которого у него словно бы закладывало уши. На закрепленной за ним машине с персональным шофером он аккуратно, к девяти, приезжал на работу, отсиживал на совещаниях и заседаниях, готовил справки, отчеты, аналитические записки, которых, похоже, никто не читал. Его советов не спрашивали, а когда он сам с ними высовывался, слушали вполуха, как взрослые, занятые важными делами люди слушают восторженно- наивного подростка. И когда Федоров вполне отчетливо это понял, он и спросил себя: а что я, собственно, здесь делаю?
Вот и сейчас от первых двух примитивных ответов на этот вопрос он невольно перешел к главному, глубинному его смыслу.
В этом состоянии тяжелой задумчивости и застали его Турецкий и Меркулов. На обычный, последовавший после взаимных приветствий вопрос Кости: «Как жизнь?» – Федоров искренне и вполне серьезно ответил:
– Жить стало удобнее, но противнее.
Меркулов сразу врубился в его настроение.
– Вон оно, значит, как? А мы-то радовались: наконец-то национальная безопасность России в надежных руках. Ну и что из себя представляют эти высшие этажи власти? При ближайшем рассмотрении?
– Высшие – не знаю. Могу только догадываться. А одиннадцатый – коммунальная кухня. Только в суп соседу здесь подсыпают не соль.
– А что? – заинтересовался Турецкий.
– Мышьяк. Ничем не могу тебя, Саша, порадовать, – продолжал Федоров, у которого никогда не было привычки ни сплетничать о начальстве, ни перекладывать на чужие плечи свои проблемы. – Лежит твоя бумага. А когда до нее руки дойдут – один Господь Бог знает.
– Какая бумага? – не понял Турецкий.
– Докладная. О международном антимафиозном центре.
Реакция Турецкого удивила Федорова.
– А-а! Пусть лежит. Я и думать о ней забыл.
– С чем же вы пришли? Неужели просто навестить старого товарища?
– Хотелось бы, Юра, соврать, – признался Меркулов, – но совесть не позволяет. Жизнь сейчас такая, что старых товарищей навещают разве что в больницах. С делом мы пришли. И если я все правильно оценил – с очень серьезным. – Он кивнул Турецкому: – Излагай!
– Но может быть, Юрий Иванович захочет прочитать документы?
– Не захочет, – ответил вместо Меркулова Федоров. – Бумагой что угодно обосновать можно, она хитроумие терпит. А живое слово – это живое слово. Можно, конечно, и тут лапшу на уши вешать, но все же не так это просто. Давай рассказывай.
– Но с одним условием, – согласился Турецкий. – Ты будешь слушать меня не как Федоров. Согласен.
– А как кто?
– Как Сам.
– Тогда мне нужно выяснить, как ты проник в мой кабинет.
– Ладно, не как Сам. А как полу-Сам. Есть такой?
– Допустим, есть.
– Вот так и слушай.
Меркулов все нынешнее утро читал расшифровки переговоров, доклады «наружки», факсы из Штатов и Германии и другие бумаги, от которых уже распухла пластмассовая папка с фирменным тиснением «Глории», дотошно расспрашивал о деталях, пытаясь вникнуть в самое существо этого необычного дела. Но теперь, слушая Турецкого в этом безликом кабинете на одиннадцатом этаже «Белого дома», досадливо поморщился и недовольно покачивал своей большой, заметно поседевшей за последний год головой. Не то говорил его друг и ученик Турецкий. Не то. Вернее, не так. Мало сделать хорошую работу – нужно уметь ее и подать. Или – уж коли мы живем в условиях рыночной экономики – продать. А если работа еще не сделана до конца, как это расследование, в котором белых пятен больше, чем закрашенных, продать ее – это вообще искусство. Не обладал такими талантами Турецкий. Не дано. А может, и не надо ему это уметь? Ему другое дано. А умение продавать – это другая профессия.
Об этом, вероятно, думал и Федоров. За много лет совместной работы МУРа и Генпрокуратуры Меркулов давно убедился в умении Федорова с ходу схватывать суть проблемы и давать ей точную оценку. Но теперь Федоров слушал Турецкого как-то рассеянно. В какой-то момент Турецкий даже прервал свой рассказ и довольно резко спросил:
– То, что я рассказываю, не кажется тебе важным?
– Ну почему, – благодушно, с барской ленцой отозвался Федоров. – Продолжай, Саша, продолжай. Я тебя очень внимательно слушаю.
И первый вопрос, который он задал, когда Турецкий наконец умолк, подтвердил это.
– Опровержение об открытии в ЮАР богатых месторождений никеля было опубликовано?
– Пять дней назад. В английском «Экономисте».
– Как это сказалось на котировке норильского концерна?
– Очень незначительно. Проблемы Норильска сейчас не вовне, а в самом городе, – объяснил Турецкий.
– Понятно, – кивнул Федоров, и в его взгляде опять появилась некая рассеянность и снисходительная ленца. – И что же, по-твоему, нужно сделать?
