там контроль? Просто предупреждение.
- Может быть, объяснитесь? - на губах Нади застыла надменная улыбка. - Чем я так провинилась перед вами?
- Если бы только передо мной, - сказал Вадим и вдруг осекся. - А хотя бы и так. Не успели познакомиться с человеком. Кто он? Откуда? Никому не известно. А уже друг-приятель...
Надя звонко расхохоталась. Ей было весело смотреть на Димкину злость. 'Бедный, не умеет он прятать свои чувства. Распетушился. Смешно! Лучше забыл бы все обиды - такой дружбой нельзя пренебрегать, - мог бы тогда и понять меня. Ведь я ни в чем ни капельки не виновата. Ты, конечно, очень хороший, давно-давно это знаю. А того, о ком спрашиваешь, я даже боюсь. Он для меня загадка'.
Вчера, лишь завидев Алексея, Надя хотела бежать, но словно оцепенела, как тот щегленок красноголовый с поднятыми крыльями, застывший, молчаливый. Ждала, облокотившись на раму.
Алексей подошел и стал рядом. Может быть, искал слова, а Надя не хотела их, боялась. Лишь потом немного успокоилась и, чтобы скрыть тревогу, стала о чем-то рассказывать, весело и беззаботно. Однако все время чувствовала, что чужой он человек, непонятный. Всего лишь три дня его знает. Правда, видела в Москве, когда была у Васильева. Зашла в кабинет, а он молчаливо сидит у окна. С тех пор вспоминала о нем часто, наконец, стала уже позабывать, и вдруг он встречает ее на станции! А потом... потом, неизвестно почему, каждый вечер вместе. Этот не Димка, рассказывать не умеет, красноречием не отличается, ни веселости в нем, ничего. Угрюмый, болезненный, о себе говорит скупо, больше о технике, о работе. И, как ни странно, Надю это интересует, хотя в электротехнике она понимает, во всяком случае, не меньше, чем помощник монтера. Неудобно было спрашивать, почему он так мало учился. Зачем напоминать о прошлом? - видно, Алексею это неприятно. Вся жизнь его здесь, на строительстве. Вот и все, что Надя о нем знала. Глупенький Димка! О чем он может предупреждать? Что ему известно?
- Ты неискренна, Надюша, - уже другим тоном заговорил Вадим, щадя ее самолюбие. - Вчера вот на этом месте человек с тобой поздоровался, я спросил, кто это, а ты ответила, что не знаешь. Нехорошо.
Надя нервно скручивала перчатку, злилась.
- Не придирайся. Тогда он был в маске.
- Он всегда ее носит.
- До чего же ты бестолков, Димка. - Надя резко натянула перчатку, и та лопнула. - Отстань от меня! (Как же тут не рассердиться? Лайковая. Совсем новая. Зашить трудно.) Что за претензии? Мало ли кто со мной здоровается!
- Опять хитришь, Надюша. Дело не в том, кто с тобой здоровается. Злись на меня сколько хочешь, но я не могу хитрить. Я прямо скажу... Вчера, поздно вечером, когда случилась авария, я был здесь...
- Подслушивал?
- Спасибо, Надюша, - Вадим низко наклонил курчавую голову. Завитки упали на лоб. - Спасибо на добром слове.
Он повернулся и зашагал вдоль рамы, скользя по ней рукой, будто по перилам крутой лестницы; он спускался куда-то вниз.
Обе половины стальной формы далеко стояли друг от друга. Электроэнергии на строительстве все еще не было, мотор стройкомбайна не работал и не мог соединить половинки вместе. Надолго ли это - неизвестно. Зрела обида, как тянущий нарыв, и вместе с тем мучила досада на себя. Надо бы смириться, все же он - мужчина, должен иной раз и уступить женщине, снисходительнее относиться к ее характеру, ошибкам. Не потакать, конечно, но вести себя сдержанно, по- мужски. А что сейчас получилось? Надюша в запальчивости сказала глупость, а ты фыркнул, как рассерженный котенок, и удрал. Теперь уже нельзя возвращаться, стыдно. Вадим досадовал на себя, что не спросил у Нади значение некоторых английских слов, услышанных сегодня ночью, когда сосед бредил.
А что, если махнуть рукой на обиду и вернуться? Пусть Надя переведет. Но тут Вадим вспомнил, с какой яростью у соседа вырывались слова. Не все они, наверное, переводимы, во всяком случае - девушкой. Да и знает ли она их?
Вадим посмотрел на часы. Наверное, Васильев уже в управлении. Надо, чтобы он разрешил перенести ящики с генераторами на место их установки. Пока можно обойтись без электроэнергии. Работы хватит.
Дверь в кабинет была распахнута, но Вадим не переступил порога. Он каким-то внутренним чутьем догадался, что Васильеву сейчас не до разговоров. Так оно и оказалось. Рассеянно покачивая ногой, Васильев сидел на окне, смотрел на бумаги, лежавшие на столе, и не хотел подходить к ним. 'Не в бумагах нужно искать решение, - размышлял он. - Густеет лидарит, завтра его уже нельзя будет использовать. Все замрет на строительстве, а отсюда огромные убытки, химзавод не сможет быстро приготовить растворитель, да и доставить его сюда дело нелегкое'.
Васильев решил спасти лидарит во что бы то ни стало. Единственное средство - подогреть его и сохранить теплым до тех пор, пока на строительстве не появится электроэнергия. Но беда в том, что в цистерне с лидаритом No 2 предусмотрен лишь электрический подогрев. Значит, ничего не выйдет. Электрочайник не поставишь на газовую плиту или керосинку.
Повернувшись к окну, Васильев увидел лежащие на земле цистерны. В них когда-то был растворитель лидарита. Ничего не придумаешь, придется перекачивать приготовленный раствор в эти цистерны и подогревать его нефтяным топливом. Сложно, хлопотливо, но только таким путем можно сохранить лидарит.
Он подошел к телефону, чтобы, не теряя ни минуты, отдать распоряжение, и тут заметил стоявшего в двери Багрецова.
- Вы ко мне? Что-нибудь срочное? - спросил Васильев и, не дожидаясь ответа, поднял трубку и назвал номер. - Валентин Игнатьевич? Уже проснулись? Хотел посоветоваться с вами. Какую мы должны поддерживать температуру лидарита?.. - Он слушал, и лицо его вытянулось. - Неужели такой узкий интервал?.. Я понимаю. Но при чем тут терморегулятор? Ведь без электроэнергии его невозможно использовать. Хорошо. Жду. - Васильев бросил трубку на рычаг и опустился в кресло. - Слушаю вас, - сказал он устало.
Это относилось к Багрецову, но тот медлил. Ясно, что не вовремя он влез в кабинет. Опять какие-то осложнения. Нелегкое дело руководить экспериментальным строительством.
- Я хотел узнать... - виновато забормотал Вадим. - Я хотел сегодня перетащить ящики с генераторами. Или подождать?
- Чего ждать?
- Подстанция не работает. Потом... - Вадим не решался сказать, что нашел провод в 'мертвом саду'. - В общем, как тут быть? - закончил он.
- Готовить генераторы.
- А подстанция?
- Пусть это вас не беспокоит. Послезавтра начинаем.
Багрецов получил указания, к кому обратиться за помощью, и ушел.
Васильев уже вызвал из областного центра передвижную трансформаторную подстанцию. Энергия будет. Лидарит, или, вернее, его жидкую химическую основу, скоро начнут подогревать. Беспокоило лишь одно - как без терморегулятора поддерживать постоянную температуру. Литовцев доказывает, что она не должна изменяться больше чем на пять - десять градусов. Когда под цистернами будут гореть костры, попробуй точно отрегулировать температуру. Это тебе не электрический нагрев, а техника примитивная, кустарная.
Впрочем, Литовцев, наверное, преувеличивает значение постоянной температуры. Привык к лабораторной точности, осторожничает, перестраховывается. Но нельзя отмахнуться от его даже самых скрупулезных требований. Кто разрабатывал технологию лидарита? Кто изучал, исследовал растворы и смеси, поведение их при разных температурах? Конечно, доктор химических наук Литовцев, соавтор лидарита. Он, Васильев, не специалист в химии. Учил когда-то по школьной программе, немного в вузе. Читал, конечно, о наиболее важном. Но разве это знания? Вот и приходится в рот смотреть признанным авторитетам, ловить каждое их слово и часто принимать на веру.
Литовцев не заставил себя долго ждать. Пришел он свеженьким после крепкого сна, на гладковыбритых щеках - пудра, лысинка розовая. Все в этом человеке говорило о безмятежном спокойствии, жизнью он был доволен. Авария его не волновала - обычный случай на производстве! Да, собственно говоря, она никак не может повлиять на судьбу лидарита. Еще под Москвой его великолепные свойства были проверены практически - в доме ни одной трещинки, стоит себе и будет стоять десятки лет. Здесь, на новых землях, что особенно важно, - а это Литовцев хорошо понимал, хотя в разговоре с Васильевым взывал к чистой науке, - тоже появился домик из лидарита. Весь вчерашний день лаборанты обследовали его, брали пробы с поверхности, измеряли
твердость стен, исследовали их на звукопроницаемость, термоизоляцию; все, что требовалось по программе.
Литовцев прилетел сюда не один, а со своими лаборантами. Сейчас Валентин Игнатьевич торопил с составлением протоколов, желая выслать эти документы в институт как можно скорее.
Что там скрывать, за лидарит не исключена премия. Нет, Литовцева никто бы не упрекнул в. отсутствии скромности. Не сам же он будет выставлять свою кандидатуру. На то есть ученый совет. Конечно, если спросят о Даркове, надо его поддержать. Человек преданный науке и, что самое главное, предан ему руководителю лаборатории: никогда не подводил. Сейчас он, правда, возится с водными - растворами лидарита, что может быть чревато неприятными последствиями - вдруг получится? Значит, новые испытания, дело затянется, и вопрос о премии отложится на неизвестный срок. Неужели Дарков не понимает, что рубит сук, на котором сидит? И, главное, не один сидит, а с начальником лаборатории!
- Как спали, Александр Петрович? - спросил Литовцев, здороваясь, и, не дожидаясь ответа, веером разложил на столе протоколы. - Вот полюбуйтесь. Все пункты техусловий выполнены и перевыполнены. Поздравляю с успехом.
- Какой там успех, Валентин Игнатьевич! - Васильев собрал протоколы, отодвинул в сторону. - Надо спасать
