Значит, возможны варианты. Например, Ольга врет и наняла Шапиро не после своей неудачной слежки, а задолго до того. Шапиро добыл доказательства неверности Минчева, но по каким-то причинам ничего не сказал о них Ольге, а, наоборот, попытался ее уверить, что Минчев идеальный муж. Она, возможно, усомнилась и, когда Минчев поехал к Арбатовой, помчалась следом… И что? Убедилась, что Шапиро ее обманул, и теперь, спустя месяц с лишним, пошла его убивать? Как-то нелогично.
А почему Шапиро сделал для Ольги липовый отчет? Минчев заплатил ему больше, чем Ольга? Ольга только теперь об этом как-то узнала и отомстила?
Или в поисках интимных подробностей Шапиро вдруг наткнулся на крутую коммерческую информацию, которую продал «жукам», а Ольгу успокоил, чтобы семейным скандалом не спугнуть Минчева-бизнесмена. Но как он вышел на «жуков»?
А ведь возможен и такой вариант: Минчев уже был под колпаком, когда Ольга начала вдруг подозревать его в неверности. И тогда Шапиро ей банально подставили? Или сразу его предупредили, чтобы ничего не искал? А он все-таки нашел, и за это его убили? Но почему только сейчас и как вписывается в эту версию липовый отчет?
Вопросов, конечно, намного больше, чем ответов. Но на вопрос: кто убил Шапиро, пусть ищет ответ официальное следствие. Тягаться с прокуратурой и милицией Денис не собирался. Ольга, скорее всего, будет стоять на своем: детектива не убивала, платок испачкала случайно, и если не будет найдено других улик против нее, то больше трех дней в камере она не задержится. А посидеть ей даже полезно. В конце концов, сама виновата, сама нагородила гору лжи, теперь сама же за это и расплачивается.
И, кроме того, возможно, убийство Шапиро было как-то связано с убийствами Мухи и Ратникова. Если кто-то убирает всех так или иначе связанных с «тотальной» слежкой, то следующей, возможно, могла стать Ольга. И в камере она целее будет. Не станут же они взрывать СИЗО еще раз ради нее?
Ясно одно: разобраться и в смерти Минчева, и в убийстве Шапиро можно, только вычислив того, кто руководил «жуками», кто торговал коммерческими секретами, кто все это придумал и организовал. Надо найти главного.
В. А. Штур. 30 июня
Штур допил чай и рассеянно вытащил из кармана пачку «Беломора».
— Веня… — укоризненно начала Клавдия Степановна, и Вениамин Аркадьевич мгновенно устыдился:
— Прости, родная, перепутал, на работе все время курю за столом… Он встал и двинулся по направлению к балкону.
Клавдия Степановна решительно заступила ему дорогу.
— Веня, ты не случайно перепутал. Прости, что вмешиваюсь, но мне все это очень не нравится. Ты же только о работе и думаешь. Трудоголизм — это, конечно, лучше, чем лентяйство, но тоже не очень хорошо. Надо же когда-то и отдыхать! Давай посидим сегодня спокойненько, кино хорошее посмотрим, вот я сегодня в программке прочитала… — Она потянулась к газете с телепрограммой.
Вениамин Аркадьевич виновато помялся на месте.
— Хорошо, Клава, только пусть это кино начнется… ну… через часик, а? А я посижу чуток после ужина, над делом поразмышляю…
Клавдия Степановна вздохнула и отошла от балконной двери. «Чуток» своего мужа она знала: сочинит какую-нибудь версию, начнет ее опровергать, заспорит сам с собой, заскачет с горящими глазами, да разве ж хорошая жена станет отрывать его в эту минуту от дела… Смотреть ей, видно, кино в одиночестве. Впрочем, что там в программе? Ничего на самом деле хорошего. Уж лучше прилечь и книжку почитать.
Летом у Штура на балконе было одно из рабочих мест — он его еще несколько лет назад обустроил, чтобы и от папирос не отказываться, и здоровью жены не вредить. Там стоял старый письменный столик, оставшийся еще с тех времен, когда сын был школьником, драное кресло, вернувшееся из дачной ссылки, и висела китайская лампа-прищепка. В ящиках стола лежало самое необходимое: огромный запас «Беломора», купленного чуть не год назад на Оптовом (да-да, Оптовом, а не оптОвом) рынке за копейки, да Штуров дневник, помогавший следователю систематизировать беспорядочные версии.
Днем все это хозяйство, укутанное от дождя полиэтиленовой пленкой, выглядело довольно жалко, зато по вечерам, когда Штур работал, глядеть на него с улицы было одно удовольствие. Сидит человек в кругу света, царапает что-то старательно в тетрадке — ни дать ни взять творец с большой буквы «Т»! Прохожие небось думают, что писатель…
Вениамин Аркадьевич содрал с рабочего места полиэтилен, аккуратно свернул, уложил рулон близ стола и протянул жене через форточку шнур от лампы. Клавдия Степановна привычно воткнула штепсель в гнездо удлинителя и вернулась к мытью посуды, а Штур с удовольствием закурил.
Он почти никогда не брал домой материалы дел, которые вел: бумаги тормозили свободный ход мысли, заставляли цепляться за мелочи, частенько мешали заметить главное. Версии же, которые складывались в голове без участия посторонних документов, были весьма стройными, обдумывать их было одно удовольствие, а уже по приходе на работу можно было заняться бумагами, которые, как правило, подтверждали его соображения. Ну, иногда, конечно, и опровергали — но нет же правил без исключений.
Вениамин Аркадьевич достал из кармана дорогую ручку, подаренную сыном, вытащил из ящика порядком потрепанный дневник и поставил на чистом листе цифирьку «один» со скобочкой — пункт, стало быть, первый.
Итак, пункт первый. «Визит в теннисную федерацию».
Вениамин Аркадьевич убил сегодня целый день на бесполезные разговоры с чиновниками от тенниса — и каков результат?
Соратники «невинно убиенного» Тарасенкова старательно изображают траур. Первый заместитель, а ныне — исполняющий обязанности председателя изо всех сил выдавливал из себя фразы типа «чистейшей души был человек», «скорбь никогда не покинет наши сердца» и прочее.
По обстановочке видно, что федерация не бедствует. Тарасенков явно не за спиной у них мухлевал, раз к нему тут такая искренняя любовь, иначе бы они тут же валить его начали, уж сплясали бы на могиле так сплясали. «Скорбят» — значит, не хотят, чтобы следствие в их дела влезало, они ведь конечно же собираются закончить задуманное шефом.
Документов, конечно, никаких не показали — само собой, Вениамин Аркадьевич и не надеялся. Это плохо, документы нужны обязательно. Но пока нет веских улик в пользу того, что причиной убийства была именно финансовая деятельность ассоциации, санкции на изъятие документов не получить.
Пункт второй: «Марков».
Будем считать, установлено, что Марков был спонсором Кубка Кремля. Раз под расстрел они с Тарасенковым попали вместе и оба же погибли, значит, есть большая вероятность, что это было не обычное спонсорство, имеющее целью исключительно рекламу марковских пивных заводов.
Вопрос: зачем Маркову был нужен Тарасенков?
Ответ: Тарасенков был нужен всем, кто желал укрыться от налогов всем, у кого не было других подобных знакомств. Кагэбэшник-эфэсбэшник Тарасенков, конечно, опальный, тем не менее связи у него сохранились в самых полезных сферах. Положим, захотел один такой Марков, владелец множества пивных заводов, чтобы налоговая инспекция не очень сильно к нему цеплялась — так, просмотрела бы невнимательно документы и отпустила с Богом. Надо с кем-то договариваться. Но не пойдешь же в налоговку, размахивая пачкой долларов и крича: «А вот кому тут взятку дать?» Нужен человек, который с налоговой полицией на короткой ноге. Тарасенков, например.
Марков приходит с этой самой пачкой долларов к председателю теннисной федерации Тарасенкову и говорит: вот вам деньги на проведение Кубка Кремля. И попутно заводит разговор: налоговая инспекция, мол, достала, не знаю, как быть… А Тарасенков и спрашивает: «Вам, дорогой, нужны отчетные документы — сколько из ваших денег да на что мы потратили? Или без них обойдемся?» «Конечно обойдемся, что вы, зачем нам эта отчетность…» отвечает Марков. Вот и все. Прямо ничего не сказано, но все ясно: пивной
