– Вы так все гладко рассказываете, – съязвил Хайдар, – а план-то по освобождению заложников у вас есть?
– Не-а. Сама не знаю, что делать. Это вы здесь каждую песчинку знаете.
– В нас обычно стреляют, а не песком бросаются.
– Ты похож на пересмешника: не так много времени прошло, а уже перенял мою манеру цепляться к словам. Есть такая книга – «Убить пересмешника». Не читал? Извини, капитан, я устала. Иди спать.
– У вас есть выход. – Хайдар остался на жестком стуле. – На месте я подчиняюсь вам, прикажите мне.
– Освободить заложников? Диверсионной группе, ориентированной на уничтожение стратегических объектов и живой силы противника? Нет, я не могу отдавать нереальные приказы. И даже если бы ты командовал ротой спецназа, я бы не отдала такого приказа. А тебе надо молчать о нашем разговоре.
– Почему это?
– Потому что ты в любом случае погубишь людей: либо меня одну, либо двенадцать человек.
– Тогда чего же вы хотите?
– На месте посмотреть, что можно сделать для освобождения заложников.
– И все? – Хайдар пожал плечами. – Ладно, я посмотрю.
– Сказать, где они могут содержаться?
– Скажите.
– Неси план резиденции.
Хайдар, глядя на свои руки, покачал головой:
– Я так и знал, что когда-нибудь влипну в дерьмо.
– А все из-за того, что в учебке ты отказался чистить унитаз. Вот сейчас то дерьмо и всплыло наружу. Приказы надо выполнять всегда, Леша.
– Мне нужно засмеяться, да?
Полина слабо улыбнулась:
– Как хочешь.
Была ли она рада этому разговору? Вряд ли. Но он состоялся, значит, это было кому-то нужно. Во всяком случае, ей, Хайдару, наверное, его бойцам, заложникам, их родным и близким. Очень многим.
Когда под утро ушел Хайдар, Ухорская еще немного покопалась в своей душе, вытащила на поверхность свою совесть, заглянула в ее заспанную физиономию, пришла к выводу, что приказ начальства она нарушила еще по одной причине: зависимость. По причине зависимости ГРУ в этом деле от инородных структур, которые чужими руками заставили военную разведку убирать чужое дерьмо.
Засыпая, Полина вспомнила о том, что назвала командира спецкоманды пересмешником. «Убить пересмешника». Похоже, она его «убила». Она так и уснула: со скрещенными пальцами.
Глава 12
БЕЖЕНЦЫ
37
Кербела, ночь с 19 на 20 декабря
Посреди просторной и прохладной комнаты стоял стол, на нем, накрытое кипенно белой тканью, покоилось тело. Рядом с ним, облаченный в брезентовые рукавицы, стоял громила в грубом зеленоватом халате. Вот он поднес к простыне сверкающий хромом инструмент, зажужжал моторчик, с бешеной скоростью завращалась фреза, из-под которой вдруг вслед за тонкими нитями взрезанной простыни брызнула алая кровь. Стоящего напротив Алексея словно ударили в живот, он согнулся, не в силах сдержать рвоту, и отступил назад. Но путь ему преградил кто-то очень знакомый, одетый в камуфляж с летучей мышью на шевроне. Обладатель этой амуниции голосом капитана Хайдарова крикнул в самое ухо: «Назад!.. Смотреть! Смотреть, я сказал! Ты будешь смотреть и жрать свою пайку…»
Алексей резко сел в кровати и слегка подрагивающей рукой тронул холодный лоб.
Кошмар…
Ему снова – уже во второй раз за последний месяц – приснился этот кошмар. Однако сегодня сон был навеян явной чертовщиной. Если в учебном центре в жутком сне приходили лишь реальные воспоминания, то сегодня его посетили, бесспорно, изощренные видения.
Хайдаров прошел в ванную комнату, склонился над раковиной и сполоснул затылок и шею холодной водой. Тревога, навеянная сном, покидала его вместе с водой, водоворотом уходящей в канализационный сток. Это всего лишь сон; несмотря на дьявольщину, присутствующую в нем, – это лишь воспоминания. Они никогда не сотрутся из памяти; но, проявляясь, как сегодня ночью, они внесут в душу короткое смятение, даже кратковременный испуг, а по-настоящему уже никогда не возбудят очерствевшее сердце. Все осталось в прошлом, думал Алексей, разглядывая свое припухшее со сна лицо в зеркале, когда сердца только-только начала касаться грубая наждачка нелегкой профессии бойца спецкоманды. Когда в кровь рубила досада от жестких слов наставника: «Вы никогда не станете настоящими солдатами». Когда обида спряталась, как опытный диверсант, от заключительной фразы: «Вы станете бойцами спецназа». Когда чередовались слова: ты должен, ты сможешь, ты будешь.
Сейчас все казалось чуточку сентиментальным, пафосным, но без этого нельзя. Сейчас не осталось в душе той героики, без которой непреодолимой казалась «тропа разведчика». Вот где, как сказал бы Гюрза, нехорошо, как в попе.
Воспоминания Хайдара, так или иначе, увязывались с предложением Ухорской. Почему он принял его? Его давно перестали трогать сопли, свисающие с обратной стороны приказа. Может, думал Хайдар, дело в
