Неожиданно я увидел впереди торчащую из земли руку — не кисть скелета, а вполне полноценную конечность. Подойдя ближе, я убедился, что это рука статуи. Я склонился над ней, размышляя, монумент какому из героев Соединенных Республик находится теперь у меня под ногами.
— Руки вверх! — раздалось внезапно за моей спиной.
Я попытался обернуться, но тот же голос приказал:
— Не рыпайся! И положь дуру!
Я понял, что речь идет об арбалете, и осторожно опустил оружие на землю.
— Так. И не дергайся, — предупредил еще раз голос. — Нас трое.
Блефовал он или нет? Я решил не рисковать. Кто-то подошел сзади и, пока я стоял с поднятыми руками, принялся меня обыскивать. Конфисковав нож (второй я еще раньше потерял в пустыне), он велел мне — на этот раз другим голосом, из чего я заключил, что их как минимум двое — заложить руки за спину и тут же связал их тонкой веревкой. Только после этого я получил возможность рассмотреть обитателей города.
Их было действительно трое, и всех троих отличала колоритная внешность. Одеяния их состояли из потертой, местами залатанной кожи и каких-то лохмотьев; поверх всего этого висели цепочки, браслеты, амулеты из кусков металла. Первый — тот, что командовал — держал в руках некий неуклюжий самопал — аркебузу, мушкет или что-то в этом роде. Это было первое огнестрельное оружие, увиденное мною у жителей теперешней эпохи; впрочем, не уверен, что оно в самом деле стреляло. У «мушкетера» была оригинальная прическа: левая половина головы полностью выбрита, зато волосы с правой половины длинными грязными космами ниспадали на плечо. Распахнутая кожаная куртка без рукавов открывала непристойную татуировку на груди парня. Второй — тот, что связал мне руки — был негр или темнокожий мулат. На боку у него висела шпага — самая настоящая дворянская шпага, какие носят вместо тяжелых мечей городские аристократы. Третий производил самое жуткое впечатление. Его совершенно лысая голова была обезображена: палач вырвал ему ноздри и выжег клеймо на лбу, кроме того, через все лицо тянулся необычайно глубокий шрам. Левой кисти он тоже где-то лишился, но вместо обычного для одноруких крюка культю венчал остро отточенный металлический штырь, которым его могучий обладатель мог, вероятно, проткнуть не только человека, но и рыцарский доспех.
Словом, вся компания в целом отнюдь не выглядела симпатичной; но я почему-то почти не испугался. Я побывал уже во стольких передрягах, что не сомневался, что мне и на этот раз удастся как-нибудь выкрутиться; хотя, казалось бы, по теории вероятности везение должно было в конце концов закончится.
Они вели меня к центру города. В первые минуты пути никто не произнес ни слова.
— Язык проглотил от страха? — осведомился мушкетер.
— Нет, просто жду, пока вы сами все мне расскажете, — ответил я, надеясь, что они оценят мою невозмутимость.
— Ха, а ты мне нравишься, — хохотнул мушкетер. — Может, мы тебя и не прикончим. Впрочем, это как шеф решит.
— Ну, раз уж мы начали беседу, то, может, вы сообщите, куда я, собственно, попал?
— К черту в задницу, — пробурчал негр.
— Впрочем, один мой приятель называл это место Страной отверженных, — добавил мушкетер. — Он был придворный поэт у какого-то там принца. И, натурально, завел шашни с принцевой женой. Ну, тот, конечно, собирался содрать с него кожу и посадить на кол, но парнишка вовремя сбежал. Забавный был тип. Жалко, прирезали его по пьянке.
Мои подозрения подтвердились. Эти люди были не местные, а беглые преступники с севера; вероятно, таковы же и другие обитатели здешних мест. Интересно, одна в городе банда или несколько? И если несколько, то к какой из них принадлежал убитый мною в пустыне?
Наш путь окончился на широкой площадке, бывшей некогда крышей магазина или кинотеатра. В крыше зияли многочисленные неправильные дыры, служившие, как я понял, целям вентиляции и освещения. Мушкетер нагнулся над одной из таких дыр и заорал:
— Э-гей, мы пришли!
Снизу ему что-то ответили, и из дыры высунулся конец приставной лестницы. Оценив, что я не смогу спуститься по ней со связанными руками, мушкетер развязал веревку, напутствовав меня словами «рыпнешься — хана тебе!»
Я спустился вниз и оказался в узком зале, наполовину заваленном землей и каменными обломками через оконные проемы. Справа от меня шла стена с несколькими дверями. Несколько бандитов сидели вокруг ржавого контейнера, служившего им столом, и играли во что-то азартное; еще человек десять спали или просто валялись на куче тряпья. Двое, подававшие лестницу, с любопытством и настороженностью рассматривали меня, пока спускались мои конвоиры.
— Вот, поймали у северной окраины, — похвастался мушкетер. — Шеф на месте?
— Куда он денется, — ответил один из бандитов.
— Ну пошли, — распорядился мушкетер. Клейменый упер мне штырь в спину и проводил таким образом до двери в середине зала. Негр пару раз грохнул по двери кулаком.
— Ну, чего там? — донесся изнутри голос, показавшийся мне знакомым. Негр открыл дверь, и клейменый подтолкнул меня внутрь.
Комнату, некогда, видимо, бывшую служебным кабинетом, загромождал всякий хлам. Здесь были какие- то ящики, мешки, металлические и пластиковые предметы Проклятого Века — не имевшие, очевидно, никакого полезного предназначения и служившие атрибутами роскоши. На стенах висели вытершиеся ковры и клочья полуистлевшей, когда-то дорогой материи. Интерьер разнообразили несколько человеческих черепов с сохранившимися остатками волос и разного рода холодное оружие. Здесь же стояла изрядная бутыль, содержавшая, должно быть, самогон. На полу, в неправильном овале падавшего через дыру света, чернели угли костра. Хозяин всего этого великолепия и главарь банды возлежал на матрасе, набитом, как я потом узнал, человеческими волосами, закинув ногу на ногу и лениво перебирая струны чего-то среднего между гитарой и мандолиной. Лицо его — как, впрочем, и мое собственное — обросло бородою, поэтому в первый момент я не мог его узнать.
