сооружения для предприятий города перечисляли, даже я помню. Мы тогда эту квартиру сообразили.
– И тебе колье бриллиантовое, – автоматически дополнил Шварц.
– Да! И колье! – почему-то разозлилась жена. – А что же мне, жене члена Совета Федерации, в пластмассовой бижутерии ходить? Ты лучше о дочери подумай!
– Да... о дочери, – собрался с мыслями Шварц и воскликнул: – И это родная дочь, – и, помолчав, добавил ни с того ни с сего: – Бразилия!
Супруга опешила.
– А при чем здесь Бразилия?
– Или Мексика? Чью лабуду ты смотришь каждый день по телевизору? Как три дочери родного отца ограбили подчистую...
– А, ты про бразильский сериал! – с облегчением вздохнула супруга. – Почему лабуда? Очень даже хороший сериал. Наши такой не снимут.
– Вот я и говорю, Бразилия у нас дома творится. Родная дочь! Я ее на руках носил. На лодке по пруду катал! В первый класс за руку вел! Косички заплетать учил... А она на меня своих экологов натравит и не почешется. Вот и вся благодарность. Я плохой, я у страны деньги украл. У какой страны? Что эта страна хорошего тебе сделала? Только грабила, грабила и грабила, да еще издевалась. У такой страны украсть – все равно что свое обратно забрать.
Губернаторша села рядом с супругом, обняла его за плечи, чмокнула в щеку.
– Умница моя. Да не расстраивайся ты так, Толя! Я тебя понимаю. Ты для нее старался. И для меня. Для семьи, одним словом.
Шварц уткнулся в плечо жены и смотрел увлажнившимися глазами на беззвучный телевизор, где очередные мексиканцы решали очередные семейные проблемы.
– Разве я такой уж подлец? Да был бы подлецом, я бы давно в Кремле сидел, а не в этом медвежьем углу!
Голос Шварца дрожал от искренней обиды.
– Все дети теперь такие, – с опытностью педагога с двадцатилетним стажем заявила жена. – Жестокие, неблагодарные, неуправляемые. Мы в молодости такими не были. Только внуков жалко. Ленка их погубит. Надо мне их с собой взять.
Шварц тяжело вздохнул:
– Ты вот что, ты Ленке не говори, зачем едешь. Скажи, что подлечиться. Придумай: с почками или с сердцем что-нибудь. Тогда она детям позволит выехать с тобой.
До позднего вечера супруги совещались.
Уже лежа в постели, Шварц долго ерзал и не мог уснуть. Наконец уснул и увидел яркий, как снятый на пленке «Кодак», сон: дело происходит в Баварии, он – губернатор – едет на своей машине на работу и вдруг передним колесом наезжает на противотанковую мину, заложенную белорусскими партизанами, причем во сне такой нонсенс совершенно не кажется Шварцу чем-то странным. Он видит, как его новенькая машина подскакивает и в воздухе разлетается на куски. Огонь, дым, скрежет металла... Шварц лежит в придорожном кювете на траве, смотрит на свои ноги и вместо них выше колен видит окровавленные обрубки... Он страшно кричит и просыпается весь в холодном поту.
Разбуженная его криком, супруга испуганно вскочила и зажгла лампу на прикроватной тумбочке.
– Толя, что?
Шварц откинул одеяло и лихорадочно принялся ощупывать свои упитанные волосатые ноги.
– Что, судорога? – спросила жена. – Ты пяткой в пол постучи.
Губернатор постучал пяткой в пушистый ковер, ощутил, что ноги на месте, и немного успокоился.
– Знаешь что, Маша, – пробормотал он, когда жена погасила свет.
– Что, золотко? – ласково проворковала Маша.
– Я с тобой поеду. И гори все тут синим пламенем...
Выйдя из пельменной, Андрей пересек привокзальную площадь. У ресторана «Русское бистро» свернул на проспект и медленно пошел в сторону центра, не думая, куда идет и что собирается делать дальше.
Он прошел несколько перекрестков и остановился на бульваре, ожидая, когда светофор переключится на зеленый. Неожиданно рядом взвизгнули тормоза. Огромный джип, чуть не сбив Андрея с ног, въехал на тротуар и остановился в сантиметре. Андрей узнал машину Расторгуева.
Из джипа высунулся Боксер. Рожа у него светилась самодовольством.
– Какие люди и без охраны! – воскликнул он. – Залезай, подвезу.
Андрей покачал головой:
– Сам дойду.
– В натуре, говорю, залезай! – обозлился Боксер.
Его физиономия не умела выражать полутонов. Только что Боксер сиял, как новый чайник, а теперь стал похож на злого орангутанга.
Андрей понял, что не отвертится.
– Ты чего вчера сбежал? – спросил Боксер, когда Андрей занял пассажирское место рядом с ним.
– Как это – сбежал? Спокойно ушел.
– Да? А охрана говорила, что тебя не видели.
Андрей молча пожал плечами, мол, это их проблемы.
– Батя про тебя вчера спрашивал, – ехидно ухмыльнулся Боксер. – Волновался.
– Куда мы едем? – глядя в окно, спросил Андрей.
– Ты че, в натуре, не понял? Тебя со вчерашнего дня все ищут. Круто, что я первый на тебя наткнулся. Расторгуев хочет с тобой побеседовать.
– А, – равнодушно протянул Андрей.
Боксер покосился в его сторону.
Он слышал, будто в последнее время Василий Расторгуев был недоволен своим бывшим шофером. Поговаривали, что с Андреем хотят расправиться, потому что он чем-то навредил Севмашу.
«Во баран! – думал Боксер про Андрея. – Его замочить собираются, а он хоть бы хны».
Ему было приятно при мысли, что он доставит Андрея всем на удивление. Ведь с самого утра по приказу Василия за бывшим шофером охотилось человек десять севмашевцев. Опасались даже, что Андрей сбежал.
А он шатается по городу, как придурок.
Джип въехал на территорию военной части. Там липовая фирма от имени Севмаша арендовала под склад небольшой ангар.
Василий Расторгуев давно наладил теплые отношения с офицерами части, от них он получал под заказ новое оружие, боеприпасы. За это никто не лез в его дела, не интересовался, чем занимается фирма в арендуемом помещении, что за люди свободно в любое время суток въезжают-выезжают через ворота режимного объекта...
Джип подкатил к ангару. Боксер поставил машину у входа. Придержал Андрея за локоть, страхуя, чтобы тот неожиданно не вырвался и не сбежал.
– Не трогай, – выдернул руку Андрей. – Сам дойду.
– Вот и иди, – кивнул на дверь ангара Боксер.
Василий Расторгуев не смог сдержать удивления при виде своего бывшего шофера.
– Ты?
– Здравствуйте, – как обычно, смиренно и наивно глядя на шефа, произнес Андрей. – Вызывали?
Даже Кирилл Расторгуев не выдержал, хмыкнул, развернувшись в вертящемся кресле в сторону шофера.
– Что, вежливый такой?
– М-да, – крякнул Василий, потирая щеку. – Так почему ты вчера сбежал, орел?
– Почему сбежал? – обиженно шмыгнул носом Андрей. – Все сделал, как договаривались, и домой пошел.
– Что взять с идиота, – усмехнулся старший Расторгуев. – Ты меня удивляешь, юноша. Садись, чего маячишь? Вымахал под два метра, думаешь, так легко голову задирать, на тебя глядя?
Все присутствующие подхалимски заулыбались.
