предупреждение и приказ подойти к машине ГАИ, а только потом – стрельбу. Расследование, ты знаешь, подтвердило правомерность действий сотрудников, Воробьев чист. А теперь давай, как когда-то в школе… Голубев выходит из машины. Его окликает сержант, отсюда, довольно далеко. Но Голубев почему-то стреляет сюда, в сторону, в угол дома, где стоит Воробьев. След от пули – тут. Причем Воробьева на фоне стены не видно, я проверял, а Голубев – как на ладони, силуэтом.
– Думаешь, разыграно?
– А тут и ежу понятно. Поставь себя на место капитана – как бы сам поступил? Один к одному. Подставка.
– Похоже, их профессионализм подвел, так?
– Именно. Спонтанно так не действуют. Тут все продумано и подстраховано. Прежде чем убить Голубева, им нужно было, чтобы он хоть разок выстрелил. Неважно куда. Выстрелов было три. В ответ – тоже три. Есть гильзы. При условии, что обоймы были полные, они могли бы такую канонаду поднять – всех бы перебудили в округе. А отделались минимумом. Не знаю, как стрелял Голубев, но Воробьев – мастер, ему наверняка и нужен-то был один выстрел, а остальные – для создания, так сказать, опасной ситуации, пули, понимаешь, кругом свищут…
– Убедительно. Спасибо тебе, Гриша. Ну а вообще как жизнь?
– Это ты меня спрашиваешь? – рассмеялся Синев. – Мне на роду написано уйти в отставку майором.
– Иди ко мне, звезду добавлю.
– А что я буду делать со своими ребятами? Они ж в криминалку уйдут.
– Плохой, значит, ты воспитатель.
– Не во мне дело, – тяжело вздохнул Синев. – Я вон на каждом столбе по объявлению повесил: жду, зову, призываю… А что обещать-то могу? Да любой «браток» получает от хозяина втрое больше и в долларовом исчислении. А ребята молодые, хотят жить нормально. По-человечески. Но я ж не могу их этой человеческой жизнью обеспечить. Только научим, на ноги поставим, а он в какой-нибудь банк уже намылился. Для дяди готовить кадры? А на кой мне это?
– Вот я и говорю, иди ко мне.
– Подумаю. А за ласку – спасибо, Вячеслав.
После ухода майора Синева Вячеслав Иванович еще раз внимательно рассмотрел схему, нарисованную Гришей, и снова удивился, как близко обычно лежит истина. Ее бы только увидеть вовремя. Ну, Гриша-то – орел, и опыта ему не занимать…
Грязнов вновь вернулся к протоколам допроса Воробьева и Криворучко. Что-то его настораживало. Не разночтения, нет. Их, в общем-то, и не было, тем более если договорились заранее. Вот что. Голубев заезжал с дальнего конца дома во двор. Почему? Не знал, с какой стороны идет отсчет подъездов. Потому и проехал весь двор насквозь. А гаишники – те сразу заняли удобную позицию. Опять вопрос: почему? А вот и ответ в протоколе: «Мой напарник тут все ходы-выходы знает». Потому, значит, и опередили, и успели выгодные позиции занять? А киллер что же, удрать от них не мог? Откупиться? Как отмечено в протоколе – пухлый бумажник с деревянными и валютой.
И Вячеслав Иванович пришел к единственному, объясняющему все происшедшее выводу: никакой погони не было, а была четко разработанная засада. Вот на этом надо и строить повторный допрос. Тут они не могли обговорить все до мельчайших деталей, тут они обязательно проколются. Грязнов уже снял трубку, чтобы звонить Турецкому, но вспомнил предупреждение. А если в кабинете у «важняка» уже стоит «жучок»? Телефон-то наверняка прослушивается. «Ха! А сотовый зачем?! Ну-ка, проверим крепость новой связи!»
Парочка долгих сигналов – и Турецкий отозвался:
– Это ты, Славка?
– Я. Вот решил проверить, а заодно…
– Понял тебя, – перебил Турецкий. – Как раз по этому аппарату я сегодня ночью и имел честь получить предупреждение. Ты слышишь меня?
– Слышу, – сник Грязнов. – Но все равно надо срочно увидеться.
– А почему бы и нет? Я тут писанину закончил, выхожу тебе навстречу. Встретимся через пятнадцать минут на углу Рахмановского. Заодно перекусим. Я угощаю…
После окончания утренней планерки у Турецкого Игорь Парфенов, чтобы не занимать долгое время у всех присутствующих, попросил Александра Борисовича уделить ему несколько минут. Они вышли в коридор и на лестничной площадке закурили. Игорь, стараясь говорить короче, изложил Турецкому свои соображения по поводу Комарова. Точнее, это были возражения Ларисы, утверждавшей, что Валерий за рулем никогда не пил. Это либо провокация, либо действительно белый свет стал на уши. И к тому же куда исчезла машина? Никаких следов.
Исходя из этих соображений, Игорь предложил проверить весь путь, проделанный Игорем, Ларисой и ее подругами из библиотеки, чтобы точно обозначить время. Было исходное и было конечное, когда зафиксирована доставка пьяного неизвестного гражданина в милицию. Теперь надо узнать, как распределялось оно, это время, между двумя зафиксированными данными.
Турецкий думал недолго:
– Водить машину умеешь?
– Умею, но…
– Что, прав нет?
– Права – дома. Зачем они без машины?
– А где я тебе шофера возьму?
– Может, попросить Ивасютина?
