Значит, все правда. Значит, следователь вытащил из Замятина все что хотел. Сергея таки сделают мучеником и безвинно пострадавшим. Теперь будет показательный процесс, Мурада объявят чудовищем и дадут максимальный срок.
Мать Сергея не плакала, смотрела то на сына, то на Инару, и Инаре от этих взглядов было не по себе. Конечно, Сергей рассказывал матери о своих планах, наверняка говорил и о ней. Не мог не говорить. Наверное, его мать теперь ее ненавидит. И, наверное, она права. А может, и нет. Инара не могла разобраться в своих чувствах. Она сама порой себя ненавидела.
Стоять там больше не было сил, и Инара ушла до окончания гражданской панихиды. Пойти и рассказать следователю все, как было на самом деле? Изменит ли это что-нибудь? Мурад уже стал козлом отпущения, и ему уже не помочь. Сдать Замятина? И что? Козлов отпущения станет двое.
В прокуратуру она не пошла.
Пошла домой и не успела закрыть дверь, как в нее постучали. На пороге стоял мрачный смуглый черноволосый незнакомый мужчина.
– Ты Инара? Я брат Мурада, Владлен. Нужно поговорить.
Инара впустила его в квартиру, проводила в столовую.
– Мне следователь сказал, что ты была его невестой.
– Мурада?
– Ну не следователя же! – не рассмеялся, обиделся.
– Нет, не была. – Только этого не хватало. Придуманный жених, теперь еще придуманные родственники. – Это для следствия Мурад так сказал, чтобы объяснить драку. Мы дружили еще со школы…
– Значит, ждать его ты не будешь?
Инара пожала плечами. Как-то над этим не задумывалась. Наверное, нет. Хотя, с другой стороны, если два года… За Замятина замуж она не собиралась, больше претендентов нет. Может, и стала бы ждать, если была бы уверена, что ему это нужно.
– Я из Москвы приехал, – понуро рассказывал Владлен. – Отец позвонил, я сразу все бросил. Адвоката ему нашли, самого лучшего. Как думаешь, можно его вытащить?
– Не знаю.
– Я Мурада как брата люблю, жизнь за него отдам, понимаешь?
Она согласно кивнула. Хотя как, интересно, по-другому можно любить брата?
– Пусть ты ему и не невеста, скажи на суде, что он не виноват.
– Меня не спросят, меня там не было… – Наверное, нехорошо лгать, но говорить правду нет смысла. Он ни за что не поймет, почему именно Мурад тащит воз обвинений один за всех. – Я ничего не видела.
– Ты все равно скажи! – потребовал Оласаев. – А этот ваш отличник Замятин, он все правильно скажет?
– Не знаю. – Инара устала от этой тягостной атмосферы, вначале похороны, потом этот гость. – Зачем вы пришли?
– Потому что я за брата боюсь. Адвокат говорит, не будет большого срока, а я не верю, адвокату лишь бы деньги платили. Ты мне скажи, что ему будет, ты же со следователем больше разговаривала, что он говорит?
– Ничего не говорит. Говорит, все решит суд.
– А на самом деле у него невеста была?
– Не знаю.
– Отец хотел с тобой говорить, пойдешь?
– Нет. Мне нечего ему сказать.
– Тогда я ухожу, – поднялся, подошел вплотную, заглянул в глаза, – только запомни, о чем я тебя просил. Помоги Мураду. Пожалуйста.
Турецкий. 10 апреля. 15.35
Не успел уйти Ильин, позвонила Лидочка.
– Александр Борисович, у меня сногсшибательная новость: документы на месте!
– Сгоревшие? – уточнил Турецкий.
– Вот именно. Я взялась на всякий случай составлять реестр и обнаружила.
– И как давно они там? И они ли это?
– На девяносто девять процентов – они. Но еще вчера утром их там не было, я уверена.
– А папка?
– Не знаю, эта ли папка, а таких похожих у нас очень много.
– Ты откуда вообще звонишь и почему в субботу на работе?
– Не волнуйтесь, из автомата, а в субботу у нас рабочий день. Что мне теперь делать?
– Работать, раз рабочий день. Братишко не появлялся?
