– А если не приму?
– Придется вам действовать самостоятельно. Если сумеете. Или успеете.
– Неплохо сказано. Но поскольку вы ставите свои условия именно таким образом, значит, уверены, что действовать я умею… Ну а зачем бедную старуху мать грабите? Ведь тот ипподром стоит как минимум в три раза дороже.
– Это знаете вы. А вообще-то – из жалости. Хотя терпеть не могу такое слово. Ей-то ведь и этого не положено. Но вы же не отцепитесь. Слушайте, неужто вы решили помочь ей в этом вопросе?
– Вот именно, – улыбнулся Турецкий. – С детства не приемлю жлобства. Или Айна вам сильно задолжала? Сознайтесь! А может, просто не дала? У мужиков вашего типа случаются подобные комплексы.
– Нет, вы определенно мне нравитесь. Другому бы я уже сделал отметку на память.
– Слушайте, – будто загорелся Турецкий, – а может, все-таки попробуем? Смотрите, сколько народу!
– Не будьте мальчишкой, – нахмурился Лысов. – И не бойтесь, мадам мы как-нибудь не обидим. Не в наших интересах. Честь фирмы, как говорится, дороже.
– А, ну да, вы же заведующий юридическим отделом «Юноны». Лицо, можно сказать, ответственное.
– Нет, я работаю в концерне «Юнона-Русь», а это не одно и то же.
– Соподчинение мы еще выясним. А пока начали, как вам известно, ревизию у генерального директора Петра Черныха.
– Известно. И не в первый раз. Но никакого криминала, как ни старались, до сих пор обнаружить не смогли. Знаете почему? Да потому что его и нет. Есть несуразица и несостыковка в наших собственных законодательных актах. Которые, применительно к деятельности фирмы, можно истолковать и так и этак. Вот вы бы и подсказали своим коллегам, как надо толковать.
– Это что, тоже входит в оплату?
– Нет, это уже премиальные.
– Ясно. Но мы намерены всерьез. Без всяких фиглей-миглей. Так что вряд ли удастся разжиться за ваш счет.
– А я, в общем, так и думал. Но вы все равно ничего нового для себя не откроете.
– Все возможно. Но мы постараемся.
– Было бы очень неплохо, если бы вы и своим друзьям посоветовали вести себя поскромней.
– В каком, простите, смысле?
– В смысле, как когда-то говорили, неавторизованной активности.
– Формула знакомая. Впервые я ее услышал от одного генерала госбезопасности, мир праху его! Большая была, между нами, сволочь. А вот по части предостережений вы бы не мелочились, Анатолий Валентинович, а начали прямо с президента. Советуйте ему.
– Бесполезно. Стране нужен другой президент. Но – не все сразу. Не все. Каждому овощу, гласит русская пословица, свое время… Однако нас, кажется, соизволили наконец пригласить?
– Нет уж, простите, я, Анатолий Валентинович, человек, может, и недалекий, но все-таки вопрос свой помню, а вашего ответа так и не услышал. А вопрос для меня важный. Вы не объяснили, что вам за интерес работать с уголовниками?
– Возможно, я забыл. Или вы не поняли. Они не нужны никому. И я к ним не испытываю ни малейшего интереса. Если бы не чисто профессиональный долг, я не занимался бы ни Синицким, ни его подельниками.
– Однако ж…
– Но я считаю… Я просто уверен, что известное вам военно-патриотическое общество готово немедленно проявить инициативу и избавиться от порочащих патриотическое движение случайных уголовных элементов.
– Закономерен вопрос: где они были раньше? Но оставим риторику, в которую вы и сами ни черта не верите.
– Вы просто не в курсе. Там же целый ворох проблем!
– Не столько проблем, сколько наркоты и краденого оружия. Не путайте с вечной идеей единой и неделимой.
– Ах, Александр Борисович, ей-богу, не брали бы вы в голову! Все это решается. И не так сложно, как вы думаете. Было б желание.
– Значит, вы предлагаете мне самоустраниться? Взамен на безбедную жизнь?
– Что касаемо второго, то – да. А вот самоустраниться? Тут вопрос. Не знаю, правильно ли это.
– Да уж это – не ваши проблемы… Нет, думаю, что вам пока не удалось меня переубедить. Вы мне лучше объясните, чего вы тут делаете? Старуху стережете, чтоб не сбежала? Так она никуда не денется. Между прочим, возле Нечаева я вас сегодня не видел.
– Зато я видел вас, Александр Борисович. И слышал ваш превосходный диалог с премьером. Хорошо сыграно. Впечатляюще. Но ведь теперь ваша главная задача – сохранить лицо, то есть свидетелей. И исполнителей. Верно? А задачка-то не из простых, не мне вам рассказывать.
– Повторяю, мы постараемся. Но теперь уже и я начинаю подозревать ваше непосредственное участие.
