– Я помню вас, – так же скучно сообщил бармен. – Вы уже приезжали.
– Напомните мне, кто из сидящих здесь был во время происшествия?
– Вон тот седой... – стал осматривать зал бармен. – Парни в красных пиджаках... Возможно, еще кто-то, не помню.
– Кто-нибудь из них звонил по телефону в тот вечер?
– Вроде нет. Не помню. Затрудняюсь.
– Вы лично знали Бартенева?
– Да его здесь все знают!
– А вы никому не сообщали о его появлении? – в упор уставился Грязнов.
Глаза бармена растерянно забегали, что не осталось незамеченным, но после некоторого замешательства он ответил:
– Вроде нет. А что?
– Бартенев убит.
Бармен испуганно взглянул на Грязнова, спросил осторожно:
– За что?
– А вот это и нас интересует. Это ведь другой аппарат? – Грязнов показал на новенький красный телефон на стойке.
– Да. Омоновцы, когда пришли, тот разбили зачем-то.
– Это понятно. Чтоб никто им не воспользовался и не вызвал милицию. А вы вчера звонили кому- нибудь?
– Я уж и не помню, мы все столько страху натерпелись, что некоторые до сих пор никак в себя не придут.
– Ладно, мы еще встретимся. – Вячеслав двинулся к двери, забыв о своей недавней собеседнице, но она сама окликнула его:
– Эй, журналист! У вас короткая память!
– Простите, Изольда, я хотел покурить на свежем воздухе и обдумать некоторую информацию.
– Мы можем выйти вместе.
– Вы не обижайтесь, пожалуйста, но бармен мне посоветовал обратиться к одному местному алкоголику, завсегдатаю этого бара, он очень интересный человек, но боюсь, общение с ним вам не доставит никакой радости. Давайте встретимся в другой раз.
– Другого раза не будет, – резко сказала она. – Сейчас я в настроении и могу оказать вам некоторые услуги. А завтра у меня может быть другой партнер.
– Жаль. Но ничего не поделаешь. Да и староват я уже для вас, дорогая. Вы так молоды и свежи, что, пожалуй, не стоит вам тратить на меня свое драгоценное время.
Грязнов по непонятной для самого себя причине старался так проститься с девушкой, чтобы не обидеть ее, а она явно не хотела его отпускать.
– Я вам совсем-совсем не понравилась? – спросила она, тепло глядя ему в глаза.
– Наоборот. Вы мне очень понравились, и, если мне повезет, мы с вами обязательно встретимся. Я надеюсь, что и настроение у вас в следующий раз будет подходящим. А пока простите и прощайте, – сказал Грязнов и, поцеловав руку девушки, удалился.
36
Он не солгал, когда сказал, что пойдет к алкоголику. Гнутый был дома, слегка пьян, но еще вполне пригоден для общения. Он проводил гостя в большую комнату квартиры, доставшейся ему от родителей, усадил в кресло. Начал поспешно собирать какую-то свою одежду, в беспорядке валявшуюся на продавленном диване. Стол был заставлен бутылками и банками из-под пива. В комнате царил беспорядок, давно здесь никто не убирал. На всем лежала печать такого запустения, будто дом умирал. При этом сам хозяин выглядел иссохшим, загнивающим грибом.
– В антисанитарных условиях живешь, господин тайный агент.
– Так ко мне никогда прежде столь высокое начальство не заглядывало, вот я и не готов к приему, – дружелюбно улыбался Гнутый.
На нем был старый спортивный костюм. Брюки пузырились на коленях, светились дырочками, прожженными сигаретами, а у зеленой выгоревшей майки были растянуты воротник и рукава.
– Оно и видно, – проворчал Грязнов.
– Чем обязан? – спросил Гнутый.
– Прости, Евгений, но утром я не все у тебя выяснил. Напряги память и вспоминай, кто звонил по телефону до прихода омоновцев. Может, подходил кто-то из посетителей, может, сам бармен. Мне это надо знать обязательно.
– Кто звонил? Я и не помню. Господи, да кто же там мог звонить?
Вдруг Гнутый хлопнул себя рукой по лбу:
– Бармен и звонил! Точно! Сказал еще, мол, братан, Бартенев пришел. И все, положил трубку. А потом часа через полтора появились эти ряженые. Вот же дурак я! Как сразу-то не сообразил?
– Женя, это правда? Ты не путаешь?
– Сущая правда! Клянусь! Как сейчас помню!
– Значит, обращаясь к кому-то, он сказал: братан?
– Да!
– А может, у него действительно есть брат?
– Все может быть. Почему же нет?
– Ладно, быстро собирайся. Поедем, – сказал Грязнов.
– Куда?
– В бар.
– Вы что, заложить меня решили? – встревожился Гнутый. – Да ведь если там узнают, что я с вами связан, я и до утра не доживу.
– А ты за себя не беспокойся. И меня за дурака не считай. Ты просто случайный свидетель, который вчера оказался в баре. А на тебя мне другие посетители указали. Не трясись. Показывать я тебя никому не стану. Но если этого бармена прижать понадобится, прижму. Так что надевай на себя, что придется, коктейли распивать нам с тобой сегодня некогда.
Гнутый растерянно смотрел на Грязнова, мучимый сомнениями.
– Но как же моя конспирация?
– Да что ты ломаешься? – взорвался Грязнов. – Ни хрена с твоей конспирацией не сделается! Одевайся, а то я погоню тебя в этом спортивном костюме! Ты сейчас мой единственный свидетель, ясно тебе?
Осведомитель стал суетливо одеваться. Грязнов взглянул на часы: поздно, но бар должен работать. Все равно надо спешить.
Они успели. Вышибалы на входе преградили было дорогу, однако Грязнов предъявил удостоверение, и его пропустили.
Не снимая пальто, Вячеслав прошел прямо к стойке, где тосковал в одиночестве бармен.
– Вы еще не успели забыть меня? – спросил Грязнов.
– Нет, конечно, – насторожился бармен.
– Отлично. У вас прекрасная память. А где сейчас находится ваш брат?
Бармен пожал плечами:
– Возможно, дома. А зачем он вам нужен?
– Раз я спрашиваю, значит, мне необходимо это знать. Вы закончили работу?
– Еще нет, но... кассу надо сдать.
– Где он живет? Адрес.
– Мы вместе живем. С родителями. В Свиблове. А в чем все-таки дело? Я не понимаю...
– Скоро поймете. Заканчивайте свои дела. Я сам отвезу вас домой.
– Да, но что я ему скажу? Мне же надо позвонить, узнать, может, его и дома-то нет.
– А вот звонить никуда не надо. И предупреждать тоже.
– Но я все же не понимаю...
– Сейчас мы сядем в машину, и я вам все очень подробно объясню. Я так понимаю, что у вас лично нет
