на ум.
Гордеев расспросил его про винтовку.
– Я знаю, хуже всего этот Драгунов, – воскликнул Васильев. – Была у меня в коллекции эта винтовка... Даже две. И вдруг одна из них пропала. Не знаю, когда и куда пропала. Я обнаружил это в конце августа. У меня выдался свободный день, и я решил почистить оружие. Я давно не подходил к нему.
– Где хранится коллекция?
– В моем доме по улице Байкальской. Там есть специальная оружейная комната в подвале без окон. И небольшой тир. Можно пострелять по мишеням, не досаждая никому. Часть оружия хранилась под замком, часть просто на стеллажах вдоль стен. Все конфисковали после моего ареста.
– Запоры в комнате надежные?
– Конечно.
– Почему вы не сделали заявления о пропаже оружия?
– Я пытался. Дело в том, что не все оружие было зарегистрировано.
– То есть оно хранилось незаконно?
– Да. Но только небольшая часть. Несколько дней я не думал о пропаже, то есть думал, что сам винтовку попросту куда-то переложил.
– Кто кроме вас имел доступ к оружию?
Васильев задумался:
– Ирина. Но она туда никогда не ходила. Ключ от оружейной висел на общей связке.
– Коллекция хранилась в беспорядке?
– Нет.
– Звучит нелогично, – сказал Гордеев. – Вы говорите, что несколько дней занимались поисками, думая, что попросту переложили винтовку в другое место и забыли. Значит, был беспорядок.
Васильев задумался.
– Никаких поисков на самом деле я не вел, – медленно произнес он, вспоминая все обстоятельства дела. – У меня не было времени. Я давно не занимался коллекцией, поэтому думал, что когда в последний раз чистил оружие, то сам переложил винтовку в другое место и забыл куда. Только через неделю, обшарив все закутки в доме, я понял, что винтовка пропала.
– Стоп, – остановил его Гордеев. – Вы сказали, что искали по всему дому. Значит, вы выносили иногда оружие из оружейной комнаты и оно могло храниться в доме в других комнатах?
Васильев снова задумался.
– Нет. Я никогда не оставлял оружие незапертым.
– Но почему вы тогда искали винтовку в доме?
Васильев пожал плечами:
– А где я, по-вашему, должен был ее искать, после того как обыскал оружейную и тир?
– Понятно... А вообще, сколько у вас оружия?
Васильев задумался, и надолго.
– Не помню точно... – ответил он наконец, – но я думаю, винтовок двадцать...
Гордеев присвистнул.
– Зачем же вам столько?
– Вы же знаете, я олимпийский чемпион по стендовой стрельбе. Мне тренироваться нужно. Есть винтовки, которые остались с давних времен, есть та, из которой я стрелял на Олимпиаде. Есть подарочные, есть призовые...
– Но точно сколько, вы не помните?
– Нет.
– Да... – протянул Гордеев, – вы сами видите, как много слабых пунктов в ваших объяснениях.
– Да, – признал Васильев. – Но это правда. Так и было. Кстати, когда я понял, что винтовка пропала, то позвонил по 02. Хотел сделать заявление о пропаже оружия.
– Сделали?
– Нет. Я позвонил и, не представляясь, сказал, что хочу сделать заявление о пропаже огнестрельного оружия. Дежурный сразу спросил: зарегистрировано? Я ответил – нет. Тогда он сказал, что меня могут привлечь за незаконное хранение. Я решил, что неплохо было бы сначала посоветоваться с адвокатом, прежде чем что-то заявлять. А потом завертелся, времени свободного не было, все откладывал и откладывал... Короче, так и не встретился с адвокатом и заявления не сделал.
Гордеев кивнул:
– Понятно. Теперь уточним про вашего брата Андрея. Какие деньги вы ему давали незадолго до покушения?
Васильев тяжело вздохнул.
– С братом мы довольно давно не поддерживали почти никаких родственных связей, – объяснил он.
– Очень давно – это сколько? – уточнил Гордеев.
– Практически не виделись лет десять. То есть за все это время, может быть, пару-тройку раз встречались. Короче, со смертью родителей оборвалась последняя ниточка. В конце концов, не моя вина, что у меня такой брат. За его криминальной карьерой я не следил. Брат сам по себе, я сам по себе.
– Но вы встречались с ним? Ирина мне рассказала о вашей встрече. И Габышев...
Васильев заерзал, как медведь.
– Ну да, – сказал он. – Встречался.
– Расскажите все, как было на самом деле, иначе я не смогу вам помочь, – сказал Гордеев.
– А что бы вы делали на моем месте? Однажды раздался звонок по телефону...
– Точнее, когда это было?
– В начале мая. Я сразу расстроился, когда узнал брата, но что поделать – это же брат мой, в конце концов. Он просил разрешения приехать, встретиться со мной. Я согласился. Может, и не нужно было этого делать, но я пригласил его к нам. Поехал за ним на вокзал. Он рассказал по дороге, что недавно освободился, что болен туберкулезом, что хочет остаток жизни прожить спокойно...
– Просил денег?
– Нет! – воскликнул Васильев. – Ничего он не просил, я сам ему предложил.
– Десять тысяч долларов?
– Нет, конечно! – возмутился Васильев. – Откуда такие сведения?
– Ваш следователь...
– Ясно... Это все габышевские наезды... Габышев тупой идиот и всех по себе ровняет. Ну скажите, разве логично, чтобы я отвалил десять тысяч больному, – Васильев постучал себя по лбу, – человеку? Да еще рецидивисту? Да он их моментально просадит и завтра попросит еще. Логично?
– Вполне, – подтвердил Гордеев.
– Вот, – мрачно произнес чемпион. – Я сразу это понял. С их стороны это гнилой ход. Любой дурак может открыть на ваше имя счет в банке, положить на него десять тысяч и заставить вас оправдываться, где вы эти десять кусков взяли. Вроде как я их Андрею за убийство отвалил. В такую муру только Габышев один и поверил, и то неизвестно еще, задаром или нет...
Васильев разволновался до дрожи в руках. Гордеев протянул ему сигареты:
– Хорошо, хорошо, успокойтесь. Расскажите, как было на самом деле.
– Я пообещал Андрею снять квартиру. Я ему не говорил, что это квартира Ирининой бабушки, он думал, что я ее снимаю. И выдавал ему на месяц сто баксов. И то не все сразу, а по пятьдесят в две недели. Боялся, что он их все просадит... Жена ничего об этом не знала.
– Ни расписок, ни свидетелей? – на всякий случай спросил Гордеев.
Васильев отрицательно покачал головой.
– Вас вместе часто видели?
– Нет, я старался рядом с ним сильно не светиться. У таких людей на лбу написано, чем они занимаются... Заезжал к нему раз в неделю, – стал вспоминать Васильев, – и то только потому, что не хотел приглашать его к себе домой.
– Он у вас дома ни разу не был?
– Только первый раз, когда приехал, – ответил Васильев. – Мы с ним тогда повздорили, я даже стал
