встретиться со мной лицом к лицу?!
— Что вы, что вы, мосье, — произнес подошедший Леруа. Он старался говорить спокойно, но голос его дрожал. — Здесь никого нет, кроме нас. Это же самоубийство, вне всякого сомнения самоубийство…
Дюбуа повернулся к нему. Увидев выражение его лица, мажордом отшатнулся.
— Самоубийство?! За каким дьяволом, по-вашему, ей вешаться?
— Кто же знает… Девушки в таком возрасте… Какие-нибудь амурные неурядицы…
— Отправляйтесь за врачом, — Дюбуа взял себя в руки. — И если, вернувшись, вы не застанете меня в живых, знайте, что это — не самоубийство.
Вскоре после ухода Леруа Жаннет пришла в чувство.
— Это правда? — спросила она. — Мне не померещилось?
— Нет, — ответил Дюбуа, — к сожалению, нет.
— Бедняжка Мари… Ну теперь-то мы уедем отсюда. Уедем немедленно.
— Уедем… — рассеянно отвечал он, озираясь по сторонам, словно затравленный зверь. Делец, проворачивавший миллионные операции, управлявший жизнью многих людей, впервые за многие годы был напуган по-настоящему. Все предыдущие смерти имели разумное объяснение; но гибель Мари была настолько нелепой, иррациональной…
Доктор, однако, не проявил особенного удивления — равно как и инспектор, с которым он, очевидно, уже поделился своими сведениями.
— Бедняжка Мари, — повторил Клавье слова Жаннет. — Если бы я знал, что она пойдет на это…
— Что, что вы хотите сказать? — нетерпеливо воскликнул Дюбуа. — Это самоубийство?
— Несомненно.
— Но мотив?
— Вчера Мари попросила осмотреть ее… Она была беременна.
Дюбуа вдруг почувствовал идиотское желание воскликнуть: «Я тут ни при чем!» Вместо этого он обратился к Леблану:
— Но, инспектор, если ваша гипотеза о мстителе верна, то ему ничего не стоило повесить служанку, инсценировав самоубийство.
— Я вполне согласен с доктором, — ответил Леблан, заканчивая осмотр тела. — Видите ли, когда человека вешают против его воли, ему либо связывают руки, либо предварительно приводят его в бесчувственное состояние. Очевидно, в обоих случаях жертва не может схватиться за веревку. Напротив, самоубийцы обычно рефлекторно делают это в последний момент, отчего на руках остаются соответствующие следы, каковые и присутствуют в данном случае… Конечно, в отсутствие мотива это не было бы стопроцентным доказательством, однако информация доктора…
Жалость Дюбуа к Мари мгновенно улетучилась.
— Ей не следовало делать это в моем доме! — зло воскликнул он.
— Не думаю, что она специально хотела доставить вам неприятности, — покачал головой доктор. — Вероятно, это было внезапное импульсивное решение. Должно быть, гнетущая атмосфера дома послужила толчком…
— Оставьте мой дом в покое! «Гнетущая атмосфера», «дом смерти» — это все идиотские выдумки, и я докажу вам всем, что здесь можно жить самым прекрасным образом!
Как только посторонние удалились, Жаннет обеспокоенно спросила:
— Жак, ты ведь не собираешься здесь остаться?
— Разумеется, мы останемся.
— Но ты обещал!
— Я думал, что мы имеем дело с чертовски ловким и коварным убийцей. Но оказалось, что Мари никто не убивал, а значит, и опасности нет.
— Нет опасности?! Пять смертей за две недели!
— Это всего лишь крайне неприятное совпадение. Ну и не совсем совпадение… Каждый следующий несчастный случай взвинчивает нервы людей, повышая тем самым вероятность новой трагедии…
— Ты можешь сколько угодно рассуждать с умным видом, но я здесь больше не останусь.
— Жаннет, надо потерпеть еще какой-то день. А там прибудут новые слуги, и жизнь войдет в нормальное русло. Нельзя сейчас бежать; надо сломать эту традицию нарастающего страха…
— Я уезжаю, Жак, уезжаю немедленно. Если ты не хочешь ехать, я еду одна.
Дюбуа потерял терпение.
— Можешь ехать куда угодно. Мне не нужны истерички. Если ты уедешь сейчас, между нами все будет кончено.
— Жак, не говори так… Я хочу быть с тобой… но только не в этом доме. Мне страшно, Жак… очень страшно…
— Ты под моей защитой!
— Есть вещи, над которыми даже ты не властен…
