вспомогательных средств, но и необозримо расширит изначальные способности индивида, что неизбежно приведет и к возрастанию дополняющего, как следствие.
До сего момента человечество имело полученную в наследство форму , по-своему положительную и нужную, но сейчас оно особо нуждается именно в той форме, которая предназначена для эксплуатации мозгом и определяемой им же. Подобная форма совершенна и обладает как прежними свойствами, так и целым рядом новых. Для более упрощенного перехода необходимо закрепить прежнюю форму законодательно как классическую и использовать ее во всех ситуациях, не требующих значительного усилия или использования вспомогательных средств. В отношении же к остальным ситуациям возможно использование любых других форм тела, изменяемых для оптимальной адаптации. Это уже дело времени, желания и фантазии. Мы, господа, не есть те, кого мы видим в зеркале и на улицах, это марионетки, безжалостно эксплуатирующиеся нами. Мы со страхом приняли бы наш истинный облик. Маленьких, серовато-бледных, похожих на яйца в инкубаторе, слепых и глухих, злобных, сидящих в беззащитной биомассе тела и распоряжающихся ею. Так давайте же посмотрим правде в глаза и признаемся друг другу в том, что тело должно быть таким, каким мы его желаем видеть, и никаким другим. А уж каким его желает видеть каждый -- это его собственное дело. Добавляя к этому вновь приобретенные способности повышенного интеллекта, которые могут сами по себе рассматриваться, как такая же отдельная возможность человечества, хотелось бы объединить все вышеуказанное.
Итак, мы с вами вступаем в новую эпоху. Эпоху биоинтеллектуальной революции, дающей необозримые перспективы развития. Я готов передать вам все это, но я вправе и я требую соблюдения ряда условий, без которого все это превратиться лишь в оружие ограниченной кучки монополистов, одержимых угаром власти.
Прежде всего, необходимо юридически закрепить ответственность за использование трансформации в преступных целях. Более детальную разработку закона можно поручить специалистам в этой области. Так же, во избежание монополизации, прививать препарат поголовно, параллельно с вручением паспорта при совершеннолетии. Так удастся избежать двух главных зол: монополию на трансформацию и неумелое обращение с нею вследствие недостаточного развития. Все остальные проблемы и связанные с ними решения я предоставляю вам. Считаю, что они не способны значительно изменить основу того, что уже произойдет, в худшую сторону.
Пэрэ окончил свое воззвание и обратился к Элмеру:
-- Ну, вот, господин редактор, я рассчитываю на ваши связи и жду этого репортажа в эфире. Без всяких вырезок и монтажа, от и до, все, как было, иначе я не гарантирую выполнения своего обещания. После него я жду, также в эфире, обращение президента к народу с гарантией выполнения моих условий в случае предоставления препарата. Ну и, разумеется, я застрахуюсь, размножив запись и сохранив у себя часть препарата. И в случае чего смогу совершить вторую попытку в будущем.
Пэрэ встал и выключил камеру.
-- Ночь придется провести у меня, а рано утром я жду ваших действий.
Он вставил взятую из камеры кассету в двухкассетный магнитофон. Вторая кассета была уже там, и он включил запись.
-- И не ищите меня, я сам вас найду, если все пройдет нормально.
- Послушайте, Пэрэ, -- начал Элмер, -- я все время хочу спросить, но все время забываю, как вы умудрились достать тот пистолет-пулемет, который бросили у обрыва? Мне говорили, что это редкое и охраняемое от широкого распространения оружие.
Пэрэ широко улыбнулся:
-- А как вы думаете, зачем я требую уголовной ответственности? При этой перемене формы я могу проникнуть, куда угодно, что я и делал. Но я делал это, чтобы спастись, а кто-то может использовать такой шанс совсем в других целях.
* * *
Утро было, как и день назад, серое и дождливое. Пэрэ сидел у себя дома и думал обо всем произошедшем. Он вывел Элмера с кассетой еще в четыре утра и напряженно ждал известий. Он считал, что сделал ставку верно -- журналист с известностью не меньшей, чем у президента, которому открыты первые полосы всех газет, лишь пожелай он этого, не мог ничего не сделать. Он должен был пробиться с этим материалом.
Если не он, то на сегодняшний день не было никого больше для подобной бомбы.
Пэрэ плохо спал, и с утра его тянуло вздремнуть. Утренний выпуск новостей уже подходил к концу, и он прилег на кровать, сонно щурясь на экран. Неожиданно выпуск прервался. Пэрэ широко открыл глаза и встал.
На экране был Элмер, он был слегка взволнован.
Изложив вкратце суть дела, журналист подчеркнул, что спецслужбы могут попытаться сорвать эфир с показом репортажа, но персонал предпринял все меры и сделает все возможное, чтобы этого не случилось.
Пэрэ просидел у телевизора до самого конца, и только, когда Элмер подводил итоги по окончании обращения, он выключил телевизор и опустился на колени. Сорвать трансляцию даже не пытались. Его удар застал всех врасплох. Это был глубочайший нокаут, после которого следует победа его нанесшего.
Он сделал это! Он подарил это человечеству, а, значит, смерть человека, напополам с ним причастного к этому открытию, и смерть многих других была не напрасной.
Теперь оставалось дождаться выступления президента, а оно обязательно последует, в этом Пэрэ уже не сомневался.
1992 г.
ЦЕНА ПРОЗРЕНИЯ
Окно с легкостью распахнулось наружу, и Юдиф оказался окруженным множеством отдаленных звуков, долетающих снизу. Он перегнулся через подоконник и посмотрел туда, где виднелось дно колодца, образованного стенами стоящих рядом домов. Машины, как маленькие разноцветные точки, хаотично перемещались, то замирая перед светофорами, то суетливо ускоряясь, обгоняя друг друга на широкой части дороги. Для того, чтобы увидеть людей, было слишком высоко. Юдиф отошел от окна и лениво потянулся. Приятная истома волной прокатилась по всему телу. Он отстегнул ремень и, скинув рубашку, направился в душ, на ходу снимая часы и подыскивая место, куда бы он мог их швырнуть. Едва нога ступила на порог ванной комнаты, как раздался мягкий зуммер телефонного звонка. Сделав резкое движение кругом и беззвучно проронив ругательство, Юдиф направился к телефону.
Голос был знакомый и значил для него только одно: есть еще одна работа, а, значит, неплохие деньги, может быть, даже очень неплохие.
-- Добрый день. Я буду банален и спрошу, не оторвал ли я вас от чего-нибудь важного или не помешал ли чему-нибудь? -- поинтересовался звонящий.
-- Нет, господин Тристан, я готов выслушать вас, даже сидя на унитазе, так как знаю, что беспокоить понапрасну вы не будете.
-- Ну, что ж, -- голос на том конце провода стал мягче, -- тогда ближе к делу. В этот раз встречаться не будем, поговорим так. Линия сейчас чистая, не волнуйтесь, а лишним доказательством этого будет то, что я вам сообщу. Надеюсь, вы понимаете, что будь что-то не в порядке, я бы не стал так дешево светиться?
Юдиф покачал головой в знак согласия.
-- Да, конечно же, господин Тристан, итак, я вас слушаю, -- при этом он нажал кнопку спаренного с аппаратом магнитофона. В его практике случалось всякое, и он не хотел повторять прошлых ошибок. Кроме того, никогда не мешало прослушать беседу еще пару раз. Малейшая интонация или пауза часто давали ему больше информации, чем весь разговор.
В трубке послышался шелест бумаги.
-- Что ж, приступим, -- начал Тристан. -- В данном случае вам придется самому искать пути к объекту, это первое, что не так, как раньше. Дело в том, что у нас нет никаких возможностей добраться до него, ни физически, ни морально. По закону он чист, улик нет, имидж -- безукоризненный. Преуспевающий бизнесмен, щедрый меценат, отличный семьянин и т.д. и т.п. Мы искали его пять лет, а потом еще шесть -- искали что-нибудь на него. К нашему великому сожалению единственный вывод, который мы можем извлечь из проделанной работы, -- это то, что он совершенно неуязвим и для нас недосягаем. Имя -- Тимоти, вы его,
