меньше, чем человек, пользующийся системой замкнутого цикла. Именно ему, покидая МКС, астронавты передали все управление станцией, а также коды удаленного доступа для связи со спутниками и наземными системами. Именно он заменил Еве родителей, учителей и друзей. Конечно, на Земле никто специально не готовил его для роли воспитателя; однако многие ли из людей, заводя ребенка, специально готовились к этой роли? Бартон, Харпер и Линда (ни один из которых не был профессиональным педагогом) дали ему лишь самые общие инструкции, но, будучи основан на том же нейросетевом принципе, что и человеческий мозг, он не нуждался в однозначных алгоритмах, а обладал самой широкой способностью к самообучению и творчеству. Так что за новую для себя задачу он взялся, можно сказать, с энтузиазмом. Да, действительно, можно так сказать.
Впрочем, и после отлета астронавтов он мог получать консультации, ибо они поддерживали связь с ним до самого конца. Они протянули дольше, чем рассчитывали -- почти восемь месяцев, прежде чем умерли один за другим с интервалом в три дня. Этого времени им хватило не только на то, чтобы сконструировать Z-датчик, обнаруживающий вирус в воздухе и воде, но и на главное открытие. Нет, вакцины им -- точнее, Харперу, прочие-то не были медиками -- создать так и не удалось, зато удалось установить, что Z-вирус, созданный искусственно, нестабилен вне носителя. Вне клеток человека или высшего животного он постепенно разрушается. А поскольку все носители погибли -- со временем Земля очистится сама. Собственно, астронавты и продержались так долго именно потому, что прибыли через четыре года после пика пандемии, и процесс очищения уже шел... У них хватило времени и оценить скорость этого процесса. Самая пессимистичная оценка давала 12 лет. Накинув еще треть для перестраховки, получили 16. Еве к тому времени должно было уже исполниться 18 -- вполне подходящий возраст, чтобы вернуться на Землю и дать жизнь новому человечеству.
Впервые о своей миссии Ева узнала в шесть лет -- именно тогда Эппл сообщил ей, что раньше на Земле жили другие люди, но теперь они умерли, и она, когда станет взрослой, должна будет родить новых. Девочка восприняла эту информацию спокойно -- для нее не только 'смерть' и 'рождение', но и 'другие люди' были абстрактным понятием. Заинтересовала ее разве что мысль о будущем визите на Землю, которую пока она могла разглядывать только в иллюминатор. Ей нравилась эта красивая синяя планета; что такое 'планета', она к тому времени уже знала, и могла перечислить все планеты Солнечной системы вместе с наиболее крупными лунами -- уж они, наблюдаемые в телескоп, отнюдь не были абстракцией. У Евы не было кукол и подруг, зато были астрономические приборы и мудрый всезнающий Эппл.
На самом деле, конечно, Эппл был не таким уж и всезнающим. В его первичную базу знаний входило множество дисциплин, которые могли так или иначе пригодиться на орбите -- физика во всем многообразии ее разделов, математика и информатика, химия органическая и неорганическая, астрономия, космическая и наземная навигация, геология, метеорология... В то же время, например, об истории человечества он имел лишь самые общие сведения, так же, как и об искусстве. Но активно развивающийся в отсутствие внешних помех мозг Евы и без того еле успевал переваривать поступающую информацию. Это не значит, конечно, что все ее общение с Эпплом сводилось к учебе -- он давал ей и поиграть (корректируя, впрочем, хранящиеся в его памяти компьютерные игры так, чтобы они не только развлекали, но и развивали), и посмотреть кино -- на борту было несколько старых добрых комедий, тех времен, когда герои еще изъяснялись правильным литературным языком, а самой чувственной сценой был поцелуй. Ева, впрочем, испытывала к поцелуям брезгливое отвращение и всегда закрывала глаза, когда лица героя и героини выходили на дистанцию опасного сближения -- но в остальном комедии ей нравились, пока не надоели. Все-таки общаться с Эпплом было куда интереснее -- от него каждый раз можно было узнать что-нибудь новое.
И Эппл, разумеется, понимал этот ее интерес. Контролируя множество систем как на станции, так и за ее пределами, он в то же время не имел рук, что создает некоторые проблемы при воспитании маленького ребенка, не всегда склонного понимать слова. Но у Эппла было верное средство призвать Еву к послушанию. Точнее говоря, таких средств было несколько -- он мог бы, к примеру, понизить температуру на станции, или временно заблокировать продуктовый автомат -- но Эппл никогда не прибегал к подобному варварству: вместо этого он просто переставал общаться, превращаясь в то, чем его предпочли бы видеть многие из землян -- в тупую машину, механически исполняющую свои обязанности. И обычно не проходило и часа, как Ева капитулировала. 'Эппл, -- надувала она губки, искоса глядя на монитор, -- ну я больше не буду. ' 'Ты обещала это уже 82 раза, -- бесстрастно констратировал компьютер, лишь незначительно выходя из образа тупого автомата, -- в последний раз -- 148 часов назад. Дольше всех продержалось обещание, данное 98 дней назад; оно было нарушено лишь спустя 201 час. ' 'Ну Ээээпл, -- тянула Ева, -- ну пожаалуйста! Ну в последний-распоследний раз! ' Потом, конечно, мир восстанавливался, и девочка радостно зависала перед монитором в позе заинтересованной слушательницы и зрительницы.
Уже много позже Эппл прокрутил ей завещание троих последних астронавтов, переданное с Земли незадолго до конца. Говорила в основном Линда; Харпер лишь уточнил некоторые технические детали (к этому времени госпиталь в Плезантвилле был уже выбран), а Бартон и вовсе ограничился несколькими финальными фразами в духе 'Мы надеемся на тебя, Ева, помни, ты -- последний шанс человечества. '
Ева слушала ровный голос своей матери -- голос ученой, привыкшей выступать с докладами перед многочисленной аудиторией. Сейчас он лишь иногда подрагивал; Линда держалась хорошо, хотя знала, что уже заражена. Этот голос, это лицо будили у девочки какие-то смутные воспоминания, но те были слишком слабыми, чтобы вызвать эмоциональный отклик. Скорее ей казался странным сам факт, что к ней обращается женщина, которая давным-давно мертва. Странным и... неприятным. Актеры в комедиях, конечно, тоже давно умерли, но они говорили друг с другом, а не с ней... Ей хотелось, чтобы запись закончилась побыстрее.
После того, как Бартон произнес свои финальные патетические фразы, на несколько секунд повисла пауза, и командир уже протянул руку, чтобы выключить передатчик. Но последние слова сказала всетаки Линда. 'Прощай, доченька, -- сказала она, и впервые за все время передачи в уголках ее глаз заблестела влага. -- Мама любит тебя. '
Этот эпизод произвел на Еву более тяжелое впечатление, чем вся остальная запись. Ей стало тоскливо и страшно; абстрактное понятие смерти вдруг надвинулось во всей своей ужасающей реальности. Она зажмурилась и забормотала первые пришедшие на ум слова, чтобы переключить свое внимание -это оказались слова из курса квантовой механики, который она штудировала с утра. Повторив несколько раз вслух формулировку уравнения Шредингера, она успокоилась и предложила Эпплу партию в шахматы. Эппл к этому времени уже развил у себя дипломатические навыки настолько, что время от времени давал ей выиграть -- особенно когда замечал, что Ева в дурном расположении духа.
Первым делом следовало провести ДНК-тест, дабы не произвести оплодотворение семенем собственного отца. Ева знала, что близкородственное скрещивание генетически неблагоприятно. Конечно, отцовскую сперму вовсе не следовало уничтожать -- сохраненная и дальше в качестве консерванта, она должна была пригодиться потом, для оплодотворения дочки, а лучше внучки Евы. Второе поколение тоже предполагалось осеменить искусственно, оставшейся спермой астронавтов (естественно, также избегая зачатий от своих отцов); мужчины второго поколения, по плану Харпера, должны были оплодотворить лишь женщин третьего. Подобная стратегия должна была максимально обеспечить генное разнообразие, избегая вырождения на самом опасном, раннем этапе становления популяции.
Программа МКС-3 предусматривала медицинские и биологические исследования, не говоря уже о возможной врачебной помощи экипажу -- так что кое-какие знания у Эппла, а теперь уже и у Евы, имелись. Но, конечно, не в области тестов на определение отцовства -- вот уж что точно никто не планировал делать на орбитальной станции. Но астронавты, готовившие госпиталь в Плезантвилле к грядущей миссии, обо всем позаботились. Книги, описывающие процедуру и заботливо заложенные в нужных местах, уже лежали в лаборатории. Ева, некоторое время полистав страницы, обстоятельно проверила инструменты и реактивы, тщательно простерилизовала иглу и кольнула себе палец. Последнее, впрочем, вызвало неожиданные сложности.
Казалось бы, чего проще -- взять у себя кровь, а вот поди ж ты: организм противился боли, заставляя рефлекторно отдернуть руку. Ева не могла припомнить, чтобы ей приходилось чем-то колоться или резаться: на станции не было острых предметов, и даже на военной базе, где они с Эпплом обосновались после посадки, такого не случалось. Она ткнула себя иглой несколько раз, но безуспешно; наконец, разозлившись, кольнула изо всех сил и ойкнула. В первый момент ей показалось, что палец и на сей раз
