в сущности, так никакой конкретики от тебя и не получил. А чтобы принимать решение о защите, как у нас выражаются, чести и достоинства, мне необходимо иметь от тебя, или от того, на кого ты укажешь, некоторую фактуру. Естественно твое беспокойство: ну да, я ему расскажу об обстоятельствах дела, а он внимательно выслушает, получит информацию и – откажется. И еще раструбит на весь Божий свет. Можешь не беспокоиться, адвокат – он как личный гинеколог, тайны клиента в нем умирают. Ясно излагаю?
– Вполне мог бы и покороче, – хмыкнула Алена. – Я не дурочка и понимаю тебя. Но я была уверена, что эта твоя просьба возникнет позже, не сейчас. Впрочем, если желаешь, я не возражаю. Но и мне теперь потребуется некоторое время. Обсудить со своими и отобрать для начала то, что в любом случае никому не повредило бы. Нет, не мне, я думаю о семье покойного.
– Фамилию хоть его можешь назвать для начала? – чуточку съязвил Юрий Петрович.
– Ишь, какой он хитрый! – воскликнула Алена. – Я ему назову, он быстренько пошарит по своим каналам, а потом скажет: нет, не возьмусь! Мне это надо?
– Так я это скажу в любом случае... если мне не понравится твое дело. Но кот в мешке, сама понимаешь?
– В общем, да, – подумав, ответила она. – Ну хорошо, я назову. Но мы договорились?
– О чем?
– О том, что если... в случае... и так далее, информация останется закрытой.
– А-а, нет вопросов. Ты прямо так назовешь или мне стоит подъехать к тебе? Есть ведь у меня и еще кое-какие вопросы. Предварительные.
– Если у тебя не горит, давай подумаем, как встретиться... ну, скажем, завтра. Вечерком.
– Я мог бы еще и сегодня, – Гордеев вопросительно посмотрел на Дениса, а тот как-то невразумительно пожал плечами: мол, гляди, твои дела. Если выгорит....
– Нет, сегодня я занята.
Сказано было без раздражения, даже дружелюбно, но достаточно категорично. Чтобы настойчивый адвокат не строил иллюзий на возможные варианты.
– Ну хорошо, – согласился Гордеев. – Так как его звали, этого самоубивца?
– Фи, как непочтительно! А ведь он был майором ФСБ из 4-го Департамента.
– А-а, экономическая безопасность! Понятно.
– Что тебе понятно? – вроде бы насторожилась она.
– Возможные мотивы. Не бери в голову, ты как раз этого не поймешь. А фамилия?
– Хм, какой самонадеянный мальчик!
Не разобрал Юрий Петрович, чего больше было в ее голосе – снисходительной иронии или нескрываемой самоуверенности.
– Это он-то? – сыграл под дурачка Гордеев.
– Нет, дорогой, это – как раз ты-то! А фамилия его Рогожин, если хочешь. Вадим Арсентьевич. И кстати, моя подруга была от него без ума. Последнее тебе просто так, на всякий случай. Ну все, мой лимит на разговор с тобой, Юрочка, истек. Спокойной ночи.
– Но ведь еще не вечер! – весело напомнил Гордеев, слегка раздосадованный таким оборотом дела и этим вызывающим «Юрочкой».
– Для кого как, – уже сухо ответила она и отключилась. Ничего себе штучка!
Денис, слушавший разговор по отводной трубке, сделал многозначительное лицо.
– Ну, брат, скажу тебе! Оказывается, у вас уже далеко зашло, если она разрешает себе откалывать такие номера в твой адрес. Это может позволить только очень сильная, уверенная в себе баба. Обязательно красивая и, вероятнее всего, имеющая крепчайшую «крышу». А может?..
Денис не договорил и на вопросительный взгляд Юрия ответил лаконично:
– Не будем торопиться обижать женщину подозрениями.
– А какие ты имеешь в виду?
– Ну, во-первых, судя по разговору с тобой, она не замужем. Далее, из твоей предыдущей информации можно сделать вывод, что она не прочь затащить тебя к себе в кроватку. Для пользы дела исключительно. В-третьих, исходя опять же из уже известных фактов, она при деньгах и может позволять себе всяческие прихоти. Вроде вашего обеда в ресторане. Я знаю эту точку. Там карась на вывеске, зеленый, неоновый, да?
– Днем вывеска не светилась. И я, честно, как-то не обратил внимания.
– Неважно. Это именно «Карась». Рыбный улёт. Дорогое дело. А пересекаются там гэбэшные дорожки. Это тебе так, для общего сведения. Отсюда и вывод: дамочка может оказаться из «конторы». Может, чем- то недовольна. Не исключено, выполняет чье-то задание. Не нравится мне это дело. Но ты – смотри... Воеводина?.. Максик поищет. А этот деятель... Рогожин... Что-то я, кажется, краем уха слышал. Уж не от дядьки ли? Хорошо, проверим. В любом случае информация явно закрытая, а мы попробуем ее открыть... Ну ладно, раз ты получил полнейший отлуп по женской части, то, может, продолжим сами?
Они продолжали до тех пор, пока на кухню, таким же неприметным образом, как и Турецкий, не выплыл Константин Дмитриевич. Меркулов громко зевнул, вежливо прикрыв рот ладонью-лодочкой, и внимательно стал разглядывать сидящих.
– Батюшки, кого я вижу? – с некоторой даже долей изумления произнес он. – Откуда вы, мальчики?
– Здрасьте! – радостно ответил Денис. – А кто вас вез, дядь Кость? Запамятовали? Головка бо-бо?
– Ты как разговариваешь, нахал? – без всякой обиды, впрочем, заметил Меркулов. – Это на тебе определенно результат влияния этих дружков-босяков...
Он имел в виду, конечно, Турецкого с Грязновым-старшим.
– Дядь Кость, тут у Юрки серьезный вопрос возник. Дядь Саня велел тебе его изложить. Ты как, в силах?
– Опять нахалёж! Дайте чего-нибудь! – но, увидев, что Гордеев немедленно ухватился за бутылку водки, даже перекосился. – Нет, нет! Только не эту гадость! Как вы ее пьете?! Минеральной дайте. «Боржоми» хочу!
– Ну этого добра у нас навалом. Только его не пьет никто. Не в коня корм, дядь Кость! – смеялся Денис, выволакивая на середину кухни магазинный пластмассовый ящик, полный запыленных бутылок с «боржоми».
– Всё! – обрадовался Меркулов. – С этой минуты я перехожу на этот замечательный напиток... А что, Дениска, – спросил озабоченно, – мы в самом деле здорово накачались? И все видели? Какой кошмар!
– Да никто вас не видел, – возразил Денис. – И все у вас вообще было нормально, пока не растрясло в машине. Там все уже такие были!
– Какие – такие?! – с испугом спросил Меркулов. – Что-то я за собой ничего не помню... Врешь, наверное? – догадался вдруг, и лицо заместителя генерального прокурора просветлело. – А-а, разыгрываешь, нахал?
– Ни в жисть, дядь Кость, – серьезно покачал головой Денис. – И ни к кому вы особенно не приставали.
– Что значит – особенно? – насторожился Меркулов. – А чего ты про машину?
– Особенно? Это в том смысле, что вы о чем-то довольно тесно, – он хмыкнул, – беседовали с Людмилой Ивановной. – Денис имел в виду моложавую и очень кокетливую секретаршу дядьки. – Зачем-то в угол ее пробовали запихнуть, но это так, наверняка ради шутки... А в машине? Да ничего! Я даже и не уверен, что это вы, я потом уберу, ничего страшного, бывает.
По мере речи Дениса лицо Меркулова принимало испуганное выражение. И Денис не выдержал, расхохотался. Дядю Костю, видать, сразу отпустило. Он с укоризной покачал головой.
– Ай, Дениска! А я тебя за друга держал! Младшего друга! Ай-я-яй, над стариком такие шуточки... Ну с Людмилой – это я еще понимаю, но это наверняка Саня, это по его части. Не могу же я допустить, что это мог Вячеслав? А в машине... нехорошо так пугать!
– Ладно, дядь Кость, не сердись, но ты в самом деле отключился, уже когда приехали, и шел на автопилоте. Хоть как зонтик подаренный ломали – помнишь?
– Брось, – уже мрачно возразил Меркулов, – какой еще зонтик? Не было с нами никаких зонтиков! Дождя ж ведь тоже не было, так?
