Постояв у окна, Ваха вернулся за рабочий стол, который являлся лишь символом, крохотным символом большой власти, сосредоточенной в руках этого непропорционально сложенного человека - коротконогого, с большой головой, несоразмерной с туловищем, и короткой шеей.
Кто бы что ни говорил, а Бараев держал в руках большую часть игорного бизнеса Москвы, практически владел многими коммерческими банками, под его контролем процветали все четыре чеченские группировки в столице. Он без особого труда и лишних затрат выигрывал всевозможные тендеры, строил дома, продавал героин; как свинья, жрал все, что попадало в его корыто, и едва ли не купался в золоте. Часть золотишка шла братьям в Чечню, приобреталось оружие, вербовались наемники, покупались российские офицеры и генералы. А тут, в Москве, скупались чиновники, прокуроры, судьи.
Сейчас Бараев поджидал человека по фамилии Постнов. Кто этот человек, Ваха не знал, но из вестибюля гостиницы ему доложили: 'Хочет поговорить по поводу Рустэма Давлатова. Дело, не терпящее отлагательства'.
- Здравствуйте. Садитесь. - Бараев указал стройному черноволосому гостю на роскошный венский стул. У Постнова был единственный способ доставки секретного плана Вахе Бараеву - из рук в руки. Другие варианты исключались. Только посредник мог убедительно доказать чеченцу, что все происходящее - не грубая провокация. В противном случае будет потеряно время на то, чтобы установить источник информации, а это еще и лишний, никому не нужный шум.
- В этой папке, - Николай Григорьевич опустил на тонкую тисненую кожу узкую ладонь, - план ликвидации учебного центра Давлатова.
- Давлатов? - Бараев умело выразил удивление, приподняв лохматые брови. - Кто это? Учитель?
- Нет, - гость вынужден был подыграть хозяину, - он полевой командир. А учителя, или Консультанта, зовут Евгений Александрович Зубахин, он работает в Минобороны. С ним вам также придется поговорить. Я скажу, где можно будет найти его. У нас мало времени, поэтому приступим сразу к делу. Этот план разрабатывал я лично и под определенного, известного вам человека, Марковцева Сергея Максимовича. Он бежал из колонии и возглавляет в данный момент группу диверсантов. Изначально план операции сводился к следующему...
Бараев сел за стол и, сосредоточенно нахмурив брови, слушал молодого человека, рассказывающего очень интересные вещи.
Сергей Марковцев. Снова Марковцев.
Во время их последней встречи в ноябре 1998 года, которая произошла в боулинг-центре Ленинского района Новограда, Бараев отметил, что в Сергее произошли необратимые изменения. Он всегда был дерзким человеком и сообщил Бараеву: 'Мне до балды твоя восточная мудрость. Я сам могу тебя поучить. Меня не устраивает тон, который ты взял: ты хозяин, я - хозяйка'. И ладонь Сергея показалась влажной, когда они прощались, словно настоятель высморкался в нее и дал подержать Вахе. Надо было еще тогда, в девяносто восьмом, избавиться от Марковцева. Или годом позже, когда Марк угодил в колонию.
Если бы не эта 'кроличья' фамилия, Бараев засомневался бы в правдивости слов визитера. А Марковцев... Да, Сергей мог пойти на такую авантюру, мог вынашивать и личные планы, чтобы поквитаться с давним партнером по бизнесу.
- Условия следующие, - заканчивал Постнов, - я передаю вам дело, а вы сами закрываете его. И о нашей с вами встрече мы оба забываем.
- Не знаю, - Ваха покачал головой. - Но я постараюсь.
- Постараетесь забыть?
- Да.
- А что насчет Марковцева?
- Теперь это не ваша проблема. Она моя, причем давнишняя.
- Не ошибитесь в нем, - предупредил Постнов. - На Марке погорело немало людей.
- В этот раз я не ошибусь. Вы говорили о генерале Зубахине. Где я могу найти его?
- В кардиологическом центре, отделение интенсивной терапии. Все бумаги к выписке Зубахина готовы. Можете забирать его сейчас же. Генерал именно тот человек, который подтвердит мои слова.
Кивком головы Бараев дал понять, что разговор окончен.
- До свидания.
- Всего хорошего. Удачи.
Постнов постоял в нерешительности у открытой двери, будто вспоминая что-то важное, еще раз кивнул на прощанье чеченцу и поспешил по мягкой ковровой дорожке к лифту, где его поджидал сопровождающий.
53
Москва, центральное здание ГРУ
Валерий Савченко, небольшого роста крепыш с глубоко посаженными голубыми глазами, получивший досрочное звание всего месяц назад, вошел в кабинет Ленца и встал в дверях - без кителя, в рубашке с галстуком и погонами майора связи.
- Игорь Александрович, вы велели докладывать лично вам. Дело касается генерал-майора Зубахина.
Жестом Ленц показал майору, что тот может подойти к его рабочему столу.
- Час назад, - открыл папку Савченко, - генерал Зубахин выписался из больницы и в сопровождении нескольких лиц кавказской национальности был доставлен в аэропорт Шереметьево.
- Когда ближайший рейс на Баку? - поинтересовался Ленц.
- Мы проверили, товарищ генерал, рейс будет только завтра утром. Сейчас проверяем планы вылетов частных самолетов. Визуально определили на рулежной дорожке готовый к вылету 'Як-40', бортовой номер 66210.
- ФСБ сняла охрану с Зубахина? - спросил шеф.
- Да, сразу же по его выписке.
- Так... - В задумчивости Ленц побарабанил по столу пальцами. - Они что, бросили его? Уточни-ка еще раз: они действительно сняли охрану и не последовали за клиентом в аэропорт?
- Так точно. Группы наблюдения и сопровождения не обнаружили 'хвоста'.
- Что бы это могло значить, а, Савченко? Что за игру повела контрразведка? Зубахин мог либо принять участие в 'съезде', либо отказаться, сославшись на болезнь, - дело добровольное, насколько правильно мы понимаем ситуацию. И вдруг его забирают. Вывод напрашивается сам собой: где-то произошла утечка информации. А это значит, что на базе Давлатова будут готовиться к встрече диверсантов.
- Прикажете задержать рейс?
- Мне проще сбить самолет, - пошутил Ленц, продолжая напряженно думать.
- Можно предупредить диверсантов вызовом по радио через спутник, подал идею Савченко. - Их перебросили в Дагестан, когда разведрасчет находился в плановом рейде. Частоту их раций мы знаем.
Без раздумий генерал одобрил этот вариант:
- Действуй. Передай следующее: 'Произошла утечка. Вас ждут'.
- Это все, Игорь Александрович? - Савченко не добавил обычное: 'Разрешите идти?'
На этот раз Ленц задумался надолго. По его суровому лицу было видно, что в сознании генерала происходит настоящая борьба. Крылья носа приподнялись и замерли, его острый взгляд, казалось, пронизывал не только майора, но и двойные двери. У Спрута были свои моральные принципы и убеждения, они ничем не отличались, да и не могли отличаться от принципов всего разведывательного аппарата. Они были жесткими, для кого-то несправедливыми, для кого-то неприемлемыми, но генерал следовал им неукоснительно. Ленц шел своей дорогой, порой не обращая внимания, что о бампер его мощного аппарата разбиваются те, кто потерял бдительность. Как и на любой дороге. И каждая по-своему жестока, порой неразумно усыпанная поворотами, стремительными спусками и тяжелыми подъемами. Только знаки на дороге Ленца отличались от общепринятых, они были нарисованы кровью на искореженных кусках металла.
'Произошла утечка. Вас ждут'.
Сейчас генерал думал о расчете лейтенанта Скумбатова, людях маленьких, но все же его людях. Он считал, что вправе распоряжаться жизнями своих подчиненных, но вот кто-то вторгся извне и стал решать, кому жить, а кому нет. Также он понимал, что не может отдать приказ на возвращение диверсионной группы хотя бы потому, что разведчики сами избрали для себя этот путь, нельзя было не уважать их мужественный поступок. И плевать на то, что произошло это при участии другого, считай, инородного
