– А палить он не начнет? – задал Петя вопрос, который мучил его с самого начала этой сумасшедшей погони.
– Может, – дал пассажир неутешительный ответ.
– Ёпсть! – выругался Петя. – Только этого мне не хватало!
Вдруг джип стал стремительно отставать. Видно было плохо, но судя по всему, он таки застрял! А через несколько секунд его забрызганный грязью радиатор скрылся за поворотом. Петя мысленно поздравил себя. И тут же побледнел.
Метрах в десяти на дорогу выскочила машина. Ярко-красное пятно на фоне серого осеннего пейзажа. Это была «девятка» Мамеда! Видно, он решил перехватить Петю и какими-то окольными путями срезал дорогу.
Петя как в замедленной съемке увидел – красная машина тормозит прямо поперек дороги, открывается дверь, оттуда появляется нога... Эта нога, по всей видимости, принадлежит Мамеду...
Оглушительный удар. Лобовое стекло, вмиг превратившись в миллион хрустальных брызг, разлетелось во все стороны. Рулевое колесо неотвратимо надвигается на грудь и давит, давит... Брызги крови... Лоскут черной кожи – видно, от куртки Мамеда... Веер разлетевшихся сторублевок... Стало трудно, а потом и невозможно дышать... Перед тем как все погрузилось во тьму, Петя чуть повернул голову. Пассажира не было.
Через полтора часа на обочину Ленинградского шоссе вышел человек. Он был хорошо одет, однако нижняя часть его дорогих брюк представляла собой сплошное месиво из светло-коричневой глины. В таком же плачевном состоянии были его туфли.
Он поднял руку, и тотчас же возле него остановился частник на «Жигулях».
Ни слова не говоря, человек сел на заднее сиденье:
– В центр. Гостиница «Метрополь».
4
Согласитесь, это странно – клиенты специально едут в Сочи, разыскивают меня, когда в Москве адвокатов пруд пруди. Спасибо Грязнову, удружил. Когда братья Михайловы сказали, что приехали сюда специально для того, чтобы встретиться со мной, я себя зауважал – в первый раз за это утро.
Через полминуты после того, как удалилась горничная, в дверь снова постучали. Это оказалась официантка, которая принесла завтрак на три персоны.
– Но я не зака... – попытался протестовать я, но старший Михайлов спокойно вынул из кармана пухлое портмоне и расплатился. Замечу, этим завтраком не побрезговала бы сама королева Англии. Отдельно в мой номер вкатили маленький столик с напитками.
– Ну что, – сказал Константин Михайлов, – давайте подкрепимся (мы только с дороги) и попутно поговорим о деле.
Я кивнул. Перспектива подкрепиться оказалась как нельзя кстати, учитывая мое катастрофическое материальное положение. Ведь каждому известно, что пустой кошелек – это непременно пустой желудок. Узнав о своей неожиданной неплатежеспособности, я уже начал ощущать голодные позывы желудка, несмотря на отвращение ко всему съестному, вызванное похмельным синдромом. Скажете, я противоречу сам себе? Ничуть не бывало. Вы когда-нибудь видели, какое количество еды люди поглощают на пляжах и в поездах? А между тем купаться с набитым желудком абсолютно некомфортно. А в поезде укачивает, и переедание там тоже совершенно не к месту. Словом, когда дело касается пищи, логика отходит на второй план...
Впрочем, я отвлекся. Итак, передо мной стоял замечательный завтрак, за который я тотчас же принялся.
Братья съели по бутерброду с икрой, а потом налили себе коньяку (между прочим, настоящий «Камю») и принялись наблюдать за тем, как я поглощаю деликатесы, которыми был уставлен столик.
– Выпьете что-нибудь? – нарушил молчание старший брат.
Мысль о любой алкоголесодержащей жидкости, исключая, пожалуй, только валерьянку, вызывала у меня отвращение, граничащее с ненавистью. Кроме того, реакция организма последовала немедленно, и бутерброд с прозрачным ломтиком янтарного балыка, который я только что отправил в желудок, чуть было не восстановил свое статус-кво на тарелке в несколько измененном виде.
– Нет, спасибо, – пробурчал я, вытирая рот салфеткой, – я, пожалуй, минеральной воды выпью...
Утолив голод, я должен был поинтересоваться, зачем все-таки Грязнов послал этих двух молодцов в такую даль. Должна же быть какая-то причина! Стоило мне открыть рот, чтобы задать прямой вопрос, как старший брат опередил меня:
– Вячеслав Иванович порекомендовал вас как весьма квалифицированного адвоката.
– Спасибо, – отреагировал я.
– Кроме того, важным качеством, которым вы обладаете, Грязнов назвал знакомство с тонкостями следственной работы. Вы ведь работали следователем Генеральной прокуратуры?
– Да, работал.
– Ну вот, – улыбнулся Константин Михайлов, – это именно то, что нам нужно.
Внезапно я вспомнил, что о факте моего отъезда было известно, пожалуй, только... только Славину. В целях конспирации (чтобы не прознала Лена Бирюкова: от озлобленной женщины можно ждать многого, и даже еще больше) я не сказал никому ничего. А с Грязновым мы не созванивались больше месяца. И как же, скажите на милость, меня нашли эти братья?
– Конечно, – будто бы прочитав мои мысли, продолжил Константин Михайлов, – нам пришлось приложить определенные усилия для того, чтобы найти вас. И они, как видите, увенчались успехом.
– Славин раскололся?
Михайлов кивнул.
– Ну хорошо, – взял я быка за рога, – и что у вас ко мне за дело настолько срочное, что вы не могли подождать моего возвращения в Москву?
Братья посерьезнели и придвинулись к столу. Младший вынул из кармана – что бы вы думали? Настоящую сигару в алюминиевой трубке с завинчивающимся концом, изящными пальцами вынул ее оттуда, достал из кармана позолоченную гильотинку, обрезал кончик, сунул сигару в рот и поджег ее, щелкнув зажигалкой. Я так подробно описал все действия Владислава Михайлова потому, что и я, и его старший брат наблюдали все эти стадии. Константин с неодобрением, а я просто с интересом. Нечасто все-таки приходится наблюдать курильщика сигар. Последний раз я видел, как курили сигару, по телевизору. Это был циркач Гнеушев.
Между тем младший Михайлов, попыхивая коричневой штуковиной, совершенно невинно воззрился на нас. Константин укоризненно покачал головой:
– Эх, Слава, не доведет тебя до добра твоя Америка...
Затем он повернулся ко мне и продолжил:
– Вы правы, Юрий Петрович. Дело действительно очень срочное. Вернее, оно стало таким совсем недавно. Поэтому нам и понадобился адвокат. Причем такой, который имел бы опыт следственной работы.
Он вынул из кармана обычные сигареты и тоже закурил.
– Я думаю, лучше будет, если об этом вам расскажет Слава.
– Почему это я? – запротестовал брат.
– Потому что, – терпеливо объяснил Константин, – начало событий связано именно с тобой.
– Ну хорошо.
Он повернулся ко мне и начал:
– Как уже сказал Костя, мы с ним родные братья. Правда, уже много лет мы живем в разных странах. Костя в России, я в Соединенных Штатах... Да и регулярно контактировать мы стали только недавно. Года полтора назад. Но дело не в этом.
Он говорил с заметным акцентом: эмигранты, которые много лет прожили в других странах, имеют акцент гораздо слабее. Владислав Михайлов говорил так, словно он родился не в России. Так оно и оказалось позже.
– Все дело в нашем отце, – продолжал младший Михайлов. – Он был полковником КГБ, разведчиком- нелегалом. Много лет он провел за границей, а потом был осужден как изменник Родины.
