висела через его плечо, нашлось место и бритве. Сегодня он, спросив, конечно, разрешение, погрузит свое робкое тело в ванну. Хотя там, наверное, джакузи. Погрузит, значит, возьмет в руки бритву… О господи!..
Он долго стоял перед дверью Савицкой, приводя дыхание в норму. Что-то похожее он испытал, когда пялился в «глазок» своей квартиры и поджидал Марка.
– Здравствуйте. Алексей Щедрин, – привычно представился журналист. – Могу я видеть Элеонору Давыдовну?
Андрей Федоров обладал профессиональной памятью на лица и узнал в небритом человеке репортера. В Шереметьево досталось другому журналисту, однако и этот с микрофоном в руке лез на рожон.
– Элеонора Давыдовна интервью не дает.
«Мудак! – обозвал телохранителя Щедрин. – Я ночевать пришел».
– Вы доложите госпоже… – Щедрин осекся. Если называть Элеонору по фамилии, то законной. А вдруг он ошибается, и Элеонора оставила свою фамилию или же взяла двойную: Кесарева-Савицкая? Херня, конечно, сплошное издевательство, считай, над трупом и живым человеком. – Доложите госпоже Кесаревой, – рискнул он. – Я подожду.
Будь на месте Элеоноры бывшая жена Алексея, давно бы высунулась из двери: «Кто там?» Дура.
– Проходите. – Дверь открылась во второй раз, пропуская гостя. – Сумку поставьте сюда… Куртку на вешалку…
Журналист никак не ожидал увидеть Элеонору пьяной. Не навеселе или подшофе, а именно пьяной. Покачиваясь, с бокалом в руке она прошла в комнату, удостоив гостя лишь мимолетным взглядом. Однако появилась в зале через минуту.
– Хотите выпить со мной? – заплетающимся языком спросила она.
Не просто выпить, а «со мной», выделил Алексей.
– Хочу.
Повинуясь жесту девушки, он взял из бара бокал и недолго выбирал, наполнив его лимонной водкой. Вместилось примерно граммов триста. Он решил уровнять шансы и быстро захмелеть.
– За знакомство, – предложил Алексей.
Нора приподняла свой бокал, и в глазах пьяной девушки гость вдруг различил осмысленность. Даже больше: ему показалось, в них затаился страх. Но он, быстро захмелев, забыл о странном взгляде хозяйки.
Алексей проснулся ночью и никак не мог сообразить, где находится. Различив в проеме приоткрытой двери свет, тяжело поднялся с постели и вскоре очутился в кухне. По спине пробежал холодок сумасшествия. Он так привык находиться в окружении знакомых предметов в своей квартире, что сейчас, глядя на роскошь, окружающую его, подумал о съехавшей крыше над головой.
«Где я?» – простонал журналист, только сейчас заметив, что стоит в одних трусах. Сей факт, усугубленный похмельным синдромом, родил вопрос: «Кто меня раздевал?» Следом за ним другой: «Зачем?»
В холодильнике он нашел бутылку водки. «Петьсят грамм», – поставил он себе условие и хлопнул рюмку. И вдруг вспомнил, как вчера буквально черпал халявную водку, стаканами глушил дорогущее «Мадам Клико».
«Неужели я у Савицкой! В трусах! Может, она раздевала меня?.. Так, этот момент, разумеется, не вспомнить, но как я попал сюда?»
Вчера Алексей так нагрузился, что едва не заспал причину, по которой очутился в гостях у Элеоноры. Голос Марковцева прозвучал в ушах отчего-то с интонациями Владимира Высоцкого: «Надо решать, Леша, как поступать дальше. Вариантов немного. Самый простой и надежный – дождаться меня». – «Нет! – вспомнил Щедрин и свой горячий протест. – Лучше я исчезну!» – «Ладно, езжай к Савицкой». – «И сам ты в случае чего найдешь место под ее крылышком». Нет, покачал головой журналист, у которого снова зашумело в голове, таких слов он не говорил. Скорее, они родились в голове от зависти к бывшему подполковнику.
А главная мысль пришла позже, после второй выпитой рюмки: операция вступила в последнюю фазу, и Марковцев с легионерами сейчас на базе.
Началось.
32
Место временного базирования диверсионной группы Гришин определил в одном из пустующих центров подготовки ФСБ. Эта секретная база, или «дача», терялась, во-первых, в лесном массиве Серебряноборского лесничества Института лесоведения РАН и, во-вторых, маскировалась на территории другого секретного объекта, радиоцентра. Секретного – не значит скрытого от глаз людских, просто доступ на его территорию был ограничен.
Летом здесь частенько устраиваются оргии: с водкой, шашлыком, проститутками; со стрельбой из пистолетов и ружей: по дичи, которой полно в лесничестве, и по пустым бутылкам, которых наберется несравненно больше, чем уток и зайцев. Зимой прожигатели жизни с Лубянки наведывались реже, почти никогда. Если бы дежурные радиоцентра составляли рапорты на каждый выстрел, им бы не хватило тонны бумаги. Но это одна сторона дела. Другая – это грубый наезд после такого рапорта. Приедут гуртом и разобьют башку. Им, охранникам, это надо?
– Мобильные телефоны, если таковые обнаружатся у наемников, не изымай, – предупредил Гришин товарища. – С базы, окруженной глушителями, по сотовым частотам не дозвонишься. Исключение – адаптированные под спутник трубки. Отшутишься: мол, идеальная слышимость в зоне прямой видимости.
Они с Марком пришли к мнению, что не стоит сразу называть легионерам место конкретной операции. Проверка проверкой, однако необходимо присмотреться к каждому, и Марковцев для товарищей на первых порах – обычный легионер, назначенный старшим.
