– Когда вы дали команду на разработку, я выяснил, что у него нет каких-то постоянных привязанностей. Ну… бабы, к которой он бы ездил регулярно. А нет регулярности, нет и системы, трудно вычислить. Обычно о том, что он кого-то, извините, трахнул, становилось известно много позже. Ну а задним числом, понятное дело, ни одна баба не сознается – поди докажи.
– Значит, нравится он бабам?
– Значит, так, – покорно вздохнул Володя. – Стучать не собираются.
– Ну и хорошо, – заключил генерал. – Об этом подумаем. Но я не снимаю тем не менее с тебя поиска в том районе. Баба – это наше предположение, не больше. Да и конспирация тут, на мой взгляд, особая ни к чему, раз ни одна баба его за хер в загс не тянет и к начальству с жалобами не бежит. Словом, разрабатывай… Хотя, конечно, хороший бы мордобой не помешал… Соедини-ка меня с Веней.
Вениамин позвонил, как и было сказано им, ровно в 18.00. Доложил, что девица спит. Каток по ней, конечно, прошел, но, главное, жива, а ссадины – дело наживное, кратковременное. Он осмотрел ее и пришел к выводу, что, пока она в этом состоянии, надо перевозить, менять обстановку. Лучше – в известную генералу закрытую клинику ФСБ, что в Покровском-Стрешневе. Ну а через недельку можно будет и выписать. Словом, режим, сон, смена обстановки.
Володя подал телефонную трубку генералу.
– Марков слушает.
– Веня, я, кажется, соглашусь с твоим предложением. Одноместную палату ей предоставят, а ты жди транспорта. Не исключено, что папаша еще нынче захочет повидаться с дочерью, понял? Поэтому пусть хорошенько отоспится. Потом поговорят. Если там у тебя возникнут с чьей-то стороны возражения, ты знаешь, что делать. Все твои действия беру на себя. Старшим будет Володя.
Генерал отключился, посмотрел на своего ординарца-телохранителя и верного советника, протянул ему трубку:
– А теперь соединяй с Чумой. Тут придется покруче…
– Павел Антонович? – прозвонился Володя. – Добрый вечер. Разрешите соединить вас с генералом… Слушаюсь. Передаю трубку, – и, зажав ладонью микрофон, прошептал: – Венькой недоволен…
– Здорово, Паша, – раскатисто и вальяжно забасил Коновалов. – У тебя что ж, проблемы появились? Выкладывай, чем смогу – помогу, ты меня знаешь.
– Андрей Васильевич, – слышно было, что Чума возмущен до крайности, – ты мне ответь, я что, плохо тебя принял? Я тебе какой урон нанес? Обидел чем? Так что ж вы меня за «чушка», за «шныря» держите?!
– Погоди! – сухо перебил Коновалов. – Не понял! Ты про что?
– А про то, что ты мне какого-то… «вертухая» прислал! Туда нельзя, сюда не ходи! Да я в своем доме или уже нет?
– Ах вон ты про кого! – «догадался» генерал. – Ну что ты, Паша, – тон стал как у матери, решившей пожурить шалуна-ребенка, – я предполагал, что ты серьезный человек! А ты со мной шутки шутить задумал, нехорошо, Паша… Этот малый, что у тебя расположился, он тебя, Чуму, можно сказать, из петли за уши вытягивает, а ты на него за это большую бочку катишь… Нехорошо, Паша!
– Это от какой еще петли?! – взвился Чумаков. – Что ты мне лапшу на уши вешаешь!
– А такой, Паша, – уже зло оборвал его генерал, – что я успел переговорить с отцом твоей пленницы и узнал от него, что приказом по МВД все службы подняты по тревоге и ждут, чтоб я только адрес назвал. Еще? Или, может, хватит? От тебя, от твоего терема, Паша, как, впрочем, и от всех твоих «братков», ровно через десять минут после моего звонка останется грязная лужа, понял?
– Понял, – буркнул Чумаков. – Так бы и сказал, а то…
– Так вот, ты не дослушал меня. За этой девицей я сейчас высылаю свой транспорт. С соответствующей охраной. Скажи своим, чтоб и носа не высовывали. Вениамин в данной ситуации уже получил от меня право на любые действия, вплоть до применения оружия. Поэтому соваться к нему не советую. Ты не забудь, скажи своим, а то, я гляжу, что-то они у тебя подразболтались, чего, понимаешь, хотят, то и творят и управы на себя не видят. Так мы это быстро поправим, Паша.
– Ладно, успокою. Еще чего надо?
– Много теперь надо, Паша, много, – вздохнул Коновалов. – Ты вот давеча говорил, что рассчитываешь помочь одному будущему губернатору, с тем чтобы потом и самому на безрыбье не оказаться. Я правильно тебя понял?
– Ну.
– Нет, уж давай мы будем все по-честному. Я тебе не лошадь, ты меня не запрягал, так что и «нукать» вроде рановато, а?
– Говорил. Правильно понял, – словно от надоевшей мухи отмахнулся Чумаков. – Дальше-то чего?
– А дальше, Паша, дело в том заключается, что я тут посидел, подумал, с умным человеком, так сказать, – хохотнул генерал, – посоветовался и вот что решил, Паша. Приму я твою помощь. Вот прямо завтра и приму, чего, действительно, откладывать дело в долгий ящик! Ты-то как считаешь?
– Подумать надо, – уклончиво ответил Чумаков.
– Э-э, нет, Паша, думать надо было тебе раньше. А коли слово сказано, отступать поздно. Тут и ваши законы на моей стороне. Значит, чего я сказать-то хочу. Завтра я тебе, Паша, номер одного счета продиктую и адрес скажу, а ты на него для начала переведешь десять миллионов. Зеленых, Паша.
Возникла пауза. Коновалов с улыбкой посмотрел на слушающего разговор Володю и увидел в его глазах искреннее восхищение. Подмигнул. И тут наконец прорезался голос Чумакова:
– Да ты чего, Андрей Васильевич! Где ж я такие-то деньги-то возьму?!
– Паша, неужто ты хочешь, чтоб я тебе подсказал где? Я вот сейчас ящик письменного стола открою, а
