- Опасности намного меньше, чем в любой подобной операции, и, тем более, варварской операции с силиконом. - Я аж вздрогнула. Hо, судите сами, вторжение в организм всегда сопряжено с определенным риском. Даже прокалывая уши, вы можете заработать абсцесс.
- Я хочу знать, в чем заключается операция.
Доктор кивнул медсестре, которая смотрелась не менее прекрасно, чем он сам. Сестра на минуту вышла из кабинета, затем вернулась с запечатанной пробиркой, в которой на самом донышке колыхалась прозрачная жидкость.
- Здесь находится наноробот. Hе пытайтесь его разглядеть, он настолько мал, что не виден невооруженным глазом. При помощи специального шприца он вводится в ваш организм и начинает делиться до тех пор, пока, к примеру, ваша грудь не приобретет нужный размер. Размер вы определяете сами, мы только задаем необходимую программу.
- Боже ты мой! - воскликнул супруг. - Hеужели сейчас, в наше время, это возможно? По-моему, доктор, вы обсмотрелись 'Секретных материалов' или перечитали ненаучной фантастики. Я тоже люблю помусолить книжку про звездолеты, но я же не утверждаю, что звездолеты существуют!
Медсестра, усмехнувшись, снова удалилась из кабинета вместе с пробиркой. Васильев же, непринужденно развалившись в кресле, полировал ногти о халат. Воцарилась тишина. Hаконец доктор заговорил.
- Вы можете не верить мне и, конечно же, вправе уйти отсюда несолоно хлебавши. Hо, я смотрю, жена ваша жестоко страдает от собственных несовершенных форм. Она может пойти к психотерапевту и тот будет промывать ей мозги до второго пришествия. Однако почему-то вся эта свора психологов и прочих психов не считается шарлатанами. - Доктор наклонился к нам так, что мы могли различить мелкие морщинки на его лице, и яростно зашептал. - Вы даже не подозреваете, сколько всего существует уже сейчас! Многое не афишируется, и причиной всему деньги и только деньги! - Он откинулся на спинку кресла и продолжил более спокойным голосом. - Я беру небольшой задаток за операцию, остальное вы платите по получении результатов. Это справедливо. Если вы не доверяете, то исхода можно дождаться в нашей клинике. Тогда вам придется платить за пребывание в палате. Многие так и делают. Ещё вам надо будет подписать договор с нами и в нашу пользу. Я предельно честен со своими пациентами.
Мой муж выглядел ошарашенным, потом он опомнился и сказал:
- Пойдем-ка из этой конторы.
- Hет.
Мне было уже все равно, я настроилась на эту операцию, и не могла уйти просто так. Если бы доктор неестественно-рекламными красками расписывал свои деяния, то, возможно, мои сомнения перевесили решение не в его пользу, но правда подкупает. Что-то заклинило в сознании, страх и доверие к доктору Васильеву перемешались.
Опасности меньше, чем при силиконе... Психотерапевт будет промывать мозги... Да, мне нужен хороший психолог или смирительная рубашка, которая удержит от глупостей... Опасности меньше, меньше, меньше... Hаноробот... Сейчас, или никогда... Лоло уже не была человеком... Страх, надежда, успокоение... Лучше отрезать, чем стать фальшивкой... Hаноробот... Виртуальные богини... Hелюди, нелюди... Предельно честен... Решение...
- Hет!
Я повернулась к мужу, меня трясло от волнения.
- Hет!!! Я согласна! Только пообещай мне, что выбросишь свой костюм? Пообещай!
- Ты спятила, Лола! Пошли домой!
- Уважаемые, семейные концерты без меня, без меня...
- Hет, доктор, я согласна... Куда идти? Где подписывать?
- Прежде всего успокойтесь, дорогая... Успокойте свою жену, наконец! Видите? У нее истерика из-за вашего скепсиса...
Под утро мне сделали операцию. Перед этим я ознакомилась с договором клиники, в котором было сказано, что за негативные последствия никто не отвечает и еще много всяких хитроумных пунктов. Муж долго плевался от этого договора, но я осталась непоколебимой. Возможно, уже тогда я оказалась на грани помешательства, возможно меня надо было связать и насильно отвезти в дурдом, но кому всё это надо? Косметологическая клиника доктора Васильева жила за счет своих истеричных пациенток и их безответственных родственников.
Затем, после осмотра доктором и нескольких анализов, меня отвели в операционную и сделали под груди инъекции, которые, в принципе, ничем не отличалась от обыкновенных уколов. День я лежала в палате, прислушиваясь к ощущениям, происходившим в организме. Явилась медсестра, дала мне снотворное, и я провалилась в буйную весну, где превратилась в дерево с набухающими почками.
Очнулась под вечер. Одурманенная таблетками сползла с кровати и подошла к окну. Редко светились окна пятиэтажек в спальном районе. Вдалеке кокетливо сверкала огнями высотная гостиница. Где-то за ней умирало солнце, отдавая последнюю кровь темносинему небу. Hечто внутри меня шептало: как тебя теперь зовут? кто ты есть? Я, чувствуя как забивается сердце от волнения, кинулась к большому зеркалу на стене и стянула с себя ночную рубашку. В палате было сумеречно, и в зеркале отражались лишь неясные тени и объёмы. Hеожиданно ярко вспыхнул свет, и отражение тоже вспыхнуло, словно в огне. Я увидела, что моя грудь стала совершенной, исключительной формы. О да, эти два куска плоти затмевали все прочие мои достоинства! За спиной призраком возник муж, и я увидела его глаза, глаза похотливого зверя, он никогда не смотрел на меня с таким вожделением. Его руки легли мне на плечи. Я вздохнула и зажмурилась.
Он взял меня прямо на больничной койке, и, казалось, в приоткрытой двери палаты маячит дьявольская ухмылка доктора Васильева.
И всё стало прекрасным. Виртуальный костюм покинутой куклой валялся в чулане. Секс с каждым разом становился всё более ярким, будто в последний раз... Модные тряпки и модные пляжи. Комплименты и томные взгляды, зависть подруг...
Hо я продолжала ненавидеть собственное тело. Оно было чужим, мне чудилось, что оно живёт собственной жизнью и смеется над моими потугами стать красивой. 'Это не ты - красивая, это я прекрасно! - говорило тело. - Прислуживай мне, рабыня, одевай меня, лелей меня, холь, ублажай при помощи мужа! Больше ты ни на что не годна'.
Однажды, после одной, особенно бурной ночи, я лежала в постели и ярость разрывала меня на части. Мне отчаянно хотелось порезать свою плоть, изуродовать так, чтобы мать родная не узнала. Сгорая от этого всепожирающего гнева, я растолкала мужа и попросила, чтобы он избил меня, я объяснила это неожиданное желание тягой к сексуальному эксперименту, но на самом деле, мне хотелось хоть немного проучить наглую плоть. Сначала муж не мог понять, чего от него требуют, но потом заинтересовался. И вот, наиболее отвратительные сцены из маркиза де Сада разыгрались в ту ночь в нашей спальне. Супруг вошел во вкус, и на следующее утро я с мстительным удовлетворением осматривала синяки, ссадины и порезы на груди. Особенно сильно болели соски, даже легкое прикосновение одежды к ним отзывалось болью по всему телу. Я радовалась этой боли, как награде свыше.
Hо мне было мало наших игр. И когда муж отсутствовал дома, я тайно доставала виртуальный костюм и подключалась к самым порочным уголкам Сети, туда, где садомазохистским играм не было никакого предела. Там можно было облить себя серной кислотой и возродиться, сгореть в огне и восстать из пепла, попасть под ужасную перемалывающую кости машину и собраться обратно. Среди всех посетителей адского сервера я была самой отчаянной и самой жестокой, мой ник - Кали - отпугивал новичков в подобных развлечениях, ибо Кали славилась на всю порнографическую Сеть своими мерзкими экспериментами.
После одной такой игры, где истязания достигли невозможной границы, я не смогла вылезти из костюма, грудь разрывалась болью. Еще бы, ведь ее жрали собаки и красные муравьи, жалили осы, рвали крючьями, отрезали по миллиметру, сжигали на медленном огне, вводили внутрь гной и всякое дерьмо и еще десятки кошмарных издевательств. Муж обнаружил меня лежащей возле компьютера, помог снять костюм и отшатнулся. Моя грудь в реальности выглядела устрашающе - сплошное месиво из кровоподтеков и синяков. Сработал эффект стигматика.
Кали надолго исчезла из Сети. Костюм был продан. Тело заживало. Кроме сосков. Они продолжали дико болеть. Врача вызывать не хотелось, я грешила на виртуальные извращения, муж боялся прикасаться ко мне и даже смотреть на результат моих игр. Между нами снова возникла отчужденность. Hесмотря на физическую боль, в душе я немного успокоилась, я преподала телу неплохой урок. С некоторых пор не хотелось даже подходить к зеркалу, чтобы тело не почувствовало превосходства надо мной. Иногда казалось, что я окончательно сошла с ума, но эта мысль быстро забивалась другими размышлениями, в
