— Если не понравился бы один из них, то мог понравиться другой. Или третий. Главная задача была, чтобы ты никому не понравился.
Это, конечно, демонстрировало отсутствие всякого политического опыта и полную беспомощность слабеющей тогда партии.
Мне было очень трудно встречаться с людьми. Многие руководители предприятий просто не допускали моих встреч с народом. Например, тогдашний директор автозавода долго не впускал меня на территорию предприятия, и мне пришлось проехать туда нелегальным образом. В кузове грузовика. А когда я приехал на встречу на автозаводскую ТЭЦ, собравшимся объявили, что все будут немедленно отправлены на уборку территории. В наказание. В нерабочее время. На целую неделю.
Мне это казалось просто замечательным делом: я понял, что с моей помощью вечно грязная территория завода (тогда, теперь чище стало) будет благоустроена и люди почувствуют себя более комфортно.
Кстати, несмотря на столь жесткие меры, народу на встречах было много.
Выборы тем не менее состоялись. Проходили они довольно интересно, в два тура. А потом, уже в 1993 году, были выборы в Совет Федерации. Они были довольно простыми для меня. С одной стороны, я уже был тогда губернатором, с другой стороны, отсутствовала довольно жесткая оппозиция.
Но вот следующие выборы, губернаторские, в конце 1995 года, оказались сложными. Они совпали с парламентскими выборами и носили ярко выраженный политический характер. К тому же появились соперники, имеющие деньги и влияние. Они хотели во что бы то ни стало победить.
Тем не менее 58% жителей области, принявших участие в голосовании, отдали свои голоса мне. А в самом Нижнем Новгороде я получил 65%.
Это, конечно, огромная ответственность: люди доверили мне возглавить исполнительную власть в области. Эту ответственность я постоянно ощущаю. Она не дает расслабиться и работать спустя рукава. Все время присутствует, все время обязывает.
Здорово, что впервые за многовековую историю и России, и Нижегородской губернии мы добились фантастического результата: народу было позволено самому выбирать собственную власть. В этом смысле меня всегда умиляют заявления некоторых большевиков об антинародном режиме. Как-то не вяжется термин «антинародный» с властью, которую избрал народ. Тем не менее такая фразеология до сих пор используется, хотя, по-моему, она ничего, кроме улыбки, вызывать не может.
Семья моя довольно скептически относилась к моему участию в выборах. А мать была просто против. Особенно возражали все, когда я принял решение участвовать в выборах в Верховный Совет России в 1990 году. Мои сотрудники в институте, особенно Александр Котюсов, который сейчас является моим помощником, совсем не хотели, чтобы я участвовал в этом деле. Мы даже спорили с Котюсовым на четыре бутылки коньяка, что я не буду участвовать, и я даже написал ему в том расписку. Я действительно сначала не очень-то хотел этого, еще хорошо помнилось то самое окружное предвыборное собрание.
Но потом как-то решился. Многие люди меня поддерживали, особенно активисты экологического движения против строительства атомной станции. Вот эта общественная поддержка «снизу», а не со стороны начальства, оказала решающее действие.
И я принял решение.
В принципе, я не жалею о своем многократном участии в выборах: выборы — поворотное решение не только для тех, кто за тебя голосует, но и для тебя самого.
Моя нынешняя губернаторская работа, будучи выборной, очень и очень непредсказуема. Проблема в том, что в России человек, находящийся у власти, имеет определенный статус. А человек, проигравший выборы или в силу иных обстоятельств покинувший пост, становится в какой-то степени изгоем. И попадает в довольно жесткие жизненные обстоятельства.
Эта особенность России, я надеюсь, со временем все-таки исчезнет. А сейчас это реалии жизни, и об этом нельзя забывать никогда.
В нашем обществе это довольно-таки казенное слово. А иногда даже ироничное. Содержание высокой гражданственности, мне кажется, сегодня в нем еще отсутствует.
Гражданское общество в нашей стране еще только зарождается.
Какие признаки гражданского общества? Свободное высказывание своих взглядов, независимая пресса, оппозиция и огромное число негосударственных, неправительственных, не зависящих от властных структур организаций, которые действуют в самых различных сферах.
Первые два момента у нас относительно реализованы. Что же касается последнего, то, за исключением церкви и еще очень немногих организаций, наше общество далеко не столь структурировано и не столь прочно обрело иммунитет против экстремизма, как хотелось бы. Как это всегда бывает в истинно гражданском обществе.
На самом деле наличие огромного числа разных центров влияния (а различные общественные организации и есть центры влияния) всегда приводит к стабилизации. В том числе и политической власти.
В России вообще такой традиции нет. Такая традиция сейчас только формируется. И поэтому понятие «гражданин» бытует у нас пока скорее в полуироническом значении, пришедшем из «милицейских рассказов» («Гражданин, пройдемте!»), чем в том высоком смысле, который означает свободного человека в свободной стране.
ПЕРСОНЫ
Могу рассказать (со слов академика В.Л.Гинзбурга) историю возвращения Андрея Дмитриевича Сахарова в Москву из Горького, из ссылки. Это было в 1986 году. Сахарова приняли на прежнее место работы в теоротдел ФИАН СССР. Заведовал отделом Гинзбург. Возник вопрос о том, на какую должность принять Андрея Дмитриевича. Реформы науки к этому времени уже начались, вводилась новая сетка научных работников. Сахарова принял сам Басов — академик, Герой Соцтруда, Нобелевский лауреат и т.д.
— Кем Вы хотите? — спросил Басов Сахарова.
— Гинзбург сказал — ведущим научным сотрудником.
— Но по инструкции нельзя ведущим, если никого не ведешь.
— Ну, нет так нет.
Сахаров вернулся к Гинзбургу. Тот спросил:
— Ну, как?
— Да вот, Басов говорит, что нельзя ведущим, так как никого не веду…
— Андрей Дмитриевич, Вы ведете за собой весь мир! Но я понимаю, нужно группу. С кем из моих сотрудников Вы хотели бы работать?
— Ни с кем.
— ?!
— Все работают в своих секторах, как-то неудобно. Работают — и пусть работают.
— Ну, а со стороны кого-нибудь взять? Есть кандидатуры?
— Есть два человека.
— А где они?
— В Перми. ?069…/26 и так далее.
— ?!!
Потом группу создали, Андрей Дмитриевич был назначен главным научным сотрудником и зав. сектором. К этому событию пришло послание от папы Иоанна Павла II с поздравлениями: «…вся католическая церковь поздравляет Вас с назначением на должность главного научного сотрудника» и т.д. Подпись — Иоанн Павел II. Сотрудниками сектора были приняты Андрюшин и Альтшуллер. Оба — политзаключенные. Оба сидели в Перми.
