- Разве что от скуки, - пожал я плечами. - Но ты мне не ответил.
- А что тут отвечать? - развел он руками. - Сам сказал, хотя тебя еще не отстранили, - непрофессиональное поведение при профессиональной стрельбе. Или это мои слова? А структуры бы это не допустили.
- Есть еще вариант, - сказал я. - Использовали и ликвидировали. Потом ликвидировали того, кто ликвидировал. Черт знает что...
- Это они сделали бы сразу после убийства Салуцкого, - серьезно и трезво сказал Слава. - Помнишь, я о деле Звонарева рассказывал?
- А может, им понравилось, - настаивал я. - Здорово у него с банкиром вышло. Решили еще попробовать. Стрелок-то какой!
- Все понял, - сказал Слава, придвигая к себе лист бумаги. - Значит, надо выяснить в Федерации стрелкового спорта, кто бы это мог быть. Что еще?
- Не забудь про рост, - подсказал я. - И узнай по моргам, не попадался ли им мужчина высокого роста, убитый в последний день-два. Тут могут по-всякому, но наверняка - пырнуть, удавить, отравить.
- Тоже не просто, - вздохнул Слава. - Любой киллер, когда берется за столь ответственное дело, подозревает, что от него захотят избавиться. И потому всегда начеку. Но если что-то подходящее есть - молодой, высокий, сухой, загорелый... так? Сравним с фотороботом, если он получится.
- Здорово начинаешь соображать, - сказал я. - Ну а еще какие-нибудь светлые мысли приходят в твою голову?
- Мои сосуды расширились настолько, - сказал Слава, - что я уже перестаю понимать, зачем нам все это надо. Пусть 'старший брат' возьмет это на себя.
- Они висяков не любят, - сказал я.
- А кто их любит? - заскучал Слава. - Только желтая пресса.
- Может, сами позвоним Косте? - спросил я. - Так, мол, и так. Сидим, как мокрые вороны под дождем критики средств массовой информации, и обтекаем.
- Мне, кстати, уже звонили из известных тебе газет, - сказал Слава. Такие радостные. Как же, еще одно заказное убийство, которое нашим славным органам не по зубам.
- Пошли они... - сказал я.
- Они-то пойдут. И просить не придется. А нам что дальше делать? снова занудил Слава.
- Так звонить или не звонить? - снова спросил я.
- Сначала пожуй что-нибудь, - ответил Слава. - Он запах через трубку распознает. И почти всегда угадывает.
- У меня не угадает, - сказал я, набирая номер.
Костя был на месте. Сразу снял трубку, будто ждал моего звонка.
- Чего-нибудь нашли? - спросил он вместо приветствия.
- Кого-нибудь еще замочили? - ответил я вопросом на вопрос. И почти явственно увидел, как он сморщился. Не от запаха, нет, который, согласно уверениям Грязнова, передается по проводам.
- Еще нет, - сказал он. - Но что-то в воздухе накапливается. Многие звонят, интересуются, как идет следствие. А вы, значит, тем временем бражничаете...
- Кто звонит? - спросил я. - Банкиры? Финансовые воротилы?
- И те и другие. Включая пресс-атташе. Тебе фамилии нужны?
- Значит, рыльце у них в пуху... - сказал я. - А мы вот тут с известным тебе сыщиком Грязновым поправляем здоровье и недоумеваем, почему нас до сих пор еще не отстранили за профнепригодность.
- Это за нами не заржавеет! - в тон мне ответил Костя. - Фоторобот готов? Насчет баллистической экспертизы я уже слышал. А фоторобот?
Откуда он взял, что мы его готовим? Ведь слова не сказал на этот счет. Мы переглянулись с Грязновым. Он округлил глаза. Что означало: сам впервые об этом слышит, хотя вряд ли он знал, о чем речь.
- Все будет в порядке. Только вот знать бы точно - убийца ли жилец одной старушки или ко всему этому отношения не имеет.
- Займись этим сам, - жестко сказал Костя. - Эта история на контроле у генерального. Ты понял?
Мы поняли. Иначе и быть не могло. Все встали на уши. Косте нужны не формальности, мол, стараемся, фоторобот готовим. Последнее убийство получило слишком скандальную огласку. Пресс-секретаря вице- премьера подстрелили прямо на территории 'Белого дома'. Это что ж дальше будет? закатывали глаза популярные телеведущие.
А мы тут бражничаем.
- Намек понял, - сказал я Косте.
Слава глядел на меня.
- Поехали! - сказал я ему, положив трубку. - Нас бросили прямо в водоворот событий, не нами развязанных, теперь будут спорить: выплывем или нет.
Он смиренно кивнул, чувствуя себя виноватым.
- Поехали, - согласился он, с трудом поднявшись из-за стола. - Только куда?
- Пока не знаю. Там сообразим...
Только в дороге я сообразил, куда собрался ехать. К тому самому участковому, про которого рассказывала Фрязину старушка. Уж у него-то глаз наметанный. Уж он-то, наверное, сразу почуял недоброе.
У кого как, а у меня образ советского участкового целиком навеян советскими фильмами про нашу доблестную милицию.
Каково же было мое удивление, когда я встретил Володю Фрязина у порога служебной квартиры, где обитал искомый объект, совершенно грустного и потерянного.
Он ничуть не удивился, заметив нас, и приложил палец к губам.
Мы прислушались. Даже шумовой фон, присущий центру нашей столицы, не мог заглушить храп, доносящийся из-за двери.
- Отдыхает человек, - сочувственно сказал Слава. - Вон как славно храпит. Можно сказать, душу выкладывает после трудового дня и двух, не меньше, стаканов 'Брынцаловки'.
У Славы глаз наметанный, слух обостренный, нюх стопроцентный, как и положено опытной ищейке, поэтому я не стал перечить.
- И давно тут стоишь? - спросил я Фрязина.
- Да вот как от вас уехал, с тех пор и стою, - ответил он, деликатно отводя нос в сторону от начальственных запахов.
А я, в свою очередь, подумал, что как раз хорошо, что мы с храпящим окажемся примерно в одной кондиции. Легче будет понять друг друга, что пойдет на пользу делу. И в то же время слегка позавидовал Володе как единственному трезвому участнику переговоров трех выпивших сыскарей, пытающихся составить фоторобот неизвестно кого, поскольку до сих пор нет ни малейшего свидетельства причастности этого 'высокого, сухого и загорелого' к убийству двух лиц.
- Долго мы тут будем стоять? - спросил Слава, слегка качнувшись.
Вопрос был резонным. Мне тоже надоело смотреть, как Володя нажимает и нажимает на кнопку звонка.
Я пнул ногой дверь. Она туго, но поддалась. Переглянувшись, мы нажали на нее. Наконец в образовавшемся просвете я увидел лежащего сотрудника милиции, издающего уже не храп, а многоэтажные выражения.
В коридоре стояла молодая истощенная женщина с ребенком на руках, которая безучастно смотрела, как мы пытаемся вломиться в ее квартиру, в то время как ее супруг самоотверженно пытается перекрыть нам путь своим телом.
Я не буду приводить подробности, как и какими средствами мы приводили в чувство бессмертную душу участкового, дабы потенциальный наш противник не узнал нашу методику и не воспользовался ею.
Когда участковый Антипенко Николай Иванович окончательно пришел в себя, то оказался молодым, светловолосым старшим лейтенантом в наилегчайшей весовой категории (что и позволило нам открыть дверь, несмотря на его пассивное сопротивление).
Он начал было выступать по поводу неприкосновенности жилплощади, а потом, махнув рукой, отправил
