стремглав бросаются на нас. Мы прячемся в ракете и, включив двигатели, мощными струями газов сметаем полчища паронов, ползущие к ракете со всех сторон. Земля вспыхивает пламенем, и горизонт заволакивает дымом. Ракета взлетает в небо.
37
Это были мои последние бредовые видения, поэтому я записал их. Когда я очнулся, было темно. В голове еще звучали голоса Мэрса, Юринги и Кора. Несколько минут я ничего не мог сообразить, не мог отделить действительность от галлюцинаций. Темнота в кабине казалась мне чернотой космоса, только почему-то не было звезд. Отсутствие звезд заставило размышлять, а размышления вернули мне чувство реальности.
Я пошевелил руками и ощупал себя, боли в суставах исчезли, тело слушалось и хотело жить. Пьянящее желание жить вселило в меня уверенность в том, что я действительно выздоравливаю. Сколько же прошло времени и где Дасар? Я встал с койки и включил свет. Столик стоял на своем обычном месте, и приборов на нем не было. Царила тишина. Я посмотрел на часы, они показывали двенадцать. Но сколько же дней прошло с тех пор, как я свалился в бреду? Посмотрел на руки, они были чистыми, все пятна пропали, значит, действительно я выздоравливал. И вдруг нестерпимо захотелось есть. Я обшарил всю кабину, но не нашел ничего съестного. Тогда я вышел в коридор и направился в продовольственный отсек.
В коридоре было пусто. Тускло горел свет и гулко раздавались шаги. Меня покачивало от слабости, и приходилось держаться за стенку. Мимо проплывали двери кабин, которые еще недавно занимали мои товарищи. Повинуясь какому-то безотчетному чувству, я открыл одну из них и застыл от неожиданности. В кабине сидел Мэрс. Он повернулся на шум и, увидев меня, порывисто вскочил с места:
- Антор! Зачем вы встали?!
Я все еще не мог прийти в себя:
- Вы... здесь? Вы же на 'Эльприсе'.
- Ну да, был на 'Эльприсе', а теперь здесь, что в этом странного? Ложитесь немедленно.
- Я хочу есть.
- Хорошо, сейчас.
Мэрс подхватил меня на руки и, словно ребенка, положил на койку, заботливо укрыв одеялом.
- Дасар ожидал, что вы очнетесь только завтра, он сам чувствует себя неважно, и поэтому я здесь. Он попросил меня прийти, потому что болезнь не миновала и его. Что вы будете есть?
- Мне все равно. Все, что дадите.
- Мы наготовили много, но думали, вы очнетесь завтра. Вот, пожалуйста, хотите свежее пото?
- С удовольствием.
Я с громадным наслаждением ел пото. Мне казалось, что никогда в своей жизни я ничего не пробовал более вкусного, хотя отлично знаю, что это не так. Просто организм, одолевший болезнь, жадно впитывал самые простые дары жизни. Мэрс сидел напротив меня и с улыбкой наблюдал, как я насыщался.
- Мэрс, вы около меня дежурили?
- Дежурил, часов тридцать в общей сложности, биолог сам был достаточно слаб.
- А как он сейчас?
- Сейчас все нормально, у него болезнь не зашла так далеко, как у вас, поэтому он раньше справился с ней. Но хватит разговоров, вам это сейчас отнюдь не на пользу.
Мэрс встал и выключил общее освещение кабины, оставив только малый свет у себя над столом. Я лежал неподвижно, упиваясь ощущением здорового тела. Легко было Мэрсу давать разумные советы: 'Не разговаривай, не шевелись!' Восставшему из мертвых, как никогда, хотелось общаться с людьми, говорить, двигаться. Я молчал не более десяти минут, краем глаза наблюдая, как Мэрс что-то пишет за столом, и в конце концов не выдержал.
- Мэрс, - снова позвал я, - вы говорите, что дежурили возле меня довольно много. Ведь я бредил, наверное, все это время, что я говорил в бреду? Что-нибудь ужасное?
Мэрс оторвался от своего дела и повернулся ко мне. Лампа причудливо освещала на его лице одни выпуклости. Он строго посмотрел на меня темными впадинами глаз и выразительно постучал по столу:
- Молчите же, Антор, вам нужен покой.
- Покой, - словно эхо повторил я. - А что если мне совсем не хочется покоя? Вы можете понять это ощущение, Мэрс? Знаете, какие у меня были последние галлюцинации? Нет?
- Не знаю, конечно, откуда мне знать.
- Я видел вас, Кора, вы призывали к борьбе, а Кор... Дело совсем не в Коре. Помните наш разговор по дороге к 'Эльпрису'?
- Да? - Мэрс подошел ближе ко мне. - Помню, разумеется.
- Я много думал о нем.
Мэрс разгладил морщины на лице руками. Был он уже немолод, это чувствовалось по его походке, неторопливой и тяжелой. Мэрс пододвинул стул и сел рядом со мной, нелепо растопырив колени и опершись о них руками так, что локти вывернулись вперед и нацелились в стену своими остриями. Заметив мой недоуменный взгляд, он изменил позу.
- Простите, Антор, привычка. Так что же вы думали?
- Разное. Кроме того, о нашем разговоре мне напомнил Кор.
- Кор! Как же он узнал? Вы рассказали?
- В общем, конечно, я.
По лицу Мэрса пробежала тень. Он отвернулся и глухо проговорил:
- М-да, а вы мне показались порядочным человеком.
Мэрс поднялся со стула и направился к двери, явно не желая больше со мной разговаривать.
- Стойте, Мэрс! Вы меня не так поняли! Это вышло случайно. Кор прочитал мой дневник.
- Какой дневник?
- Дневник или нет, я не знаю, как это назвать, одним словом, записи, которые я веду здесь.
- Вы ведете записи? Давно?
- С момента гибели Зирна. На меня в свое время его смерть произвела столь гнетущее впечатление, что я вынужден был искать какой-то способ рассеяться. И лучшего ничего не придумал.
Последовала непродолжительная пауза. Тишину нарушил Мэрс:
- И что же сказал Кор?
- Кор предостерегал меня от встреч с вами.
- И только?
- Нет. Он считал вашу деятельность безумным и опасным для людей делом, поскольку устои современного общества, на его взгляд, несокрушимы. Что вы скажете по этому поводу, Мэрс?
Он неожиданно улыбнулся и плотнее завернул меня в одеяло.
- Успокойтесь, Антор. Это слишком серьезный разговор, чтобы вести его сейчас, когда вы только-только начинаете жить снова.
Я привстал на локте.
- Да, я начинаю жить снова. И разве вам хочется, чтобы я ее начинал с пустяков?
- Хорошо, - сказал Мэрс, снова укладывая меня в постель, - давайте побеседуем, в конце концов я не думаю, чтобы наш разговор повредил вам. Но предварительно мне хотелось бы дать вам один совет.
Я удивленно посмотрел на Мэрса:
- Да? Какой же?
- Мне кажется, для вас будет лучше, если вы прекратите вести ваши записи. Я не знаю, что вы там писали, но я знаю современную жизнь. Вы зрелый человек, Антор, а зрелые люди в дневниках немного места уделяют ничего не значащим пустякам. Так или иначе они записывают свои мысли, и вот это опасно. Бумага может попасть в чужие руки, и тогда... Уничтожьте дневник! Слышите?
Я медленно закрыл глаза и расположился удобнее:
- Говорите, Мэрс, я слушаю вас.
38
Пожалуй, Мэрс прав. Лучше эти записи уничтожить. Но я настолько сжился с ними, что просто не поднимается рука. Я лишь стал осторожнее, надежнее их прячу, хотя, по правде говоря, здесь их прятать не от кого. Нас на корабле только трое: я, Мэрс и биолог. Двое других все еще лежат в анабиозных камерах, и мы решили не беспокоить их до прибытия корабля с Церекса. Мэрс об этих листах знает, а биолог никогда не отличался любопытством такого сорта, которое оказалось свойственно Кору. Решил пока писать до получения сигналов с другого корабля. В конце концов, уничтожить никогда не поздно.
Последнее время чувствую себя совсем хорошо. Препараты Дасара сломили болезнь, а заботливый уход Мэрса вернул мне силы. Больше всего угнетает полное отсутствие занятий. Делать решительно нечего. Все заботы замыкаются в кругу тех бытовых мелочей, которые всегда сопутствуют человеку.
Первые дни после того, как встал на ноги, я бесцельно бродил по кораблю из конца в конец и начал было читать найденную в лаборатории Дасара книгу. Имени автора на титульном листе не значилось, а содержание и язык ее мне показались на редкость примитивными. Биолог, увидев ее у меня в руках, рассмеялся.
- Э-э, дорогой Антор, - сказал он, - вы бы лучше уж читали таблицу случайных чисел.
- Не понимаю, - ответил я.
- Еще бы! Это так называемое художественное произведение на деле представляет собой отчет об экспериментальной работе. Опус, который вы держите в руках, есть не что иное как продукт творчества электронной машины. Да, да, Антор. Один из моих друзей ставил в свое время опыт и подарил мне на память ее лучшее произведение. Ну, и как вам оно?
Я в нескольких энергичных выражениях высказал свое мнение.
- Согласен, - кивнул головой биолог и скрылся у себя в кабине.
Дасар вообще был не очень склонен вести со мной беседы, вечно он был занят какой-то писаниной, или сидел над микроскопом, изучая образцы, привезенные с Арбинады. Душу, в основном, я отводил с Мэрсом, и в его лице неожиданно обнаружил бесценную сокровищницу знаний. Расставаясь с ним, я каждый раз уходил буквально пораженный необычайной широтой его эрудиции. Мне еще не приходилось встречать человека так прекрасно осведомленного в самых разнообразных вопросах. Однажды я невольно поймал себя на мысли, что тщетно изыскиваю тему, в которой он оказался бы менее сведущ, чем я, но попытки эти были безрезультатны. Мэрс всегда так подробно отвечал на мои вопросы, будто специально готовился к ним на протяжении нескольких дней. Его невозможно было застать врасплох. А ведь он уже восемь долгих лет живет на Хрисе, где ему неоткуда черпать новые знания. Впрочем, в данном случае я неправ, я упустил из виду его товарищей, все они, насколько мне известно, люди высокообразованные, способные дать очень много друг другу.
