– Так точно, – совсем не к месту выпалил тот и поспешил поправиться: – Даже сидели рядом.
– Виктор Михайлович, вы в первый раз у нас на Урале? – вдруг спросил Ясень.
Солонин кивнул.
– Приходите к нам ужинать. – Губернатор посмотрел на дочь. – Надеюсь, Лизонька не против. Хозяйка у меня она.
Виктор попытался сказать, что собирается первым же рейсом вылететь в Москву, но не смог. Лиза, сощурив глаза, с любопытством его рассматривала, будто видела впервые.
На улице он поймал такси.
– Куда? – поинтересовался водитель.
Солонин забрался на переднее сиденье.
– Гостиница «Урал».
Турецкий. Москва, 16 сентября, 20.21
И все-таки даже после приезда Солонина он сомневался.
Вульф или Грасс?
Грасс или Вульф – вот в чем вопрос.
Телефонный звонок прервал эти философские (поскольку ничем не подкрепленные) рассуждения.
– Александр-рр! – пророкотал бодрый голос Питера Реддвея. – У меня срочные новости, так что решил застать тебя наудачу. Я правильно сказал?
– Застал, – констатировал Турецкий. – Правильно. Гони свои новости.
– Мы провели биологическую экспертизу следов, оставленных на теле сотрудника Интерпола убийцей.
– Какие же там могли быть следы, – недоверчиво хмыкнул Турецкий. – Или он свою визитку оставил?
– Напрасно иронизируешь. Волос.
– Волос?
– Да, обыкновенный мужской волос.
– Где же он его оставил? Он что, извращенец?
– Не знаю. Волос был на горле убитого. Насколько ты помнишь, Крайтону сломали шею. Возможно, убийца упирался в него коленом.
– Что же это за волосы такие? Они сквозь штаны растут?
– Он был в шортах. Это уже доподлинно известно. Есть свидетельские показания.
– А! Так его опознали?!
– Да. И перестань наконец перебивать. Вообще были некоторые подозрения относительно того, чей он именно, этот волос, но их пришлось отложить до поры до времени. Но сейчас получена абсолютно достоверная информация. Дело в том, что капитан Крайтон приезжал в Сан-Поль-де-Ванс с заданием отыскать одного афериста. Это немец русского происхождения...
Турецкий невольно напрягся.
Он понял, что наступает момент истины. И почувствовал легкий укол ревности. Все-таки ведь это именно он свел все концы воедино и отдал их (эти концы) Реддвею, и теперь тот пожинает лавры? Ведь если бы Турецкий не вцепился в пулю, которой застрелили Богачева, то еще неизвестно, когда появилась бы ниточка «убийца Богачева – он же международный террорист»! Можно было, конечно, еще неделю назад отправиться в Германию, пить там шнапс с Реддвеем и копаться в европейских архивах Интерпола, но иногда стоит вспомнить о такой банальной и ненадежной вещи, как интуиция, и остаться просиживать штаны в Москве. Но теперь, значит, Питер вычислит и возьмет убийцу Богачева?! Пожалуй, надо все же лететь в ФРГ, чтобы хотя бы поучаствовать в задержании...
И Турецкий не выдержал и решил сорвать аплодисменты, хотя бы наудачу:
– Ему двадцать с хвостиком! И его зовут Виктор Гукк?
– Какой еще там Гукк? – удивился Реддвей. – Ничего подобного. Ео зовут Игорь Веллер. И ему под пятьдесят. Он некоторое время жил в США, потом натворил там дел и бежал, с тех пор нигде не объявлялся.
– Н-да? Ну ладно, а как же нашли его волос-то? – Турецкий был порядком обескуражен. Пожалуй, с вылетом в Германию придется повременить.
– О, чисто случайно. ФБР, расследуя его махинации, вычислило его личный банковский сейф. Сейф к этому времени уже был пуст, но, к счастью, на одной бесполезной бумаге оказался волос. Этот волос и тот, что был на убитом интерполовце, принадлежали одному и тому же человеку.
– Веллер, Веллер, – пробормотал Турецкий. – А как давно он жил в Штатах?
– По меньшей мере, с начала восьмидесятых годов, – понял этот вопрос по-своему Реддвей. – Кажется, политэмигрант.
– О'кей, Пит, я – твой должник.
Через минуту-другую Турецкий связался с Меркуловым.
– Костя, как ты думаешь, в начале 80-х годов из СССР много народу уезжало?
– В Израиль?
– Почему в Израиль? В Штаты.
– Да пожалуй что никто не уезжал. Разве только бежали. Уехать в Израиль или в Штаты – особой разницы в дороге не было. Визы, если помнишь, оформлялись в Австрию, Италию. А оттуда уже ехали, куда надо было.
– Тем лучше. Как бы нам вычислить одного такого бегуна?
– Какого еще бегуна? – устало переспросил Меркулов.
– Убийцу Богачева.
Игорь Веллер
Первое мая пришло в семью Веллеров не только праздником солидарности трудящихся, но и знаменательным событием – у них наконец родился ребенок. Радость события усиливалась тем, что это был мальчик – продолжатель фамилии. Супруги Веллеры были немолоды, позволить себе завести второго ребенка они уже не могли и потому всю свою любовь отдали позднему чаду.
Мальчика назвали Игорем, первым в их роду русским именем (Веллеры осели на Урале еще со времен Гражданской войны). Оба родителя – преподаватели одной из свердловских школ – связывали с ним потухшие было надежды на неодинокую старость и внуков.
Игорю старались, в меру материальных возможностей, ни в чем не отказывать. Но особо и не баловали. И когда в тринадцать лет он попросил купить ему гитару, сперва выдержал перекрестный допрос отца с матерью о причине такой неожиданной просьбы и целесообразности покупки.
Причина была проста – хотелось покорять вечерними серенадами во дворе сердца юных подружек. Тогда начался настоящий бум на дворовых менестрелей, и отставать от других Игорь не хотел. Наоборот, он пытался всегда быть в центре внимания, независимо от окружения и местонахождения.
Говорить об этом родителям Игорь, естественно, не стал. Сослался на желание быть всесторонне развитым мальчиком. Такой ответ понравился, и через неделю у него появилась новенькая шестиструнка.
Поначалу от струн болели подушечки пальцев. Потом, когда они покрылись мозолистой коркой и стало легче играть, появилась новая проблема – ограниченность репертуара. Расширить его Игорь не мог по причине примитивности аккордов (он выучился только «блатному квадрату»). Во дворе над ним стали посмеиваться. Ежедневные «Я ухожу» и «Девочка в малиннике», которую он постоянно искал срывающимся голосом, всем друзьям и подружкам порядком надоели, и в конце концов, чтобы не растерять остатки авторитета, Игорь гитару забросил.
Но забросил он ее неудачно. Поставил зимой у батареи и забыл. Когда в его отсутствие к нему в комнату заглянула мать, перед ней открылась картина ужасного вандализма: гриф гитары приобрел перпендикулярное положение по отношению к корпусу, выворотив из него при этом верхнюю крышку. Это сооружение лишь отдаленно напоминало музыкальный инструмент и могло возникнуть, если бы ею, например, безжалостно молотили по батарее, у которой она одиноко валялась.
Вечером в доме Веллеров случился скандал.
После длинных нотаций родителей о его наплевательском отношении к их подаркам и деньгам Игорь
