стаканчик и принялась его разглядывать.
