часто в воскресенье шумной гурьбой ездили на природу. Все с рюкзаками, даже самый младший, шестилетний Андрюха.
Но сейчас они были дома.
Дверь открыла сама Люба.
У Аллочки темнело в глазах, когда она пересохшими от волнения губами сказала:
- Выйди на минуточку... Пожалуйста... - И умоляюще повторила: Пожалуйста... - (Она даже забыла поздороваться.) Люба не удивилась:
- Сейчас... Я только наброшу кофточку. Спускаясь по лестнице, они сначала молчали. Потом Люба спросила:
- Где ты была?
- В Одессе... Но я не знала! Честное слово, я ничего не знала! Только сегодня... Честное слово! - Аллочка била себя кулачком в грудь, но и без этого ей нельзя было не поверить. Такой у неё был голос.
- Я так и думала, что тебя куда-то отослали, - не глядя на неё, сказала Люба.
- Скажи, зачем ты это делала? - дрожащим голосом спросила Аллочка.
- Что? - резко повернула голову Люба.
- Ну... конфеты... вафли...
- А... откуда ты знаешь? - покраснела Люба. Аллочка молча протянула ей письмо. Потом смотрела, как Люба читает, и видела, что ей больно.
Аллочка уже жалела, что дала письмо, но было поздно.
- Если бы я только знала...
Люба пожала плечами, потом неожиданно вздохнула:
- Я случайно услышала её разговор... с тётей Галей. Дворничихой. Она так говорила... о тебе... И вообще... Мне стало так её жаль. Это же страшно, когда человек такой одинокий...
- Если бы я знала... Если бы я только знала... - всё повторяла и повторяла Аллочка...
...Баба Надя стояла на перроне детской железной дороги в тени деревьев и, склонив голову набок, смотрела, как Аллочка отъезжает в маленьком разрисованном вагоне всё дальше и дальше...
* * *
Когда Люба Миркотан получила пятёрку с хвостиком, она так растерялась, что даже говорить не могла. Никто из тех, кто получал пятёрки с хвостиком, так не терялся. У Любы даже красные пятна на щеках появились.
- Ой! За что?! Ну, это уже... абсолютно! Все, особенно девочки, начали её успокаивать:
- Ну, чего ты...
- Как раз ты... абсолютно!
- Нечего прибедняться!
А Аллочка Грацианская горячо воскликнула:
- Вот и неправда! Не говори! Может быть, как раз ты - больше всех... - и вдруг запнулась.
Никто в классе не знал ни про бабу Надю, ни про Любочкину тайну, ни про письмо.
- Ай! Перестань! Слышишь! - крикнула Люба, но тоже вдруг умолкла и махнула рукой: - А! Ну вас всех!..
И выбежала из класса.
Так на том тогда всё и кончилось.
Аллочка и Люба были, как вы уже поняли, девочки темпераментные, чувства свои не всегда сдерживали.
Но, даже зная это, актив не ожидал такой бурной реакции, когда подходил к ним сейчас.
- Да вы что - смеётесь?!-воскликнула Аллочка. - Чтобы я чужую сумку с деньгами взяла?! Даже бы она десять лет под скамейкой стояла.
- Вот смешнячки! - воскликнула Люба. - Вы меня просто не знаете. Да я ни за что не стала бы звонить и оставлять сумку в телефонной будке. Это же кто-то мог бы спокойно проследить, схватить, и пока дежурный выбежал - ищи ветра в поле! Я бы в крайнем случае просто забежала в милицию, бросила бы сумку дежурному на стол и тогда бы удрала. Нет! Это не я!
Таким образом, первая попытка искать среди девочек ничего не дала. И актив решил вернуться к хлопцам.
- А как вы смотрите на новичка? - спросила Тая Таранюк и, как всегда, покраснела.
- Положительно! - вырвалось у Натали Приходько, и она почему-то тоже покраснела.
Тина Ярёменко прыснула в кулак.
КАПИТАН БУЛЬ И БОЦМАН ВАСЯ
Первого сентября, когда четвёртый 'А' впервые был уже не третьим, а четвёртым, в классе появился новичок. Вася Мостовой.
Загорелый, с выгоревшими волосами и облупленным носом, он был улыбчивым и совсем не робким. Не то что другие новички. Со всеми поздоровался, перезнакомился и начал рассказывать про своё село Горенку, что в Киево-Святошинском районе, сразу за Пуще-Водицей ('два шага от Киева').
Но к новичку мы ещё вернёмся.
А сейчас поговорим о капитане Буле.
Капитан Буль - это Петрусь Булько. Почему он капитан Буль, спрашивается? Ну, это очень просто.
Вы сами знаете, как часто в первом, втором, третьем классе меняют люди профессии. Сегодня ты космонавт, завтра ты пограничник, послезавтра художник, потом директор школы, потом клоун в цирке и так далее.
Что же касается Петруся Булько, ни у кого двух мнений не было. С первого класса все знали, что он станет капитаном дальнего плавания.
И мечте своей Петрусь не изменил ни разу. Даже когда в школе была встреча с космонавтом и все хлопцы до единого бросились в космонавты, Петрусь удержался - остался капитаном.
А решено это было ещё в детском саду.
Кто из вас не пускал весной в ручейках бумажных корабликов? Наверное, нет таких людей на свете.
Любил пускать кораблики и Петрусь. Хлопец он был ловкий, сообразительный и достиг в этом деле значительных успехов. Его кораблики почти никогда не переворачивались, не размокали, а, обходя все подводные рифы, благополучно выплывали из рек-ручейков в лужу-океан.
Так вот, пускали они однажды в детском саду кораблики. А мимо проходил моряк. Настоящий моряк, в бескозырке с ленточками, в синей матроске, из-под которой выглядывал полосатый треугольник тельняшки. А под носом усики молодецки закрученные, а в глазах чёртики прыгают. Не моряк, а картинка.
Взглянул моряк на Петруся, улыбнулся лучезарно, рукой мозолистой с синим якорьком взлохматил чуб Петруся. И сказал звонко:
- Молодец! Быть тебе капитаном дальнего плавания! Это слышали и Гришка Гонобобель, и Шурочка Горобенко, и Люська Заречняк, которые ходили в тот же детский сад. Собственными ушами слышали.
Сказал моряк и ушёл себе, а слова его остались - зацепились в сердце Петруся.
Да, посмотрел бы я на вас, если бы вам такие слова сказал настоящий моряк! А вы ещё только в детский сад ходите, пускай даже в старшую группу.
Как бы вы прореагировали? То-то же!
И когда заходил разговор, кто кем будет, Петрусь уже просто не мог ничего другого сказать.
Все тетради Петруся, особенно последние страницы, были изрисованы кораблями-линкорами, крейсерами, фрегатами, каравеллами. И книжки он читал главным образом про море и моряков. И открытки 'морские' собирал.
Если кому-то в классе надо было выяснить что-нибудь, связанное с морем, обращались к Петрусю.
Однажды Гришка Гонобобель назвал его Капитан Буль. Прозвище понравилось, да и сам Петрусь не очень возражал - было оно не обидное. Так и пошло: Капитан Буль, Капитан Буль... Правда, было в нём что-то немножечко пиратское, но это не беда.
А теперь вернёмся к новичку Васе Мостовому. Жил он, как вы знаете, в селе Горенки за Пущей. Теперь переехал в город. Родители уже давно работали в Киеве на заводе 'Арсенал'. И всё время ездили на работу из Горенки. А вот сейчас получили наконец квартиру и переехали. В Горенке остались два деда, одна бабушка и целая куча родственников.
- Горенка - моя дедовщина, - говорил Вася Мостовой. А уж если быть совсем точным, то говорил он не 'дедовщина', а 'дедовфина', потому как шепелявил. Но это у него выходило очень мило, даже симпатично.
Особенно часто он повторял 'что ты', которое, ясное дело, звучало у него 'фто ты'.
Когда Вася узнал, что Петрусь мечтает стать моряком и что его называют Капитаном Булем, он даже подскочил:
- Фто ты! И я мефтаю стать моряком. Вот было бы здорово на од ном корабле! Ты будеф капитан, а я боцман. Гришка Гонобобель загоготал:
- Го-го! У нас свой шепелявый, свой Валера Галушкинский появился! Капитан Буль и Боцман Фтоты. Го-го! Но Вася не обиделся. Даже сам засмеялся:
- А фто? Звучит! Капитан Буль и Боцман Фтоты. После кругосветного путефествия возврафаются в родной порт Одессу... или - Ленинград. Сила! Фто ты! - И тут же хлопнул по плечу Капитана Буля: - Давай дружить!
В мгновение окна он договорился с Антошей Дудкиным, который сидел с Капитаном, чтобы тот пересел на другое место.
- Ты только не обижайся. Фто ты! Просто у нас же, сам понимаеф, обфие интересы. Гуд бай!
Всё это было сказано так просто и откровенно, что Антоша нисколечко не обиделся и сразу пересел. Очень Вася был, как говорят взрослые, контактный человек.
Кстати, его стали-таки называть Боцман, но без Фтоты - просто Боцман Вася. Да и в самом деле, зачем обыгрывать чей-то, пускай даже и симпатичный, но физический недостаток? Недостатки обыгрывать - последнее дело.
Все переменки и даже иногда, извините, на уроках новые друзья бубнили о чём-то морском. И то и дело Вася восторженным шёпотом восклицал:
- Ты фто! Ух здорово! Ну, ты Драйзер! Всё знаеф. Учителя были вынуждены делать Боцману Васе замечания. Однажды после уроков Вася сказал:
- Слуфай, а давай не оставаться на продлёнку... А махнём в Пуфтю, в мои края. Такая погода! Грех кантоваться на продлёнке. Петрусь неуверенно пожал плечами:
- Не знаю. Могут быть неприятности... и тут... и дома.
- Ну! Капитан! Какие неприятности? Фто ты? У тебя телефон есть?
- Есть.
- В случае чего - позвоним. Там же автоматы возле каждого дерева. Я тебе фто-то покажу! Зафатаефся!
Петрусь нерешительно оглянулся. Рядом стояли Гришка Гонобобель, Кум Цыбуля, Антоша Дудкин, Аллочка Грацианская, Оля Татарчук и Нина Макаренко (Макаронина) из четвёртого 'Б'.
- Кто хочет? - повернулся к ним Боцман. - Пуфтя - это же совсем рядом. Два фага. До Подола. А там на двенадцатом трамвае. И всё. А? Такая погода!
Если бы не Аллочка Грацианская и не Макаронина, кто знает, может, ничего бы и не было.
Но вдруг Макаронина сказала:
- А мы
